— Не то что бы, — ответила я довольно расплывчато, а дед поинтересовался:
— Не поздновато для прогулок?
Гриша все-таки взял себя в руки и спросил уже нормально:
— Может, разрешите посмотреть один особнячок?
Дед взглянул на нас, потом на закат, отчего опять напомнил мне персонажа фильма, вздохнул и сказал:
— Не ведаете, что творите. Пошли.
Он потрусил по дорожке, а мы следом за ним. Вывел он нас к особняку, стоящему немного в стороне от остальных. Сумерки стали плотнее, и я вдруг поежилась, наблюдая впереди черную громаду здания. Дед тем временем отворил ключом дверь, она заскрипела, приоткрываясь, из ее проема также лилась тьма.
— Страшновато, — честно сказала я, а дед рассмеялся.
— Чего бояться пустых домов? — сказал мне, — бояться надо своего ума.
Он сделал нам знак ждать, после чего скрылся за углом.
— Странный субъект, — заметил Гриша.
— К нему надо просто привыкнуть.
Дед снова показался из-за угла, в руках он нес фонарь.
— Это вам, — протянул он его Грише, — через полчаса уже стемнеет окончательно, так что старайтесь не задерживаться.
Мы поблагодарили деда, он кивнул и снова скрылся за углом, а Гриша посмотрел на меня.
— Ну что, вот вам и экскурсия перед сном.
Он взял меня за руку, я возражать не стала, потому что сразу стала чувствовать себя безопаснее, правда, так и не понимая, от чего. Мы зашли в большой темный холл, Гриша светил фонарем, я осматривалась. Таким образом мы прошли по первому этажу, потом поднялись на второй. Страх стал проходить, и я даже мысленно посмеялась своей дурости.
— Это тебе не по лесу бегать ночью, — сказал Гриша, видимо, его посетили те же мысли.
Мы замерли возле окна на втором этаже, разглядывая темное небо. Я подумала, что Гриша, наверное, воспользуется моментом и полезет обниматься, но он поступил совсем иначе: присел на корточки, утягивая меня следом и выключая фонарь. Такое поведение показалось мне по меньшей мере странным, и я поинтересовалась почему-то шепотом:
— Что это значит?
Гриша сделал мне знак оставаться на месте, а сам аккуратно отполз к стене и выглянул в окно.
— Да что происходит? — я дернула его за джинсы, не решаясь встать.
— В саду какие-то личности, — ответил он шепотом.
— Какие еще личности? — не поверила я, пробираясь к стене и вставая за его спиной.
— Смотри, — он пропустил меня к окну, и я уставилась в темноту.
Честно сказать, я не могла разглядеть даже кустов, не то, что каких-то личностей. Гриша, видимо, понял это, потому что шепнул:
— Кусты напротив дороги.
Я стала вглядываться и смогла различить кусты, которые, в прочем, не показались мне подозрительными. Только я собралась сказать об этом Грише, как от них отделилась тень и быстро шмыгнула через дорогу в соседние кусты. Я ойкнула и повернулась к Грише.
— Они нас выслеживают?
— Не знаю, — недовольно отозвался он, — меня больше интересует, сколько их, я приметил двоих. В любом случае, лучше отсюда убраться.
— А как, если они внизу?
Гриша ничего не ответил, взял меня за руку и повел вниз, стараясь не шуметь. Надо сказать, у него это получалось мастерски, я же топала, как слон, и натыкалась на разные предметы. Мы спустились, входная дверь была приоткрыта, но Гриша поманил меня в другую сторону, а именно под лестницу. Там обнаружилась небольшая дверь, и Гриша стал с ней ковыряться. Задавать какие-либо вопросы я поостереглась, боясь, что нас могут услышать неприятели, хотя несколько крутилось в голове. Например, откуда Гриша знал об этой двери и как он собирается ее открыть? Вместо этого я пялилась в дверной проем, пытаясь выявить какое-то движение. Минут через пять Гриша тихонько дернул ручку, и дверь открылась, отчего вопросов в моей голове стало только больше. Он же взял меня за руку, и мы оказались в помещении за лестницей. Гриша поковырялся возле двери, видимо, хотел закрыть изнутри, но не преуспел, потому что бросил ее, как есть, снова взял меня за руку и стал осторожно продвигаться вперед. Минуты через две он все-таки зажег фонарь и осветил пространство вокруг нас: мы были в подвальном помещении, на полу тут и там валялся строительный материал, больше ничего интересного не обнаружилось.
— И что теперь? — решилась я задать вопрос, потому как идея прятаться в подвале стала казаться мне не лучшим выходом из положения.
— В таких особняках обычно есть подземные ходы, — прошептал Гриша в ответ, — неплохо бы его найти.
— Ты серьезно? — уставилась я на него.
— Да, и поживее, а то наши охотники могут устать ждать нас снаружи.
Я принялась шарить глазами по стене, а Гриша усмехнулся.
— Лаз в полу, — заметил он, начиная разбрасывать строительный мусор.
Я стала ему помогать, и через пару минут мы наткнулись на крышку люка. Гриша сунул мне в руки фонарь, потянул крышку, она поддалась, хоть и с трудом.
— Давно не открывали, — заметил он, кладя крышку на пол, — посвети в лаз.
Я выполнила его указание, и мы увидели на стене некую деревянную конструкцию, отчасти напоминающую лестницу.
— Выглядит сомнительно, — честно сказала я, а Гриша пожал плечами.
— Другого выхода все равно нет. Вниз где-то метра три, я спущусь первым, чтобы проверить надежность, ты будешь мне светить.
Я кивнула и добавила:
— Будь осторожен.
Гриша аккуратно наступил на перекладину, держа руки на полу, немного понажимал на нее ногой и принялся спускаться. Через пару минут снизу раздался голос:
— Конструкция надежная, спускайся. Сможешь лаз закрыть?
— Попробую, — отозвалась я, — фонарь лови.
Я кинула фонарь, Гриша ловко поймал его и стал светить вверх. Я последовала Гришиному примеру, немного попинав перекладину ногой, после чего почувствовала себя увереннее и спустилась немного вниз. С трудом я подняла на себя крышку люка, рискуя свалиться вниз, после чего захлопнула ее, едва успев сжаться, чтобы не получить по голове.
— Молодец, — раздался ободряющий Гришин голос, и я стала аккуратно спускаться.
Лестница закончилась примерно в метре от пола, я спрыгнула и оказалась в Гришиных объятьях. Ситуация была отнюдь не романтическая, поэтому он быстро поставил меня на пол, взял за руку и повел по довольно узкому коридору.
— Откуда ты знаешь про лаз? — поинтересовалась я.
— Ты, наверное, не помнишь, — отозвался Гриша, — но я рассказывал, что мой отец искусствовед, в свое время он занимался этими домами, давно, я был еще ребенком. Я напросился с ним, сама понимаешь, было жутко интересно. В одном из домов я обнаружил люк, но руководство запретило его исследовать.
— То есть, ты не знаешь, куда он выводит?
— Все люки куда-то выводят, — философски ответил Гриша, — их строили для того, чтобы можно было удрать незамеченным.
— Как думаешь, кто эти люди? — спросила я, еще немного подумав.
— Не знаю, вряд ли это просто ребята, которые решили поживиться, иначе бы эти дома уже давно вынесли целиком. Боюсь, кто-то пришел целенаправленно за нами. Или за тобой.
— За мной? — испугалась я.
— Василиса, не дури, очевидно, что вы с подругой влезли в чью-то игру, и это было весьма неосмотрительно и опасно, о чем намекает хотя бы труп в багажнике. Вы так и не узнали, кто это был?
Я насторожилась, но ответила с легким удивлением:
— Каким образом?
— Не знаю, — ответил Гриша и перевел тему, — а Родион не объявился?
— Нет.
— Вполне вероятно, что объявится, — заметил он, — если не решил бросить это дело, лишившись машины. Что будете с ним делать?
— Будем бить аккуратно, но сильно, — невесело пошутила я, и Гриша даже посмеялся.
Некоторое время мы шли молча, потом лаз стал сужаться, пришлось нагнуться, а потом и вовсе ползти на коленях. В конце концов, Гриша замер, а я приготовилась к худшему.
— Что там? — спросила его.
— Канализационная решетка.
— Откроешь?
— Попробую.
Гриша стал пробовать, а я думать. По всему выходило, что он герой: преступников увидел, лаз нашел, девушку из неприятельских лап увел. С другой стороны, все это выглядело очень подозрительно. Гриша сам решил поехать в эти особняки, хотя было ясно, что время выбрано не самое удачное. Потом откуда-то появились недоброжелатели, кои, конечно, могли быть, но что их заставляло скрываться до сей поры? Гриша очень удачно выследил негодяев, якобы случайно вспомнил про лаз, и вот, мы уже почти свободны. Я вздохнула, понимая, что произошедшее могло оказаться просто ловко устроенным спектаклем.
— Чего вздыхаешь? — поинтересовался Гриша, но отвечать мне, к счастью, не пришлось, потому как решетка отлетела, и он полез наружу.
Стоило ему исчезнуть, как я подползла к краю и поинтересовалась:
— Чего там?
— Порядок, — отозвался он, — тут овраг, прыгай, я подстрахую.
Я зажмурилась и буквально вывалилась вниз. Гриша меня подхватил, но так как я свой полет не контролировала, то мы не удержались и рухнули в траву. Я оказалась на нем и тут же приподнялась, интересуясь:
— Ты в порядке?
— Когда ты на мне, в полном, — не упустил он момента, а я тут же скатилась с него и поднялась, оглядываясь.
— А как же благодарность? — деланно обиделся Гриша.
— Спасибо тебе огромное, — ответила я, кстати, вполне серьезно.
Гриша посмеялся, потом поднял фонарь и осветил местность.
— Мы недалеко от братской могилы, — сообщил он мне, — не думал, что лаз выходит так близко к деревне.
Мы стали выбираться из оврага, и я вспомнила про его машину, о чем тут же поведала.
— Завтра заберу, — беспечно отмахнулся Гриша, выходя через траву на неприметную тропку.
— А если ее угонят? Или еще чего сделают.
— Труп в багажник положат? — хмыкнул Гриша, — тогда я вас попрошу о помощи, вы с трупами хорошо разделываетесь.
— Очень смешно, а если они деда убили?
Гриша приостановился, но почти сразу пошел дальше.
— Возвращаться туда сейчас опасно. Если деда убили, мы ему уже ничем не поможем. Завтра я съезжу в усадьбу и все узнаю.
— Я поеду с тобой.
— Не можешь без меня ни минуты? — усмехнулся он, — только намекни, я весь твой.
— Нет желания.
— А мне что прикажешь делать? Как сейчас вижу твою прелестную попку в свете фонаря.
— Ты пялился на меня, когда я спускалась по лестнице? Это просто невероятно.
— В такие моменты возникает острое желание размножаться, оставить после себя след, так сказать.
— Ты невыносим, — простонала я, — давай просто помолчим.
Гриша внял, потому остаток дороги мы прошли молча. На подходе к деревне он все-таки спросил:
— Ты сейчас домой? — я закатила глаза, но он продолжил, — интересуюсь, исходя из мыслей о безопасности. Если ребятки жаждали поймать тебя, то вполне могли узнать, где ты остановилась.
— Там же Любка, — пискнула я.
— Позвони ей.
— У меня нет с собой телефона.
— Очень разумно, — похвалил меня Гриша, доставая мобильный из кармана, — номер помнишь?
Я кивнула, набрала подругу, она ответила тут же, поняв, что это я, принялась громко изъясняться.
— Василисушка, — верещала Любка в трубку, — ты где вообще? Я сижу на нервах, спать не ложусь.
— У вас все нормально?
— Вполне. Бабуля спит, мы с Сашкой чаи гоняем.
— Я скоро буду, — я повесила трубку и отдала Грише телефон.
— Значит, все в порядке, — усмехнулся он.
— Тебя это удивляет?
— Меня уже ничего не удивляет. Ладно, принцесса, вот твой дом, а мне дальше.
Гриша двинул по дороге, даже не обернувшись, хотя я, как дура, постояла, глядя ему вслед. Его беспечность и равнодушие меня задели, что если бы меня украли прямо сейчас? Тут я осознала всю серьезность ситуации и ринулась во двор. Любка встретила меня чуть ли не со слезами, ей в пору было выступать в передаче «Жди меня». Сашка сонно поздоровался и отправился спать, видимо, подруга его не отпускала, пока я не вернусь. Стоило за ним закрыться двери, как Любка тут же вцепилась в меня.
— Как все прошло?
Я рассказала о случившемся, подруга вместо ожидаемых воплей примолкла, задумавшись. Молчание затянулось, и я забеспокоилась, потому что такое за Любкой наблюдалось крайне редко.
— Что думаешь? — не выдержала я.
— Либо Гришка водит нас за нос, — ответила она, — либо появился кто-то еще.
— Это все? — язвительно поинтересовалась я.
Любка почесала затылок.
— Если неприятели в ближайшие дни не проявятся, значит, точно Гришкины проделки. Ты его соблазняешь, а он тебя, весь такой герой, ты рыдаешь у него на груди и все такое прочее.
— Никакого прочего не будет, — отрезала я.
— Я же не спорю.
— А если не Гриша, то кто?
— Лучше бы Гриша, а то всякие неизвестные недоброжелатели меня пугают, еще что дурное измыслят. Хотя что мешает Гришке поступить также?
— Думаешь, он в курсе бабулиной тайны?
— Кто знает, — Любка пожала плечами, — но неспроста же рядом крутится.
— А ты-то, — осенило меня, — слазила в Гришкин дом?
Подруга сделала кислое лицо.
— У него не дом, крепость. Все окна и двери на замках, только что ров не вырыл. Я по саду прошвырнулась, но ничего интересного не обнаружила, даже вишня и та не растет.
Я фыркнула:
— Вишня у нас теперь признак посвященных?
— Кстати, о вишне, — оживилась она, — сил хватит до Аркашки смотаться?
— А сколько времени?
— Час с копейками. Самое то, темно, и все спят.
— Боязно, — созналась я, — Гриша может не спать, а его дом напротив.
— Не будет же он с биноклем в кустах сидеть, — возразила подруга, — посмотрим, если свет не горит, можно рискнуть. Сама понимаешь, в нашем случае промедление подобно смерти.
— Тьфу, — отплюнулась я, — чего ты тут страху напускаешь?
— Я всего лишь обрисовала ситуацию.
— Ладно, пошли, — сдалась я.
Прежде чем покинуть дом, Любка замаскировала рюкзаки под нас, прикрыв их одеялами, и мы выскользнули во двор.
— А лопаты? — осенило меня.
— Я позаимствовала две лопаты у бабули, они лежали в сарае, я их перенесла в кусты, пока никто не видел.
Мы взяли Любкины трофеи и выглянули на дорогу, она утопала в темноте, вокруг стояла тишина.
— Пошли, — подтолкнула меня вперед Любка, и я посеменила, держась кустов. Света не было ни в одном доме, включая Гришин.
— Утомился наш красавчик, — отметила Любка, и мы потопали дальше, свернули направо и вскоре стояли возле задней калитки Аркашкиного дома.
Любка взялась рукой за ручку калитки, а я вдруг спросила:
— А Аркашка в доме лежит?
Рука подруги замерла, как, в прочем, и она сама.
— Ты мне это зачем сказала? — раздался через мгновенье ее грозный шепот.
— Просто в голову пришло.
— Вечно тебе что-то не то придет, что теперь делать?
— А что делать? Он же мертвый, лежит и лежит.
— Василиса, — Любка вдруг задрожала, — ты, видать, забыла, что деревня у нас не простая.
— А золотая, — поддакнула я, — но не настолько, чтобы Аркашка ожил и вышел к нам.
— Что же такое говоришь, прости господи, — Любка даже перекрестилась, хотя раньше я за ней такой набожности не замечала.
Я разозлилась, отодвинула ее в сторону и прошла во двор.
— Ты идешь? — шепнула ей, и подруга посеменила за мной, опасливо озираясь по сторонам.
— Смелости у тебя, Васька, — покачала она головой.
— Он мертвый, бояться надо живых.
Тут я поморщилась, никак общение с дедом наложило на меня отпечаток.
— Лучше никого не бояться.
— Копай, и станет не до страхов.
Я оказалась права, потому что копать — это вам не языком ворочать. Мы обкопали корни, потом пошли в глубь. Работа шла ни шатко, ни валко, я вспотела, Любка рядом тоже пыхтела, и явно не от удовольствия.
— Одного не понимаю, — просопела я, — какого черта мы вообще здесь копаем?
— Я же объясняла.
— Да я помню, всеоружие и все такое. Но, по-моему, разумней бросить все и уехать домой.
— А как же бабуля? — Любка даже приостановилась.
— Не будешь трогать тайну, она и сохранится лучше, — выдала я, никак меня пробило на высокопарность.
— Поздно уже не трогать, и так чуть ли не по чужим следам идем.
Тут моя лопата в очередной раз на что-то наткнулась, я залезла рукой в яму, порылась и нащупала что-то вроде целлофанового пакета.
— Что там? — заволновалась подруга.
— Кажется, коробка в пакете.
— Доставай скорей!
Я бросила лопату и залезла в яму второй рукой, раскапывая коробку. Вскоре я вытащила ее наружу, Любка на мгновенье осветила находку фонарем, но тут же погасила свет.