- Хррр... хррр... - храпит таракан.
Морковка
Одна девочка украла в магазине морковку. Это заметил охранник - пузатый стриженый наголо молодой мужик. Он подкрался к ней и схватил за руку.
- Девушка, а что у вас под маечкой?
- Ничего.
- Знаем, как ничего. Мы всё видели. Пройдёмте-ка со мной!
Они идут в подсобку, оттуда по длинной лестнице спускаются в тёмный подвал.
- Значит, ничего, говоришь? - Охранник ухмыляется и шарит ручищей у ней под майкой.
Долго шарит, всю грудь обшарил, и пониже груди обшарил, и спереди, и сзади обшарил. Аж весь вспотел. Наконец нашёл морковку.
- А это что?
- М-м-морковка... - заикается от страха девочка.
- Сворованная! - рычит охранник. - Значит, морковку любишь? Есть у меня для тебя морковка! Большая морковка, толстая, так и сочится соком! В кармане моём лежит, специально для таких любительниц морковок припасена... Ну-ка, быстро расстёгивай карман у меня на штанах и доставай её оттуда! Доставай, чего ждёшь!
Девочка плачет от страха, тянется рукой к его штанам.
- Не в тот карман суёшься, не в тот! Ты в тот суйся, который на пуговицы застёгнут! Да, вот в этот, между ног! Расстёгивай, доставай морковку и бери в рот! Будет тебе удовольствие! Быстрей, а то морковка моя завянет!
Он опрокидывает девочку на пол и, сопя, впихивает ей свою морковку в рот. Девочка хрипит, задыхается, а он всё впихивает и впихивает. От напряжения у него раскрылся рот и с губ потекла густая белая слюна. Она залила всё лицо девочки, её нос и рот. Слюна попала в горло, девочка захлебнулась и умерла.
Охранник отдышался, облизнул свои слюнявые губы. Засунул морковку обратно к себе в карман и застегнул его на все пуговицы. Потом включил в подвале свет. Лампочка осветила два десятка трупов других девочек, вповалку лежащих у стены.
- И что вас, маленьких девочек, так на морковку тянет? - бурчит охранник, оттаскивая труп девочки к остальным трупам.
Закончив с этим делом, он достаёт из кармана морковку, одним махом отгрызает половину и хрустит ею на весь подвал.
Красное печенье
В одном пионерском лагере у девочек почему-то стала краснеть кожа. Наконец она покраснела у всех, и только у четырёх подружек, которые спали в отдельной комнате на втором этаже, кожа осталась обычной.
Однажды вечером после отбоя к ним входит пионервожатая с вазочкой, полной красных печеньиц.
- Угощайтесь, - говорит, - только что испекла.
Три девочки стали есть печенье, а у Наташи была аллергия и она только делала вид, что ест, а на самом деле украдкой бросала печенье под кровать.
Вазочка опустела. Тогда вожатая говорит:
- А теперь идите за мной.
Три девочки, ни слова не сказав, сразу пошли. Двигались они механически, как роботы. Наташа удивилась, но тоже пошла.
Они спустились на первый этаж, потом спустились в подвал и вошли в комнату, где стояло красное пианино. Вожатая села за него и стала играть. "Так вот, оказывается, кто играет по ночам!" - подумала Наташа.
В доме, где жили девочки, по ночам действительно слышалась музыка, но у кого бы Наташа ни спрашивала, никто ничего не знал. И вот теперь она собственными глазами видела пианино и играющую на нём вожатую!
По мере того, как вожатая играла, на стене разгоралось светлое пятно. Оно постепенно увеличивалось и наконец в нём появился проход в другое помещение. Вожатая перестала играть и направилась туда.
- Будете входить по одной, когда я скажу, - сказала она. - Первой пойдёт Оля.
Через десять минут она вызвала Марину. Потом Таню. Настала очередь Наташи. Она вошла и видит, что вожатая стоит у кухонного стола, а перед ней стоят три девочки без голов, головы свои в руках держат.
Головы были аккуратно разрезаны над самыми глазами, и в каждой голове виднелись мозги. Вожатая большой ложкой вычерпывала их из голов и выкладывала на стол. Девочки стояли не шевелясь, но головы в их руках были живые. Они иногда шмыгали носом и смотрели то на вожатую, то на вошедшую Наташу.
Вожатая стала замешивать мозги с сахаром, мукой и ванилью, а потом получившуюся массу раскладывать по формочкам.
- Снимай с себя голову, - говорит она Наташе.
Перепуганная девочка смотрит на неё и ничего не понимает.
- Голову с себя снимай, я приказываю! - повторила вожатая.
- Не могу, - сказала Наташа.
- Красное печенье ела? - спросила вожатая. - Если ела, то можешь.
- Не ела я печенье, - жалобно сказала Наташа. - У меня аллергия.
- Тем хуже для тебя!
Вожатая схватила топор, набросилась на девочку, повалила её на пол и отрубила ей голову. Потом тем же топором пробила череп. Достала из Наташиной головы мозги и присоединила их к тем мозгам, которые были на столе.
Она сделала из мозгов красное печенье и наполнила им головы трёх девочек. Потом приставила к их головам отрезанные половины, как крышки, и приказала девочкам водрузить головы на прежнее место. Головы встали на свои места, и все рубцы на шеях и головах исчезли, как будто ничего и не было.
Утром Оля, Марина и Таня проснулись как обычно. Ничего из того, что было с ними ночью, они не помнили. Только кожа у них стала красной. А четвёртая кровать была пуста. Наташа пропала.
Вожатая спросила у них, где Наташа. Они сказали, что не знают.
- Сбежала, наверное, - сказала вожатая. - Сейчас дети такие непослушные, так и норовят сбежать.
Потом она и начальник лагеря сели пить чай.
- Хороши ли вчера получились печенья? - спросил начальник.
- А вот сами попробуйте, - ответила вожатая и позвала Олю.
Та пришла. Вожатая велела ей наклониться и открыла её череп, как коробку. Достала несколько печеньиц и положила перед начальником. Тот захрустел печеньем.
- Вкусные, - сказал он.
- Уж как я старалась, - ответила вожатая.
Она взяла из Олиной головы ещё несколько печеньиц и захлопнула голову.
- Ну, ступай Оленька. Будь послушной девочкой.
- Хорошо, Антонина Петровна, - ответила Оля и пошла к своим краснокожим подружкам.
Котики-буркотики
Один мужик каждый вечер приходил во двор и смотрел издали на играющих детей.
У мужика было круглое раздутое лицо, толстые влажные губы и выпуклый живот. В руках у него была большая пустая сумка. Сумка была старая и рваная, и одет мужик был во всё старое и рваное.
Он смотрел на детей и улыбался своими толстыми влажными губами. Иногда его губы вытягивались в трубочку.
- У-тю-тю-тю, - говорил он, щуря глаза и пальцами показывая детям "козу". - У-тю-тю-тю, котики-буркотики, детки-малолетки пухленькие, мягонькие...
Однажды, когда было уже темно, он подошёл к двум девочкам, задержавшимся во дворе.
- А у меня в сумке котик-буркотик, - сказал он сладким голосом. - Маленький такой котик-буркотик. Слышите, мяучит?
Из сумки, и правда, донеслось мяуканье.
Девочки заинтересовались.
- Мы никогда не видели котиков-буркотиков, - сказала старшая девочка.
- Хочешь посмотреть? - ещё слаще говорит мужик.
- Хочу.
- Он у меня совсем маленький, - мужик чуть не плачет от умиления. - Боится вылезти из сумки. Ты сама в неё полезай, и увидишь. Он ласковый, любит, когда его гладят маленькие девочки. Ты его погладь, и он тебя поцелует.
Девочка залезла в сумку и скрылась в ней с головой. Её подруга ждёт, когда она вылезет, а та не вылезает, только ворочается в сумке и кряхтит. И из дырок в сумке кровь тёчёт.
- Ой, кровь, - мужик испуганно посмотрел на младшую девочку. - Твоя подруга раздавила котика-буркотика! Он ведь совсем маленький. Она не заметила его в сумке и раздавила...
- Что же делать? - огорчилась девочка.
- Надо скорей спасти котика. Полезай в сумку и поищи его. Как раз тоже поместишься.
Сумка разбухла от двух девочек. Они ворочались в ней и кряхтели. Кровь из дырок пошла ещё сильнее.
Жмурясь от удовольствия, мужик засунул в сумку палец и потыкал им в девочек.
- У-тю-тю-тю, котики-буркотики, детки-малолетки...
Потом он вынул палец и осмотрел его. Палец был весь в крови. Мужчина с довольной улыбкой облизал его.
Возле сумки уже натекла большая лужа крови. Подбежали бродячие собаки и стали с жадностью лакать кровь.
Мужик топнул на них ногой:
- Фу, дармоеды! Фу! Пошли отсюда!
Собаки отбежали.
Мужик застегнул на сумке "молнию" и огляделся по сторонам. Отошёл с сумкой за кусты. Подождал, пока через дырки не вытечет вся кровь и девочки перестанут ворочаться. Тогда он подхватил сумку и пошёл прочь со двора. В подворотне он растворился в темноте и исчез. С тех пор ни его, ни девочек никто не видел.
Жёлтая лента
Пионерский лагерь. Ночь. Шесть девочек спят, а седьмая не спит и втихомолку плачет: все девочки красивые, симпатичные, а она уродка, с горбиком, с прыщами на лице. Мальчики на неё никакого внимания не обращают, и это очень обидно.
В комнате темным-темно. За окнами тучи. И вдруг откуда-то из темноты появляются жёлтые ленты. Они плывут по воздуху, как юркие летучие змейки, и слегка светятся. Девочка даже раскрыла рот от удивления. Шесть жёлтых лент с минуту покружились под потолком, а потом опустились к кроватям, каждая к одной из девочек. Только к дурнушке не опустились. На неё, наверно, ленты не хватило.
И видит девочка: ленты обвили шеи её спящих подруг и туго затянулись на них. Сдавленные лентами девочки захрипели, замахали руками, задрыгали ногами. И вдруг откуда-то издалека донеслась музыка. Кто-то далёкий и невидимый играл на скрипке.
Ленты со своей добычей взлетели к потолку и начали кружиться в воздухе. Задушенные девочки кружились с ними и конвульсивно дёргались. Уродливая девочка обратила внимание: они дёргаются в такт музыке. Кружатся под потолком и как будто танцуют какой-то танец.
Вскоре показался музыкант. Он вышел, а точнее - вылетел из темноты, и оказалось, что это прекрасный принц. За его спиной были трепещущие радужные крылья, как у стрекозы, и он играл на скрипке веселую мелодию, под которую кружились и дёргались задушенные девочки.
Ленты с девочками одна за другой улетали в темноту и пропадали в ней, пока не исчезли все. Тогда принц прекратил игру и подлетел к дурнушке.
- Теперь твои подруги станут моими жёнами, - сказал он. - Они мертвы, но не будут тлеть и сохранят свою красоту навсегда. Я буду любоваться на них и целовать их в мёртвые губы. У меня уже много прекрасных мёртвых жён, которых я целую в мёртвые губы, но, прости, тебя я не могу взять, ведь ты дурнушка.
И в голубых глазах принца отразилась печаль. Девочка зарыдала пуще прежнего.
- Вот всегда так! - заговорила она. - Другим достаётся самое лучшее, на них обращают внимание, а на меня никто и не взглянет! А вот и я могу стать красивой, если напудрюсь, подведу глаза и надену красивое платье!
Она спрыгнула с кровати и подбежала к шкафчику.
- У Даши есть косметичка, возьму её, ведь Даша уже умерла и косметичка ей ни к чему, - она стала глядеться в зеркальце и подводить себе брови и ресницы. Потом достала из шкафчика платье. - А платье я возьму у Анджелы, мы с ней одного роста. Анджела ведь тоже умерла.
Она надела платье и прошлась по комнате.
- Видишь, какой красивой я могу быть.
Принц смотрел на неё своими прекрасными голубыми глазами.
- Пожалуй, сейчас ты красива, - сказал он. - Так и быть, у меня есть ещё одна ленточка, я дарю её тебе.
Из темноты вылетела жёлтая лента, покружилась над девочкой и вдруг стремительно захлестнула её шею. Девочка не успела опомниться, как лента затянулась тугим узлом. Девочка захрипела, её узкое личико болезненно сморщилось.
Принц подлетел к ней и поцеловал её в дрожащие губы. И вдруг отступил в сторону.
- Ах, нет, - сказал он. - Ты не подходишь мне. Даже сквозь помаду видно, что ты дурнушка.
Но девочка уже не слышала его. Она была мертва. Узел на её шее развязался, девочка упала на пол и осталась лежать неподвижно, а лента вспорхнула и унеслась в темноту.
Принц снова заиграл на скрипке. На этот раз его мелодия была печальной. Не обращая внимание на простёртый на пол труп, он медленно поднялся в воздух и полетел в ту сторону, где скрылись его ленты. Он исчез в темноте и комната погрузилась во мрак, но где-то вдали ещё целую минуту, затихая, печально звучала его скрипка.
Дети-полотенца
В одной квартире жили старик со старухой. Они делали полотенца из детей и после мытья вытирались ими.
Делали они их так. Старуха брала сумку, выходила на улицу и смотрела, не идёт ли одинокая девочка или мальчик. Кто-нибудь из детей обязательно должен возвращаться после школы или после игр в ближайшем парке. Старуха подходила к такому ребёнку, делала печальное лицо и говорила: "Помогите, пожалуйста, старому человеку донести сумочку до квартиры". Дети, как правило, соглашались помочь. А иногда старуха прибавляла к своей просьбе: "Поможешь - я дам тебе что-то вкусненькое", или: "Я обязательно скажу твой маме, я ведь её знаю". Дети брали сумку, поднимались на этаж, входили со старухой в квартиру и дверь за ними закрывалась.
Маленьких пленников раздевали догола и опускали в ванну с кипятком. В кипяток добавлялись толчёные крылья летучей мыши, крысиные хвостики, желе из червячков и другие приправы. От них тела детей размягчались и становились похожими на яичницу всмятку. Старик со старухой, сменяя друг друга, помешивали их палкой. Потом они сливали воду, брали размягшие тела и гладили их утюгом. Тела выпускали огромное количество пара, и кухня, на которой проходила глажка, была вся в пару. Детские тела разглаживали до тех пор, пока они не становились тонкими и плоскими. Потом их сушили, подвесив прищепками к верёвке. Во время просушки дети приходили в себя и начинали горько плакать и жаловаться. У них болело всё их плоское тело, и каждое шевеление причиняло им боль.
- Отпустите нас домой, - просили они.
- Да куда мы вас отпустим, - отвечали старик со старухой. - Посмотрите на себя, - они подносили к ним зеркало. - Вас теперь ни мама, ни папа не узнают.
Дети, и правда, были похожи на куски ткани, сохраняющие очертания человеческого тела. Глаза, рот и нос были словно нарисованные.
- Вы и ходить не можете, и говорите с трудом, поэтому оставайтесь у нас, а мы вас будем холить и лелеять, стирать, гладить, сворачивать аккуратно и в шкаф убирать. Будете вы, свёрнутые, лежать в шкафу, как в постельке.
Слыша это, дети начинали плакать ещё сильнее.
Когда дети-полотенца подсыхали и становились мягкими, старик и старуха шли в ванную и мылись. А после вытирались новенькими мягкими детьми-полотенцами. Вытирались долго, получая удовольствие от вытирания. Особенно долго вытирался старик. Он любил вытираться девочкой. Своё лицо и голову он вытирал теми частями девочки, которые были её ляжками и животиком.
- Мне больно, - стонала она. - У вас жёсткие волосы, от них у меня вся кожа болит.
Старик повизгивал от удовольствия.
- Ничего, миленькая, поболит и перестанет, - говорил он. - Потом привыкнешь. Тебе будет даже нравиться вытирать меня.
И он тёр девочкой свой живот, свой зад и свою промежность между ногами. Его живот и промежность поросли жёсткими чёрными волосами, и поэтому, когда он тёр, девочка испытывала сильную боль и кричала.
Зато мальчику, которым любила вытираться старуха, повезло больше, чем девочке. На теле старухи почти не было волос. Волосы росли только у неё на голове. Когда она вытирала их грудью и животом мальчика, он начинал верещать от невыносимой боли. Но зато, вытершись, старуха всегда награждала его поцелуем в губы. Старик же кидал свою девочку в угол и уходил в комнату смотреть телевизор.