Марина осторожно покосилась на него, стараясь с пониманием уловить его удивления, словно она показывала нечто ею созданное или ей принадлежащее.
Дойдя почти до конца коридора, где он завершался большим окном, Марина остановилась у последней двери, и, открыв её, впустила Политова внутрь. Он вошёл в большое и светлое помещение. Оно полностью совпадало по духу с коридором: тут тоже всё было отделано дорогим деревом, декор и обстановка были такими же массивными, тяжёлыми и помпезнми. В одном углу стояли украшенные объёмной резьбой шкафы, в которых за толстыми стёклами хранились пухлые разноцветные папки с подписанными корешками. Напротив них помещался тяжёлый диван и пара глубоких кресел, обтянутых натуральной кожей, из этого же гарнитура. У окна, за широким массивным столом перед огромным монитором сидела сухощавая женщина. На вид ей было около пятидесяти лет. Волосы были окрашены в рыжий цвет, черты лица резкие. Особенно выделялся длинный, заострённый нос, на котором сидели поблёскивающие продолговатые очки.
– Инесса Карловна, вот и он – наш новый сотрудник, – сообщила Марина, закрывая за собой дверь.
Женщина за столом колко посмотрела поверх очков на Политова и отвернулась обратно к монитору.
– Знакомься, это наш секретарь – Инесса Карловна! – Марина указала на женщину за столом и добавила характеристику. – С виду строгая женщина, но ровно настолько, насколько добрая внутри, правда, Инесса Карловна?
Женщина так же колко, как только секунды назад на Политова, посмотрела на Марину, и громким голосом отчетливо проговорила:
– Будь серьёзней, Марина.
– Хорошо, Инесса Карловна, – небрежно ответила Марина и, обратившись уже к Политову, предложила. – Иван, давай пока я напою тебя кофе? Пойдём.
Только тут Политов заметил, что в приёмной имеется ещё два хода. Первый он приметил почти сейчас же и сообразил, что это вход в кабинет его будущего начальника, а вот второй располагался напротив первого, и был заслонён шкафом. Дверь оказалась открытой. Они прошли в этот кабинет, который оказался вдвое меньше приёмной. Там находилось два простых широких стола с компьютерными мониторами, обычный дешёвый шкаф с полками, уставленными папками, и высокая узкая тумбочка, на которой теснились поднос с чашками и кофеварка странной конструкции, которую Политов доселе ещё никогда не видел. Все стены помещения были увешаны бумагами, приколотыми канцелярскими кнопками и заклеены разноцветными стикерами, а прямо посередине кабинета, напротив входа, в скромной деревянной раме висел портрет.
– Можешь сесть за стол, – указав на свободный от бумаг стол у окна, предложила Марина. – Сейчас сделаю кофе.
Она проделала какие-то манипуляции на кофеварке и через несколько минут перед Политовым уже стояла чашка с горячим ароматным напитком.
– А долго придётся ждать? – поинтересовался Политов и отпил кофе.
Марина тоже взяла себе чашку и села за другой стол.
– Сложно сказать что-то определенное. Может быть час или два. А может быть и совсем скоро. Всё бывает по-разному.
Марина улыбнулась.
– А часто у вас тут такое? – Политов показал куда-то в сторону выхода.
– Что именно? Не поняла.
– Часто у вас тут такая горячка? Та, что мы видели на этажах?
Марина рассмеялась.
– Горячка? Нет. Совсем нет. Даже ещё наоборот, – она указала на стену за своей спиной, на которой висел какой-то график. – Многие ещё из отпуска не вышили, поэтому сотрудников, сказать по правде, сейчас не так много. А вот, как ты назвал, горячка у нас случается ближе к зиме. К примеру, прошлой зимой у нас сложности действительно случились. Принимали поправки, вот тогда все на головах стояли. А сейчас совсем нет.
Политов задумался и вздохнул.
– Марина, а вы давно тут работаете? И как тут? Как начальник?
– Я служу тут не так давно. В ноябре будет только год. Кадры быстро меняются. Но зато народ у нас, по большей части, приходит простой. Отношение доброжелательное. Все милые и приятные люди. Про начальника ничего плохого сказать не могу, но врать не стану, чудаковатости случаются, особенно если ему от его руководства попадает. Впрочем, с другой стороны, в некотором смысле это даже норма, – она лукаво улыбнулась. – Тем более, если чин позволяет. Вот предыдущий мой начальник, вот это был фрукт. Так, ни рыба, ни мясо, а строил из себя настоящего прокурора.
Они замолчали. Было хорошо слышно, как в приёмной своими натруженными и быстрыми пальцами стучит по клавишам Инесса Павловна, да ещё как бесполезно бьётся в оконное стекло дождь. Политова охватывали два противоположных чувства. Первое свидетельствовало о том, что всё увиденное им тут сегодня, кажется, даже понравилось: и словоохотливая Марина, и строгий секретарь. Ко всему прочему при положительном решении о его назначении в должность, Политов получал добротный уютный и тихий кабинет в соседстве с высоким руководством. Ивану Александровичу в некотором роде даже суета на этажах пришлась по душе, потому что намного интереснее работать в организации с живыми, бойкими людьми, нежели попасть в сонное царство. Но, однако ж, со всеми этими плюсами появились и сомнения. Подписавшись тут на работу ему придаёться забыть свой размеренный, пусть даже, как может показаться, пустой и бесцельный, распорядок жизни. Забыть свою привычку валяться в скомканной кровати до обеда и дремать или думать, рассматривая знакомый до каждой мелочи свой желтоватый потолок. Уже не будет тех беззаботных ночей, которые Иван Александрович любил проводить за монитором компьютера. Так же уйдут навсегда в прошлое дневные телевизионные шоу для домохозяек, которые Политов каждый раз с интересом просматривал за чашкой горячего чая, и от души посмеивался над номерами героев этого безобразного современного шапито.
Политов посмотрел на часы. Было половина первого. Он глубоко вздохнул.
– Марина, а где тут можно покурить?
Она обернулась.
– С этим у нас плохо, – ответила девушка. – Сам он курит, но только в кабинете. Иногда приглашает, по вечерам, когда все расходятся, поговорить. А вообще нужно выходить на лестницу.
– Ясно, – расстроился Политов.
В это мгновение раздался телефонный звонок, и Марина ловко сняла трубку с аппарата.
– Да, слушаю. Всё уже у вас на столе. Подготовила, – она улыбнулась. – Конечно, Евгений Павлович. Да, да! Он уже тут, – она посмотрела на Политова. – Хорошо.
– Прибыл, – произнесла она, положив трубку. – Сейчас придёт.
Марина вышла из-за стола и, выглянув в приёмную, сказала:
– Инесса Карловна, Евгений Павлович звонил и сказал набрать Ивлеву, и передать, что совещание на завтра необходимо перенести на три часа.
– Ну как я ему скажу! – возмутилась секретарь. – Всё уже разослано!
– Ничего не знаю, Инесса Карловна, – разведя руками и состроив смешную гримасу, ответила Марина.
Не успела девушка занять прежнее место, как в приёмной, судя по звуку, резко отворилась дверь, и послышались грубые мужские голоса. Дверь, по-видимому, распахнулась настолько стремительно, что Политову в эту минуту даже показалось, что в помещении поднялось атмосферное давление. Вслед за этим в проёме перед Иваном Александровичем возникли двое. Первый был низенький, щуплый, но шустрый мужчина со стреляющими маленькими глазками и небольшой лысиной на голове. Всё лицо его покрывала рыжая щетина, которая плавно переходила на голову, где смешивалась с короткими, в цвет растительности на лице волосами, что превращало голову субъекта в круглый волосатый шарик с видимой плешью на затылке. Вторую же персону Иван Александрович поначалу принял ни то за мужчину, ни то за мужеподобную уборщицу. Она была много выше первого субъекта, носила мешковатую, застиранную до белёсости чёрную футболку, штаны, походившие на те, что одевают в туристические походы, и потёртые разношенные кроссовки. Голова персоны обладала густой вьющейся шевелюрой чёрного, смоляного цвета, а само тело горбилось, и было сложено непропорционально до чрезвычайности.
– Политов?! – вопросом вдруг воскликнул мужчина, обращаясь к Ивану Александровичу, и махнул рукой, приглашая выходить. – А ну, пойдём-ка!
– Евгений Павлович, – вдруг забасила прокуренным голосом персона неизвестного пола, по всей видимости, продолжая разговор, который очевидно по лицу Жигина, ему уже успел наскучить. – Я вам врать не стану. Нам просто необходимо, понимаете, необходимо передать дела по Финляндии. Завтра Цветков уволится, и мы сорвем переговоры по бумаге. Мы уже не можем найти протокол предыдущей встречи, а завтра…
Персона хотела добавить что-то ещё, но Жигин перебил её, и как можно более властно, хотя в связи с разницей в росте это выглядело скорее комично, заявил:
– Ирина Викторовна, Ирина Викторовна! Успокойся, не заводись! Видишь, кто у меня? – он указал на Политова, который уже встал и был готов следовать за чиновником, но видя, что сцена ещё не закончилась, стоял в нерешительности. – Человек! При этом ты знаешь мою политику в отношении замов. У вас есть свой директор, с ним и говори.
– Он ничего не решит, – отмахнулась персона неизвестного пола, и, посмотрев на Политова, спросила, хамовато кивнув в его сторону головой. – А кто это?
– А это возможно мой будущий помощник, – ответил Жигин.
– А откуда? – осведомилась персона.
– Пока не знаю. Я бы и сам рад узнать, но ты мне вот не даёшь порасспросить. Ланц посоветовал.
– А-а, Ланц. Ну, Ланц тебе посоветует, – как товар, оглядывая Политова, пробурчала персона.
Иван Александрович остался сильно задетый таким отношением к себе: ему ничуть не понравилось слушать о себе в третьем лице, когда сам он присутствовал тут же, да ещё в манере явно пренебрежительной.
– Политов пойдём! – вновь скомандовал Жигин и уже Ирине Викторовне повторил. – Ты мою политику знаешь, все вопросы – к своему руководству. Я в ваши дела лезть не собираюсь.
Втроём они вышли из кабинета в приёмную, там Ирина Викторовна ещё что-то буркнула про себя, и резко развернувшись, быстро вышла в коридор, громко хлопнув дверью.
– Вот с кем приходиться работать, – посетовал Жигин, указывая на дверь, но прибавил. – А ведь, в своем роде, хороший человек, профессионал. Ну-с, да ладно, идём-идём.
Он открыл дверь своего кабинета и, обернувшись, крикнул:
– Мариночка!
– Да, Евгений Павлович, – отозвалась девушка.
– Кофе нам, и пока не пускай никого. Всё что на подпись – собирай у себя. Мы ненадолго.
– Хорошо, Евгений Павлович!
Входя вслед за Жигиным в его кабинет, Политов ожидал увидеть нечто изысканное, и даже грандиозное в его оформлении, в мебели, ощутить невероятную атмосферу рабочего места высокого чиновника, но всё оказалось намного прозаичней ожиданий. Кабинет заместителя министра представлял собой большое квадратное помещение, с одним, но очень широким окном и с пушистым, но более свежим на вид, чем в коридоре, красным ковром. На ковре в самом центре стоял круглый стол, окруженный шестью стульями. Кроме него, во всю противоположную стену растянулся длинный книжный шкаф, в котором поколись многотомные собрания книг в красивых переплётах, расставленные в художественном порядке. Часть помещения у стены напротив окна занимал кожаный диван и отдельно стоящий стул с кожаной обивкой. Боком к окну располагался стол владельца кабинета, к которому ещё был приставлен небольшой продолговатый столик для рабочих совещаний. Конечно, тут необходимо добавить, что вся мебель была сделана из красного дерева, представляла собой единый гарнитур и, несмотря на современное происхождение, всем видом своим демонстрировала претензию на старый добрый классицизм. Это было практически всё, что предстало глазам Политова. Разве только надо упомянуть ещё вырывающийся из ансамбля высокий стальной сейф, стоявший на полу у стола, большую карту России, висевшую за спинкой кресла владельца кабинета, и значительных размеров портрет над ней.
– Садитесь… Э… Как вас по батюшке? – уточнил Жигин.
– Иван Александрович.
– Садитесь, Иван Александрович, – предложил Жигин, указывая на один из стульев за столом для совещаний. Как только Политов сел, Жигин тоже юрко проскользнул за своё рабочее место.
– Иван Александрович, – начал чиновник. – Я не люблю долго ходить вокруг да около, а поэтому сразу спрошу – вы представляете, чем мы тут занимаемся? В чём будет заключаться ваша работа?
Политов промолчал, потому, как ничего не мог сказать на такой неправильный и не имеющий ясного ответа вопрос, а Жигин продолжил:
– То, что Ланц дал прекрасные за вас рекомендации – это без сомнения большой плюс. Но заступая на ту ответственную должность, которая может вам достаться, мне бы всё-таки хотелось уточнить ряд важных вопросов. В конце концов, нам двоим придёться проводить массу времени вместе и чувствовать друг друга, можно сказать, на расстоянии.
Всё это Жигин проговорил с некоторой излишней торжественностью, словно сообщал Политову о том, что тот находится в одном шаге от выигрыша главного приза в лотерею, но при этом сам ещё не понимает своего счастья. Правда, окончив, Жигин вдруг замолчал и в ожидании чего-то, тупо уставился на своего гостя.
Так, смотря друг на друга, они молча просидели с минуту, пока пауза не стала затягиваться, что называется, до неприличия, и тогда Жигин громко хлопнул ладонью по столу и сказал:
– Хорошо. Вы видимо не из разговорчивых. Это, в некотором роде, тоже плюс. Однако всё же хотелось бы понять, что вы знаете о предстоящей вам работе? Чем, по-вашему, вы будете заниматься в должности?
– Видимо бумагами, – предположил Политов.
– Совершенно верно, Иван Александрович! – радостно воскликнул чиновник. – Вы будите заниматься бумагами. И при этом, хочу вам заметить, – как в прямом смысле этого слова, так и в переносном. Вы знакомы с делопроизводством?
– Да, – ответил Политов. – Я служил в Московском департаменте, а ещё раньше я работал в одной юридической конторе.
– Тоже в Москве? – осведомился Жигин.
– Да.
– Так, так. Хорошо. А что вы знаете о бумаге в целом?
Политов не понял вопроса и только приподнял брови и скривил рот.
– Нет, я почему вас спрашиваю, – продолжил чиновник. – Нам требуются многогранные специалисты, разбирающиеся во всём: от производства до обыкновенной бюрократии.
– С производством я, к сожалению, не знаком, – сообщил Политов.
– Да, да, это печально, – заключил Жигин, а потом снисходительно, даже фамильярно заговорил. – Буду с вами откровенным: вот приди вы ко мне вот так, скажем с улицы или же от какого другого человека, я бы конечно указал вам на дверь. Даже можете не сомневаться.
Он криво улыбнулся.
– Но так как вы пришли от Андрея Ланца, который является крупной фигурой, без которой нам бы пришлось весьма тяжело, я, конечно, вас приму на службу.
Политову стало противно.
– А вообще, Иван Александрович, мне бы в будущем, конечно, хотелось бы видеть в вас больше рвения, если так можно выразиться, – Жигин опёрся на стол и мечтательно заговорил. – Вы же понимаете, Иван Александрович, что сегодняшняя наша жизнь, она такая… – он поводил рукой по воздуху. – Она требует от нас решений. Решений и ответственности, которую кому-то следует на себя взять. Вы понимаете, о чём я говорю?
Политов понимал, но, кажется не совсем так, как хотелось бы Жигину.
– Сегодня никто ничего никому просто так не даёт. Никто никому, – повторил он. – И если не будет старания, то и результата никакого ждать не приходится. Вот взгляните на меня: с виду обычный человек, ростом не вышел, хе-хе, лысоват, хе-хе, а кто я? А я, знаете ли, уважаемый человек. А почему? А потому, что я всего добился старанием и трудами, которые я жду от каждого своего сотрудника. От каждого! И мне бы хотелось, чтобы каждый сотрудник, работающий под моим началом, понимал, что это – как серьёзная ответственность, так и высокое доверие, которое я ему оказываю, а в моем лице и всё государство. Да, вот, дорогой Иван Александрович.
Политов смотрел на чиновника своим странным взглядом и начинал испытывать глубокую неприязнь к этому рыжему чванливому субъекту. Жигин же, словно напротив, глядел с каким-то любопытством или даже с вызовом.