Разговоры всегда заканчиваются быстро: как же, дорого, а освоить скайп и электронную почту не иначе как религия не позволяет. Тоже удобно: есть повод оборвать на полуслове, ляпнуть дежурное «Я тебя люблю» и оставить наедине с гудками в трубке.
Телефон снова зазвонил. Нет уж, больше не попадусь. Меня здесь нет, я вам глючусь. Пусть баба Света общается — ей полезно.
— Да? Ох, ужас какой! Да, конечно… Да… Нет… Да…
Так, ещё шажок, дверь моей комнаты уже близко, если достаточно быстро спрячусь, меня не засекут…
— Виктория!
Чёрт.
— Инночке плохо с сердцем. Поеду к ней. Вот несчастная — семьи нет, присмотреть некому…
Ага, ага… Не сомневаюсь — незнакомую мне Инночку бабуля доведёт до инфаркта своими причитаниями на тему «бедная, несчастная, одинокая».
— Вот я помирать буду — тоже никто стакан воды не подаст! — разошлась, ну разошлась! Эдакий тонкий намёк: Викуся, ты неблагодарное пустое место.
— Покорми Русю! — дверь хлопнула, оставив меня наедине с пустой квартирой. Ну, не считая кошатины. Ах, обожаю это выражение толстой наглой морды — боится, знает, что защитить некому! Ладно, живи, кошарик, вот твои сухари. Я сегодня добрая.
Руська посеменила к миске. Хрумкает–то как — на всю квартиру! Подражая бабушке, я состроила кислую мину и процедила:
— Руся! Как тебе не стыдно так громко чавкать! Приличная девочка должна есть с закрытым ртом!
Кусок кошатины махнул хвостом, заворчал и отправился забиваться под диван. Даже интересно — застрянет, нет? Вон как отъелась.
Мысль прилетела в голову неожиданно, как рухнувший кирпич: бабушка не пошутила. Действительно убежала. Значит… значит, я дома одна?
Совпадение? Слабо верится.
На столе меня ждал включенный ноутбук. Даже не странно, что он включился сам по себе, без моего на то ведома или согласия. Что там положено делать? Падать в обмороки, трястись от страха? Нефиг. Как будто что–то может быть хуже моей нынешней жизни.
Знакомый сайт — и новое сообщение. Всего одно.
«Svetozar: Ты идёшь?»
Ни куда идёшь, ни зачем — как будто всё и так ясно. Эдакое пятьдесят на пятьдесят. Веришь или нет? Пальцы отбивают «Да», тут же стёртое. Минуту. А если это какая–то глупая шутка? Скажем, эксперимент. Проверка на доверчивость. Казалось бы, я уже всё решила — ан нет! Сомнения. Всегда вылезают не вовремя.
Экран мигнул, и высветилась новая запись:
«Svetozar: Ты в опасности. В страшной опасности. Оно рядом».
Откуда–то повеяло запахом свежей травы и земли. Будто не московская квартира вокруг, а лес — обманчиво спокойный, в глубине которого таится здание с красным потолком и ожидающая тень. Мигнул свет. К чёрту всё, к чёрту!
«Rogneda: уже бегу»
А ведь правда побежала, побежала под пристальным чужим взглядом. Темнота цеплялась за плечи, а до выключателя далеко — целый коридор! Уйти, уйти отсюда — не прислушиваться к шуршанию из бабушкиной спальни, к капанью воды на кухне. В ногу впились острые когти, и я заорала. Куда там бабушкиной Инночке — тут я инфаркт заработаю! Незримое существо замяукало. Руська! Чтоб её, маленький тупой кусок кошатины!
— Пошла вон! — я бы закричала, закричала ещё раз, если бы не боялась привлечь что–то, копошащееся во мраке. Что–то кроме Руськи — и гораздо более страшное.
Неважно, ничего не важно, главное — удрать! Вот и площадка, вот и соседняя дверь. Руська скребётся, вопит — да что тебе сделают, ком шерсти, кому ты нужна! Звонок? Какой звонок? Кажется, проще постучать в дверь — руками, ногами, лбом…
Стучать не пришлось — Светозар открыл сразу. Кажется, он улыбался. А может, и нет, важно другое: там, в прихожей, ярко горит свет, разгоняющий тени.
— Здравствуй, Рогнеда.
Страх отсекла дверь, закрывшаяся за моей спиной.
Глава XVIII Как обычно
Обычно свежеспасённые девицы всенепременно бросаются на шею своим спасителям. Я решила не отставать и тоже обняла. Правда, не Светозара, а пристроившийся у зеркала торшер. Тупо выгляжу, говорите?! Зато темнота не подберётся.
— Тебе не стоит бояться, Рогнеда. Сюда оно не проберётся.
Я усиленно закивала. Не проберётся? Вот и славно. Сколько там, говорите, часов до рассвета? Пожалуй, проведу их в компании ярко светящей лампы. Для надёжности.
— Хорошо, что ты пришла. Мы уже боялись, что опоздали.
Так, стоп. «Мы»? Впрочем, гораздо раньше, чем я задала вопрос, из кухни высунулась Стелла с чашкой чая в руках и, не давая вставить и слова, затараторила:
— Ты хоть понимаешь, какой опасности себя подвергла?! Нельзя медлить, ответ нужно давать сразу, не задумываясь! Наши враги обожают посылать новичкам сомнения, а потом — раз!
И хлопнула одной ладонью о другую для наглядности. Чёрт, теперь ещё и икаю… Да поняла я, поняла, что ступила! Может, пора уже хоть что–то объяснить?
— Почему вы тогда сами меня не забрали? Ну, если опасность и всё такое?
— Свобода воли, — развёл руками Светозар. — Ты должна сама сделать выбор. Таковы правила.
Вот и удивиться бы, или разозлиться даже, а не получается. Всё выглядит предельно логично, и одновременно — слишком гладко. Как в каком–нибудь дешёвом кино. Не хватает только услышать голос с неба «Стоп! Снято!»
— Правила–шмавила… — Стелла глотнула чаю и сморщилась, как будто случайно умудрилась вместе с кипятком проглотить живого таракана. Светозар нахмурился — и личико типичной красавицы мигом приобрело прежнее, до крайности доброжелательное выражение. Так, получается, он тут за главного? Арр, как же тупо — ничего не понимать!
Но ещё смешнее другое: покорно следовать на знакомую кухню, простую московскую кухоньку, в которую из–за нехватки места не впихнёшь даже посудомоечную машину, и всё ещё верить, что сейчас происходит что–то крайне торжественное и важное. Вон тот таракан, сныкавшийся, как зажгли свет, под раковину, явно не согласен. Разве чудеса случаются в такой обстановке? Нет бы там место встречи поторжественней выбрать. Лес, например… Ой, нет. Лес лучше не надо.
— Чем тебе не нравится? Здесь тихо, спокойно, и никто не примется задавать глупые вопросы.
Ё-моё! Это у меня на лице всё написано или Светозар мысли читает?
— Впрочем, если тебе так не по душе обстановка…
Я мысленно закончила: можешь уходить. Кому тут сдались твои представления о начале новой жизни? Но Светозар сделал шаг вперёд и быстро провёл рукой у меня перед глазами. Я зажмурилась. Эх, не умею хлопать ресницами, втягивать голову в плечи, и что там ещё полагается делать хрупким беззащитным девушкам! Даже краснею неправильно. У красавиц на щеках еле–еле проступает трогательный розовый, а я? А очаровательная и неподражаемая Виктория Романова вспыхивает всей рожей: секунда — и перед вами больной краснухой поросёнок.
В нос полезли незнакомые запахи, в уши — звуки, и отчего–то стало холодно ногам. Опять тапки на бегу потеряла. Интересно, я точно ведьмой стану? Если только Бабой—Ягой. Или бабушкиной любимой кикиморой.
— Не бойся. Посмотри.
Стоило открыть глаза — и как пробки из ушей выпали, да и улетели в неизвестность вслед за отвисшей челюстью. Испарилась московская квартира с укоризненным тараканом; мы стояли посреди огромной площади. Совсем рядом вздымались две башни, стиснутые разноцветными домами пониже. Под ногами — мостовая; а чуть поодаль — лучший друг туриста, лавочка с сувенирами. Старинное всё, как в центре, только ещё старше. И я. В футболке со следами пролитого чая. В разных носках.
— А… э… о…
Вообще–то я пыталась сказать «а это что?», но, как вы понимаете, в столь нереальной ситуации как–то не до членораздельной речи и прочих прелестей жизни.
— Староместская площадь в Праге. Достаточно торжественно? Или лучше какой–нибудь из замков Луары? Лондонский Тауэр?..
Сарказм. Точно сарказм. Вот только какой–то незаметный — так и не поймёшь ведь, что насмехается! Стелла невозмутимо отпила из оставшейся в руках кружки:
— Ты бы хоть туфли ей прихватил, что ли. Ох, мужчины такие показушники! Лишь бы силу показать, а о глупостях пусть бабы думают.
Почему–то именно кружка в чужих руках — типичная новогодняя кружечка из московского ларька с треснутой ручкой и надписью «Пусть свинья к вам придёт и в дом счастье принесёт» — казалась более настоящей, чем снующие туда–сюда туристы и запах жаренного мяса, доносящийся из ближайшего ресторана. Это же реальность, а не телевизор. Нельзя переключить канал и оказаться на другом конце земли, закрыв на секунду глаза!
— Брр! Светик, давай вернёмся. Не одета девочка для вечернего выхода.
Да Стелла просто мастер вводить окружающих в ступор! Длинноволосый, но отнюдь не женоподобный мужчина с властным голосом, и вдруг — Светик. Приехали.
Тем временем растаяла, будто её и не было, странная площадь. А может, и в самом деле не было — приглючилось, случается от нервов. Снова прихожая с торшером, открытая дверь в кухню — даже наглый таракан, высунувший рыжие усы из–под мойки. Привыкай, Вика: в таком антураже ты смотришься уместнее.
— Вы… ты… в самом деле колдун?!
Тупой вопрос, я в курсе. А теперь скажите–ка: что бы вы выдали на моём месте? Сомневаюсь, что нечто более оригинальное.
— Да.
Вот так запросто, как будто я спросила, учился ли Светозар в школе или любит ли котят. Никакой напускной таинственности. Всё обыденно и просто. Чёрт, да даже если бы он начал ходить по потолку, ситуация смотрелась бы менее абсурдно!
— Да объясни ты ей всё! А я пока чайку налью, — засуетилась Стелла. Невозмутимый «учёный» усмехнулся:
— Это угроза? По–моему, ты отнюдь не повелительница кухни.
— Ну уж с чайником как–нибудь договорюсь!
Настраиваешься на торжественный лад, настраиваешься, а весь настрой сбивают. Здравствуй, тоска, давно не виделись: снова я лишняя. Они–то давно друг друга знают, ведут себя как члены одной семьи. Нормальной любящей семьи, где подколки не воспринимаются как оскорбление. Ещё бы мне научиться делать то же самое!
Тихо посвистывал закипающий чайник, шуршали за раковиной прусаки… Всё вроде как обычно.
Всё, да не совсем.
Глава XIX Новый мир
— Посмотри в окно, Рогнеда. Скажи, что ты видишь?..
И какого ответа от меня ждут? Да и не видно ничего толком — так, моё собственное отражение да горящая лампа, будто повисшие над чёрной пропастью. Ох, у меня в самом деле такая дурацкая улыбка?! Как у дауна, ей–богу…
Кто–то щёлкнул выключателем, и комната резко погрузилась в темноту. Нет. Нет, нельзя выключать свет! Лампа должна гореть. Не видно никого, ничего, как будто разом исчезли и Светозар, и Стелла, и тараканы под мойкой, и вообще вся кухня. Один на один с темнотой. Зажмуриться, не смотреть по сторонам, лучше даже не дышать…
Приехали! Впереди — дорога в новую жизнь, такую, где никакая баба Света не будет меня дрессировать и указывать, какой надо быть, чтобы всем нравиться, а я, видите ли, трясусь от страха! Я не одна — в кои–то веки. Осталось только разочаровать Светозара, показать, что из меня колдунья — как из тапочка вертолёт, и всё! Хана. Нет уж, хоть где–то я не проиграю.
Открыть глаза. Казалось бы, чего проще — а сами попробуйте! В том возрасте, когда нормальные дети спят с ночником и прячутся под одеялом от подкроватных монстров, я тряслась в темноте: бабушка приучала дорогую внученьку «не жечь понапрасну электричество». Не бояться. Не бояться, как же! Особенно теперь, когда знаешь: под покровом ночи к тебе может прокрасться не только жирная Руська.
И всё же я открыла. Не сразу, но всё–таки. Открыла — и посмотрела в окно.
— Так что ты видишь?
Надежда узреть что–то необычное почти сразу угасла. Вот мигает за пустырём вывеска круглосуточного супермаркета с кое–где торчащими полулысыми яблонями. Вот и шоссе: мелькают, чтобы тут же исчезнуть, редкие автомобили. Вот дом через дорогу: кое–где в окнах светятся огоньки, кое–где — лишь чёрные проёмы, жадно присосавшиеся к ночном небу…
Что это там, на стене? Жалко, я не кошка, в темноте не вижу. Вот бы мне Руськины глаза. По стене, от окна к окну, ползло небольшое пятно. Вон ещё одно! И ещё…
Я вцепилась в подоконник. Мурашки? Да какой там, по ощущениям, на спине скачут слоны! Ловко цепляясь за выступающие карнизы балконов, по стенам ползли какие–то существа с длинными руками. Как картинка из какого–то дешёвого фантастического фильма. Громыхнуло что–то сверху, и одно из существ оказалось прямо напротив нашего окна.
И вот тут я завизжала. Давайте, смейтесь. На вас бы посмотрела, если бы за окном отнюдь не первого этажа вы увидели делового вида старушку с обезьяньими руками и растрёпанными лохмами. На поясе у бойкой пенсионерки болталась кое–как прилаженная, но отчего–то не падающая плетённая корзинка. Чёрт, меня серьёзно волнует только то, как держится долбанная корзинка?!
Старушка потянула носом воздух, осмотрела круглыми старческими глазами меня, Светозара, Стеллу, недовольно сморщилась — и исчезла. Наплевав на предосторожности, я распахнула окно и высунулась наружу. В нос ударил родной московский воздух, содержащий больше бензина, чем кислорода. Испарившаяся «бабуля» запустила руку в форточку соседней квартиры; достав что–то маленькое, она принялась запихивать добычу в корзинку. Запихнула — и вперёд, дальше по окнам.
Прибыли. У меня поехала крыша.
— Не бойся, — наконец–то отмер Светозар. — Это дрёмы. Собирают чужие сны.
Не бойся, конечно! Я же каждый день вижу пенсионерок, шастающих без страховки по многоэтажкам!
— Если ты видишь их, значит, мы не ошиблись, — снова загорелась лампа, разгоняя былые страхи. — Ты действительно можешь стать одной из нас. Особенно если отбросишь сомнения и перестанешь бояться всего подряд.
— И ничего я не боюсь! — блин, меня вычислили. — Я просто осторожная, вот и всё. Вдруг они опасны?
— Ты права. Опасны.
И глаза у Светозара на кошачьи похожи, и улыбка будто кошачья. Так бы, наверное, выглядел Чеширский кот, если бы вдруг ему «посчастливилось» родиться человеком. Я машинально пригладила волосы. Никак не привыкну, что они такие длинные!
— Колдунов и ведьм, тех, что ещё готовы бороться, очень мало. Но отступить мы не можем. Увы, наши враги часто опережают нас. Проще было в прежние времена: тогда люди верили в колдовство, да и нечисть в большинстве своём различали…
Здравствуйте, родные слоны по спине. Я молчала. Да и что можно сказать, когда от тебя–то слов не ждут. Ждут, что будешь слушать. И кивать периодически, чтоб не подумали, что померла.
— Ты поможешь нам, Рогнеда?
Упс, а вот теперь ждут.
— Но я… я же ничего не умею!
— Не бойся. Тебя научат. Главное — терпение. Не выдай себя. Не показывай нашим врагам, что уже связалась с нами.
— А та бабка… как же…
Поняв мои сомнения, Стелла захихикала:
— Дрёма–то? Да у них не голова — решето! Забудет про тебя, как миленькая. Ты, главное, не говори никому! Бабушке, в школе — ни–ни! Иначе беда будет.
И снова захихикала. Можно зарубить себе на носу: красивые девушки — гордые обладательницы ветра в голове. Бояться не умеют. Как и относиться к чему–то серьёзно. Что же до болтовни… Было б кому рассказывать! В школе поржут только, а бабуля рада будет — спихнёт меня в психушку и ну по двору причитать, как внучку поила–кормила, а та неудачная вышла.
Теперь казались ещё более жуткими, чем раньше, обезьяноподобные фигуры, шастающие от окна к окну. Бороться. Смешно даже звучит. Первая мысль — бежать, бежать как можно дальше… ага, и тем самым показать, что ты — неудачница, профукавшая последний шанс на свободу. Пусть этот мир страшен сам по себе, но он — мой. Только дура откажется. Светозар, не подозревая о моих размышлениях, вздрогнул и неожиданно торопливо заговорил:
— Твоя бабушка возвращается. Иди домой. Не бойся: никто тебя не тронет.
— Но…
Толком ничего не объяснили, так, напустили тумана. Кто научит? Что делать дальше? Что за странное желание — швырнуть в пекло, толком ничего не объяснив?!
Но почему–то не вырвалось ни слова. Будто выпало из памяти то, как я покинула соседнюю квартиру, как вернулась домой. Только что я стояла на кухне соседней квартиры, но теперь передо мной знакомая спальня, тот же письменный стол, то же окно… подумав об окне, я на всякий случай задёрнула шторы: не хватало ещё, чтобы жуткие старухи меня увидели. Вроде бы обезопасилась. А что Руська надрывается за стеной — ерунда. Постоянно орёт.