ЛЕЙДИ. Нет, почему же, я дам. Я напишу, что податель сего — отъявленный говорун! Но я не назову вас усердным и честным! Я напишу, что податель сего — отъявленный лентяй и ловко заговаривает зубы, пока лапа его тянется к кассе.
ВЭЛ. Я взял у вас меньше, чем вы должны мне.
ЛЕЙДИ. Нечего увиливать! Я раскусила вас, мистер, и знаю теперь, кто вы такой!
ВЭЛ. И я раскусил вас, Лейди, и знаю теперь, кто вы такая!
ЛЕЙДИ. Кто же я, по-вашему, такая?
ВЭЛ. Вы и вправду хотите услышать?
ЛЕЙДИ. Умираю от нетерпения!
ВЭЛ. Женщина уже не первой молодости, не избалованная мужской лаской и подрядившая первого попавшегося, прямо с большой дороги, на двойную работу без сверхурочных: днем — за прилавком, по ночам — в постели…
ЛЕЙДИ. Нет!.. Нет!.. Вы… (Замахнулась.) Клянусь богом, нет!.. Вы гнусный… (Ей не хватает слов, она бросается на него с кулаками.)
Он схватил ее за руки у запястий.
Несколько мгновений она борется с ним, пытаясь вырваться, затем, рыдая, бессильно падает на стул.
Он осторожно отпускает ее руки.
ВЭЛ. Это естественно. Вы так одиноки…
ЛЕЙДИ(судорожно рыдает, уронив голову на прилавок). Зачем вы вернулись?
ВЭЛ. Положить обратно деньги, которые брал из кассы. Не хотелось оставлять по себе недобрую память. (Берет гитару и направляется к двери.)
Она переводит дыхание, затем внезапно вскакивает, бежит к выходу и, раскинув руки, преграждает ему дорогу, словно распятая на двери.
ЛЕЙДИ. Нет! Нет!.. Не уходите!.. Я не могу без вас!..
Несколько секунд он смотрит ей прямо в лицо. Взволнованный неподдельной страстью, прозвучавшей в ее крике, поворачивается и медленно идет к нише. Отдергивает занавеску и, обернувшись, смотрит на нее.
…Жить!.. Жить!.. Снова жить!!!
Чуть слышно вступает гитара: «Любовная песнь Лейди».
Вэл заходит в нишу, задергивает занавеску. Включает свет, отчего занавеска становится полупрозрачной. Видно, как он садится с гитарой в руках.
Лейди берет белье и медленно, как завороженный ребенок, движется к нише. У самого входа останавливается, застывает на месте в нерешительности, в смятении.
Но он начинает нашептывать слова песни — вполголоса и с такой нежностью, что она наконец находит в себе силы откинуть занавеску, войти к нему. Вэл смотрит на нее долгим пристальным взглядом.
Раннее утро. Страстная суббота.
В нише горит свет.
Вэл, полуодетый, сидит на краю койки и курит.
Тяжело дыша, сверху сбегает Лейди.
Она непричесана, в халате и шлепанцах.
ЛЕЙДИ(панически, свистящим шепотом). Вэл! Вэл! Он идет вниз!
ВЭЛ(голосом, еще хриплым, со сна). Кто? Куда идет?
ЛЕЙДИ. Джейб!
ВЭЛ. Джейб?
ЛЕЙДИ. Он самый.
ВЭЛ. Ну и что ж такого?
ЛЕЙДИ. Да встань же, черт побери, и оденься как следует! Эта проклятая сиделка сказала ему, что он может спуститься вниз и проверить, как идет торговля. Хочешь, чтоб он застал тебя там, на постели, полуодетого?
ВЭЛ. А разве он не знает, что я здесь ночую?
ЛЕЙДИ. Никто не знает — только ты и я.
Сверху доносятся голоса.
Боже милостивый! Уже идет.
ГОЛОС СИДЕЛКИ. Не торопитесь. Только не торопитесь. Потихоньку, ступенька за ступенькой, — не торопясь.
Медленное шарканье ног на верхних ступеньках. Профессионально-гнусавое ободряющее покрикивание сиделки.
ЛЕЙДИ(в панике). Надень рубашку! Выходи оттуда!
ГОЛОС СИДЕЛКИ. Вот так. Потихоньку, ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой! Обопритесь мне на плечо и потихоньку вниз: ступенька за ступенькой!
Вэл поднимается с койки, вид у него довольно заспанный.
Судорожно вздохнув, Лейди задергивает занавеску и, тяжело дыша, как выбившийся из сил бегун, отходит от ниши с деланной улыбкой на лице.
На лестничной площадке показываются Джейб и сиделка, мисс Портер, и в то же мгновение из-за бегущих по небу облаков выглянуло солнце.
Джейб и сиделка освещены ярким светом, падающим на них сквозь узкое окошко на площадке. Они представляют собой странное и ужасающее зрелище: высокий мужчина в черном заношенном костюме, висящем на нем, как пустой мешок, — глаза на желтом лице горят злобным огнем — оперся на плечо коренастой, низенькой женщины с волосами не то светло-розового, не то оранжевого цвета, в крахмально-белом одеянии и с обычными для тех, кто нанят ходить за умирающим, чуть презрительными ободряющими интонациями приторно мурлыкающего голоса.
СИДЕЛКА. Взгляните, мистер Торренс, вот и солнышко выглянуло. Какое оно яркое-яркое…
ЛЕЙДИ. Мисс Портер, здесь внизу… здесь холодно.
ДЖЕЙБ. Что она сказала?
СИДЕЛКА. Сказала, что там, внизу, холодно.
ЛЕЙДИ. Прохладно… Еще… не нагрелся воздух!
СИДЕЛКА. Он твердо решил сойти вниз, миссис Торренс.
ЛЕЙДИ. Знаю, но…
СИДЕЛКА. Он ведь такой настойчивый — не удержишь.
ДЖЕЙБ(обессиленный). Давайте… давайте передохнем малость.
ЛЕЙДИ(оживленно). Да-да! Отдохните немного…
СИДЕЛКА. Хорошо. Отдохнем.
Они садятся рядом на скамеечку под искусственной пальмой. Джейб впился глазами в падающий на них из окошка луч света — старый свирепый зверь при последнем издыхании.
Шум в нише.
Чтобы заглушить его, Лейди издает какой-то испуганно-конвульсивный смешок, потирает руки и, подойдя к лестнице, притворно кашляет.
ДЖЕЙБ. В чем дело, Лейди? Что ты так взбудоражилась?
ЛЕЙДИ. Как же, Джейб! Ведь это просто чудо! Просто не верится!
ДЖЕЙБ. Во что не верится?
ЛЕЙДИ. Что ты спускаешься вниз.
ДЖЕЙБ. Думала, уж не спущусь?
ЛЕЙДИ. Я не думала, что так скоро. А вы, мисс Портер, думали, что он так скоро оправится?
Джейб встает.
СИДЕЛКА. Отдохнули?
ДЖЕЙБ. Да, пойдемте.
СИДЕЛКА. Он себя превосходно чувствует, миссис Торренс… Постучите по дереву, чтоб не сглазить!
ЛЕЙДИ. Да-да, надо постучать по дереву… по дереву… (Намеренно громко барабанит костяшками пальцев по прилавку.)
Вэл выходит из ниши.
Опираясь на сиделку и едва волоча ноги, Джейб медленно продолжает свой спуск.
Осторожнее, Джейб, не переутомись. Правда, мисс Портер?
СИДЕЛКА. Я всегда стремлюсь активизировать пациента. Это мой метод.
ЛЕЙДИ(Вэлу, свистящим шепотом). Кофе кипит! Сними этот чертов кофейник с конфорки! (Испуганным жестом велит Вэлу идти в нишу.)
ДЖЕЙБ. С кем это ты говоришь, Лейди?
ЛЕЙДИ. С Вэлом… с приказчиком Вэлом. Я ему велела… принести тебе… принести тебе стул.
ДЖЕЙБ. С кем, с кем?
ЛЕЙДИ. С Вэлом. С приказчиком Вэлом. Я ведь говорила, ты же знаешь.
ДЖЕЙБ. Пока нет. Только мечтаю познакомиться. Где он?
ЛЕЙДИ. Здесь. Здесь он, Джейб. Вэл здесь.
Вэл выходит из ниши.
ДЖЕЙБ. Ишь ты, какая ранняя пташка!
ЛЕЙДИ. Ранней пташке достается самый жирный червячок!
ДЖЕЙБ. Верно. А где же червячок?
ЛЕЙДИ(громко). Ха-ха!..
СИДЕЛКА. Осторожнее, мистер Торренс! Ступенька за ступенькой.
ЛЕЙДИ. В страстную субботу у нас всегда от покупателей отбою нет, только под рождество бывает больше — да и то не всегда. Вот я и велела Вэлу прийти сегодня на полчаса раньше.
Джейб, оступившись, падает к подножию лестницы.
Лейди испуганно вскрикивает.
Сиделка спешит вниз на помощь ему.
Подошедший Вэл поднимает Джейба на ноги.
ВЭЛ. Не ушиблись?
ЛЕЙДИ. Боже мой!
СИДЕЛКА. Какой ужас!
ДЖЕЙБ. Ничего-ничего. Все в порядке!
СИДЕЛКА. Вы уверены, мистер Торренс?
ЛЕЙДИ. Ты уверен, Джейб?
ДЖЕЙБ. Пустите. (Пошатываясь, идет к прилавку. Тяжело дыша, облокачивается и со злобной усмешкой пристально смотрит на Вэла.)
ЛЕЙДИ. Боже мой!.. Боже ты мой!..
ДЖЕЙБ. Это, значит, и есть тот парень, что работает здесь?
ЛЕЙДИ. Да, тот самый приказчик, которого я наняла для работы по лавке.
ДЖЕЙБ. И каков из него работничек?
ЛЕЙДИ. Очень хороший! Очень!
ДЖЕЙБ. Больно смазлив. Женщины небось глаз не сводят.
ЛЕЙДИ. Девчонки-школьницы, как только кончат занятия, так всей гурьбой сюда: вьются здесь как мухи перед приманкой!
ДЖЕЙБ. А которые постарше? Их он тоже приманивает? Что проку в девчонках, настоящие покупательницы — замужние женщины. У тех водятся деньжонки: они мастерицы вымогать у мужей и транжирить. Какое у тебя жалованье, паренек? Сколько я тебе плачу?
ЛЕЙДИ. Двадцать два пятьдесят в неделю.
ДЖЕЙБ. Дешево ты его заполучила.
ВЭЛ. Еще комиссионные.
ДЖЕЙБ. Комиссионные?
ВЭЛ. Да. Один процент с оборота.
ДЖЕЙБ. Вот как? Не знал.
ЛЕЙДИ. Я была уверена, что при нем торговля пойдет лучше. Так и вышло.
ДЖЕЙБ. Еще бы!
ЛЕЙДИ. Вэл, подайте стул Джейбу. Ему надо сесть.
ДЖЕЙБ. Нет, садиться не хочу. Хочу взглянуть на новую кондитерскую.
ЛЕЙДИ. Конечно! Обязательно посмотри, Джейб! Вэл, включите свет в кондитерской! Слышите, Вэл! Я хочу, чтоб Джейб взглянул, как я ее отделала. Мне есть чем похвастаться.
Вэл проходит в кондитерскую и включает там свет: зажигаются лампочки под арками; освещается изнутри проигрыватель-автомат.
Пойди посмотри на нее, Джейб. Мне в самом деле есть чем похвастаться!
Джейб смотрит на нее несколько секунд, затем, медленно волоча ноги, идет к сияющей призрачным светом кондитерской.
С улицы начинают доноситься возгласы зазывалы и звуки органчика, сперва едва слышные, затем все более и более громкие, отчетливые.
Сиделка идет с Джейбом, поддерживая его за локоть.
ВЭЛ(повернувшись к Лейди). Он похож на саму смерть!
ЛЕЙДИ(отойдя от него). Тсссс!
Вэл заходит за прилавок.
СИДЕЛКА. Прелестно! Просто прелестно!
ДЖЕЙБ. Вот-вот. Так уж прелестно, что дальше некуда!..
СИДЕЛКА. Никогда не видела ничего подобного!
ДЖЕЙБ. А другие, думаете, видели?
СИДЕЛКА(проходит обратно в лавку). Кто это все так разукрасил?
ЛЕЙДИ(с вызовом). Я разукрасила. Сама.
СИДЕЛКА. Да что вы?! Нет, в самом деле, прелесть как хорошо.
Выкрики зазывалы и бравурная мелодия органчика доносятся теперь очень громко и отчетливо.
ДЖЕЙБ(идет обратно). Цирк, что ли, приехал или карнавал сегодня?
ЛЕЙДИ. Что?
ДЖЕЙБ. Да вон на шоссе кто-то горланит. Вроде цирковой зазывала с органчиком.
ЛЕЙДИ. Нет, это не цирковой зазывала! Рекламное шествие — объявляют о торжественном открытии кондитерской Торренс сегодня вечером.
ДЖЕЙБ. Как ты сказала — что они там объявляют?
ЛЕЙДИ. Открытие нашей кондитерской! Утром обойдут весь Глориоз Хилл, а днем — весь Сансет и весь Лайон. Иди поскорее сюда, Джейб, и ты увидишь их. Они как раз проходят мимо. (Возбужденная, бежит к двери, распахивает.)
Музыка все ближе и ближе.
ДЖЕЙБ. Шустрая у меня женушка, мисс Портер! Во что мне влетит эта проклятая затея?
ЛЕЙДИ. Пустяки, Джейб. Совершеннейшие пустяки — не поверишь, как дешево. (Она разговаривает теперь с истерической оживленностью.) Я наняла их за бесценок.
ДЖЕЙБ. И большой этот самый «бесценок»?
ЛЕЙДИ(закрывает дверь). Сущая ерунда: семь пятьдесят в час! А обойдут все три города в графстве!
Звуки затихают вдали.
ДЖЕЙБ(с немой яростью). Шустрая у меня женушка, мисс Портер!.. Шустрая, говорю! (Выключает свет в кондитерской.) Папаша ее, Итальяшка, тоже шустрый был старичок, да сгорел!
Лейди вскрикивает.
(Медленно, с угрожающей усмешкой.) У него был виноградник на северном берегу Лунного озера. Новая кондитерская вроде бы смахивает на этот виноградник. Но Итальяшка дал маху. Здорово дал маху. Вздумал привечать черномазых. И мы сожгли его. Спалили и дом и сад со всеми виноградными лозами. И сам Итальяшка сгорел, пытаясь погасить огонь! (Отворачивается.) Мне, пожалуй, пора наверх.
ЛЕЙДИ. Ты сказал — «мы»?
ДЖЕЙБ. Меня чего-то трясет…
СИДЕЛКА(поддерживая его за руку). Да-да, пойдемте наверх.
ДЖЕЙБ. Пошли… (Идет с сиделкой к лестнице.)
Снова доносятся звуки органчика.
ЛЕЙДИ(кричит). Джейб, ты сказал — «мы»? Ты сказал: «Мы сожгли»?
ДЖЕЙБ(остановившись у нижних ступенек лестницы и обернувшись к ней). Да, я сказал: «мы»! Я сказал: «Мы сожгли». Ты не ослышалась, Лейди.
СИДЕЛКА. Потихоньку, ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой… Не волнуйтесь, мистер Торренс, не волнуйтесь…
Они медленно поднимаются вверх.
Шествие проходит перед самой лавкой, зазывалу, быть может, даже видно в окно.
ГОЛОС ЗАЗЫВАЛЫ(выкрикивает в рупор). Не забудьте, друзья, сегодня вечером торжественное открытие кондитерской Торренс! Бесплатная выпивка! Раздача подарков! Не забудьте: сегодня вечером торжественное открытие кондитерской!