- Точно, угадал! - сказал солдат.
- А на Параде Победы были? - спросила Светка.
- Нет, - вздохнул Гвардеич, - не случилось. При Победе был, а на параде - не был. - И погладил коленки. - Но главное - при Победе был!..
- Ну а теперь, - сказал он Светке, - поешь медку, полежи на боку и выкладывай, куда летишь и с чем, а главное, зачем...
И закурил сигарету.
Лежать и есть Светка не стала, а выложить - выложила все. И про маяк, и про флот, и про Волосатикова, и про Гречухина.
- К Гречухину я бы тоже и пошел, и полетел! - вздохнул бывалый солдат. - Дело не пустое, но и не простое.
- Не простое, - проскрипело Облако. - И в гору, и в медвежью нору.
- Это да. Но не робейте! - сказал солдат. - Главное, по-солдатски: «В атаку, взвод! Бегом - вперед!» Дуй в дуду и плюй на беду. Вам какой хочется дороги? С приключениями или без? - спросил он.
Ветру очень хотелось приключений, но Светка, которая тоже любила приключения, по-командирски сказала:
- Лучше бы без. Нам очень некогда.
- Ну что ж, без приключений так без приключений, - сказал Гордеич-Гвардеич, хотя усмехнулся: как ни верти ни крути, а приключения будут. - Ладно, - сказал он, - тогда слушайте. - Видите: вон вдали стоит гора, называется...
- «Ура!» - догадалась Светка, как кричала иногда с маяка проходившим мимо кораблям.
- Точно, кому взберется, тому и заорется! На горе- дуб. И два ручья, и поляночка ничья... На полянку насыпьте соли. Придут олешки - полижут, кабанчики солеными желудями полакомятся, и пчелки посолятся. Работнику без соли нельзя. Без нее и мед не тот. Под дубом колода пудовая, а в дубе - дупло медовое. Не лазьте, а то сразу узнаете, какая у пчелок атака штыковая. А захотите пить, из быстрого ручья пейте, а из тихого - ни-ни!
- Почему? - спросили все разом.
- В быстром вода добрая. Был зол - станешь добрей, а в тихом - злющая-презлющая. Зла нахлебаешься, сам себе собакой хвост кусать будешь.
- Будем пить из доброго! - сказала Светка.
- А я из того и из другого, - буркнул Моторыч: он не терпел зла, но и лишняя доброта была ему здесь тоже ни к чему.
Между тем Гвардеич, вытащив из кармана старую фронтовую зажигалку, подал ее Светке:
- Горючего в ней на раз, но для вас как раз. Зря не жги - друзьям помоги.
Потом вынул из-под стола две банки меда:
- Одну ешьте сами. А другая - для друга. Увидишь цветок в шесть алых ягод, встань на пень, крикни: «Выходи, Жень!» Отдай ему мед, скажи: « От Гвардеича». Он мне раны лечил, доброте учил. И вам пригодится! Чем сможет, тем поможет!
Заглянув в чулан, Гвардеич вынес куртку с пчелиной маской и маленькие сапожки, поставил их перед Светкой:
- Это внучкины, сам Танюшке шил. Им в тайге все тропки ведомы: где надо - остановят, где понадобится - на путь выведут. Носи, не спотыкайся. А споткнешься, вставай и повторяй «Дуй в дуду...»
- И плюй на беду! - подхватили все разом.
-“Ну, в добрую дорогу! - кивнул Гвардеич.
Сверху; с елки вдруг, что-то просигналила ворона. Сидевший на плече у старого солдата бурундук Борька прыгнул на Облако, и друзья отправились в путь. Но хозяйственный Моторыч, заметив на крыше землянки две пустых бутылки от минеральной воды, наполнил их валерьяновым воздухом и крепко закрутил.
- Молодец, - сказал Гвардеич, - там будет нужная водица, - груз невелик, а пригодится.
Ветер засвистел какую-то морскую попутную песенку. Облако тоже залопотало непонятный быстрый мотив. А Светка, поглаживая солныш- кинский морской талисман, стала энергично напевать: «Пять минут, пять минут...» И хотя каждый затягивал что-то свое, в общем это значило: вперед, вперед, вперед!
Только Моторыч еще во время разговора с Гвардеичем начал понемногу хмуриться. Шерсть у него то и дело поднималась дыбом, а на хвосте и усах появились потрескивающие искры. Он явно чувствовал приближение чего-то не очень приятного.
И как ни странно, бурундук, прыгая по Облаку, стал трещать что-то очень похожее на залетевшую откуда-то поговорку: «Он с пеленок шакаленок...»
ВДРУГ ОТКУДА-ТО ШАКАЛ...
Облако быстро поднималось по сопке. Оно могло бы двигаться еще быстрей, по прямой, так как Ветер весело подталкивал его, но оно выбирало для друзей дорогу, покрытую цветами и земляникой. А однажды выплыло на поляну, так заросшую вьюнками и алым шиповником, что Светка, забыв про пять минут, вдруг стала раскачиваться и запела: «Миллион, миллион, миллион алых роз», на что Моторыч снова сердито фыркнул:
- Тоже мне, Пугачева нашлась! Мы что, собираемся дело делать или устраивать шоу?
На это, правда, никто внимания не обратил. И понятно: только что по пути все с удовольствием отхлебнули вкусной воды из быстрого доброго ручья, а Моторыч, как обещал, сразу из двух. Да еще, не пожалев дорогого ему аромата, обе бутылки наполнил водой. Но одну доброй, а другую, на всякий случай, злой.
Скоро они выбрались на вершину сопки к дубу. Светка посыпала полянку солью, и сразу же вокруг замелькали пятнышки олешек, засверкала щетинка хрюшек и кабанчиков. А еще через минуту вокруг загудели пчелы. Они дружно вылетали из дупла отведать соленой росы.
Светка с Ветром громко крикнули: «Ура!» - и присели в стороне подумать, как двигаться дальше. Облако вздохнуло: кажется, передышка. И спокойно улеглось на верхушке дуба. Лишь Моторыч вел себя все беспокойней: усы его дергались, хвост непонятно почему наливался крепким злым электричеством, а в его мурлыканьи слышалась озорное детское: «Вдруг откуда-то шакал на кобыле прискакал...»
Но ничего непонятного, как мы увидим, во всем этом не было.
Непонятного не было ничего.
Дело в том, что внизу, возле пасеки, старый солдат Гвардеич спел солдатскую фронтовую песенку:
Вновь пехота залегла,
Пушка бьет из-за угла,
А солдат на пузе
По гипотенузе...
Затем пристроился на крылечке и, открыв новенький том на триста тридцать третьей странице, начал читать о подвигах друзей да и кое-что о своих фронтовых делах. Вдруг в кустах у дороги, фыркнув, остановилась грязная «Тойота», из которой вывалился рыжий малый, принюхался и, сверкнув золотым зубом, крикнул:
- Эй, дед! Гости были?
- Быди, - сказал удивленный Гвардеич.
- А на облаке плыли?
-Плыли...
- И девчонка в тельняшке, и кот?
- Все уплыли вперед! - смекнув, махнул Гвардеич совсем в другую сторону.
- К Гречухину? - фыркнул малый, и рыжие волосины торчком вскочили на его голове.
- И что всем дался Гречухин? - спросил Гвардеич, словно ничего не знал*
- Море хапанул!!! - каркнул гость в три голоса.
- Какое?
- Нефтяное!
- У кого?
- У меня! - крикнул малый, и внутри у него повторилось: - Меня! Меня!
- А море-то чье?
- Мое! Мое! Мое!
- Значит, нефтяное и бензиновое? Так, не нальешь ли малость бензинчику-керосинчику?
- Еще чего! - хмыкнул малый и спросил: - Где искать девчонку?
- Умом потряси, у пчелок спроси! - усмехнулся солдат.
- Ну, ладно! - сказал малый и вдруг посмотрел на сопку, с которой в это время донесся крик «Ур-ра!». У него сразу созрел план. Он выхватил из машины знакомую сеть и, оставив на дороге «Тойоту», бросился бегом в гору.
Гвардеич только хотел крикнуть: «Взял бы соли, дал зверькам, что ли. Из тихого ручья не пей - совсем не опупей. И в дупло не лезь: обалдеешь весь!» Но раскрасневшийся гость ничего не слушал. Подумаешь, не лезь, подумаешь, не пей, подумаешь, не хватай! Каждый указывать еще будет! И полезу, и попью, и схвачу!
Он прыгал вверх и цеплялся за кусты так, будто его толкали вперед не одна, а три пары ног. Не видел он вокруг ни цветов, ни ягод, ни животных и тем более не слышал, как быстрый бурундук дразнил его криком: «Он с пеленок шакаленок!»
В кармане у него звякала связка ключей от всех хранилищ горючего, и он предчувствовал, как звякнет еще один, самый большой - ключ от нефти Гречухина! Главное - не опоздать! И внутри у него кто-то ревел: захапать! А кто-то попискивал: обшустрить, оттяпать!
Он хотел вцепиться в Светку, но вдруг Облако, похожее на Пушкина, накрыло ее будто шап- кой-невидимкой и даже весело рассмеялось. Он захлопал глазами, выскочил к дубу, рванулся в дупло и, подхваченный пчелиным роем, подлетел еще выше. Он протянул свободную от сети руку, чтоб ухватиться за какой-то куст, но тут раздался ужасный треск, вспышка* и удар молнии швырнул его через рыжую голову.
Волосатиков, а это, понятно, был он, схватился за трещавший электрохвост Моторыча. Он провалился сквозь листву на рога испуганных оленей, те сбросили его на лакомившегося желудями кабана. А кабан швырнул нежданного гостя
так, что тот свалился от удара между двух ручьев и тут же издал долгий свистящий храп.
СТРАННЫЕ СНЫ
Снился Волосатикову странный сон. И даже не один!
Сначала ему приснилось, будто он захотел пойти в кино. Захотел - и все! Но на пороге кинотеатра возникла Светка, а черный кот Моторыч вдруг потребовал:
- Давай билет!
Но билета не было.
- Купи! - пропел Моторыч. - Как другие!
Но денег не было.
- Денег нет и кино нет! - замигал Моторыч.
А Светка сказала:
- Ладно, пусть смотрит со всеми, - и протянула ему руку.
И он оказался со всеми! Но не в кино, а на палубе: кругом были мачты, палубы и море. И кричали чайки, и пел ветер, а кто-то раздавал ананасный компот... И это ему так понравилось, что проснись он в этот момент, то, может быть, с радостью крикнул: «Ребята, давайте жить дружно!» Очень важно бывает проснуться вовремя!
Но тут нахлынул другой сон, и Вруля Патри- кеевна, потянув его за рукав, зашипела:
- Что за глупость? С какой стати вместе со всеми? У нас в руках все ключи, все лучи! Будем резать каждый луч на билетики. А то отдашь билетик - отберут целое море. Море нефти, море денег, море света! Это вам не Борщикленд! Не спите, хватайте! Ройте к нефтяному морю проход!
И Волосатиков стал рыть! Но сверху появилась страшная лапа и с криком «Скальп!» вцепилась ему в голову.
- Ну нет! - крикнул Волосатиков и вскочил. Короткий сон был страшно правдивым! Волосатиков глотнул теплой воды из булькавшего рядом ручья, в котором бегали головастики, еще громче крикнул: - Ну нет! - и бросился вниз.
Во-первых, там он увидел нечто такое, отчего у него созрел новый план. А во-вторых, ему показалось, будто сзади него сверкнуло страшным глазом настоящее черное солнце, очень похожее на электрическую морду Моторыча.
- Нет! - крикнул он. - Мое! Все мое! Я сам! - И еще быстрей понесся через пни и коряги.
СТАЙКА ИЛИ ШАЙКА?
Мотор Моторыч не видел, кого он с такой яростью швырнул через голову. Во-первых, как настоящий морской волк, он терпеть не мог, когда его хватали, а тем более, безжалостно дергали за хвост. Во-вторых, разбираться в этом ему сейчас было совершенно некогда.
Внизу, у широкой реки, он заметил шагающих вдоль берега трех круглых, как пузыри, котов- туристов или, вернее, туристов, похожих на трех котов. Они горланили:
Эх, банку икры б На закуску туристу И парочку рыб Килограммов по триста!
- Пузыри, тунеядцы! - проурчал Моторыч.
Он очень хорошо знал, каким трудом достается рыбакам настоящая рыбка. За спинами у пузырей зорким кошачьим глазом он разглядел тол- стые-претолстые удочки. «На очень большую рыбу!» - подумал кот, но взяв у Светки бинокль, прохрипел:
- Да это не удочки, а самые настоящие ружья!
И вдруг Моторыч вовсе взъерошился: навстречу трем пузырям, с горы, размахивая одной рукой и подскакивая, катился четвертый.
- Эй, пузыри! - крикнул четвертый очень знакомым голосом. - На кого идете?
- На оленя!
- На тигра!
- На кабана! - сказал третий, у которого из охотничьей сумки уже выглядывал бледный поросячий пятачок.
- А я не разрешаю! - выпалил четвертый.
- Да кто ты такой? - растерялись трое.
Четвертый назвал себя очень тихо, но они замолчали. И тогда он громко сказал:
- Ладно, валяйте! Разрешу. И даже возьму в свою команду, в союзники. А вы мне, - он показал на сопку и отчетливо сказал, - эту девчонку в тельняшке и этого кота, и всю их шайку: пих-пах! - и в эту сеть. Идет?
И, отдав охотничкам сеть, он сунул им в руки какие-то зеленые пачки.
- Вот собака! Покупает! Вот паршивец - продает! - прошипел Моторыч.
В руках у всех троих он увидел деньги, и каждая шерстинка на его спине окончательно превратилась в электропровод.
Светка крикнула:
- Ты чего там ругаешься? Что у тебя, Баба-яга?
- Хуже! - отозвался Моторыч.
- Кощей! - проскрипело Облако.
- Хуже!
- Так кто же?
- Волосатиков! - почти гавкнул Моторыч, возвращая Светке бинокль. - Продает, собака, и еще оскорбляет: мы - шайка!
- Может, он сказал «стайка»? - усмехнулась Светка.
- Хм-хм! - хмыкнул кот. Веселую дружную стайку от разбойничьей шайки морской бродяга как-нибудь отличал!
- Ну и ну! - засмеялся Ветер. - Вдруг откуда- то шакал вслед за нами прискакал...
А Светка махнула рукой:
- Да видали мы этого Волосатикова! - и запела: - «Миллион, миллион, миллион алых роз...»
«Забыли недавний урок. Наверное, на их настроении сказался избыток доброй воды», - подумал кот и заметил:
- Все это не так весело.
Он выложил все, что увидел и услышал, напоследок повторив: «Пих-пах, пих-пах!»
- Обжоры и сопузники пристроились в союзники, - хмыкнул весело Ветер и подумал вслух: - Может, стоит пойти в обход? Не отклоняться от курса, но в обход.
Светка возмутилась:
- С какой это стати нам идти в обход? Пусть топают они! - Но, вспомнив про сеть и словно посоветовавшись со знакомым штурманом, согласилась: - В обход так в обход!
В это же время Волосатиков тоже задумался: «Как двигаться. Скакать за Облаком по горам? На машине не получится», - вздохнул про себя он.
Кто-то внутри громыхнул: «Пошли напролом!», но другой голос пропел: «А может, обходным путем лучше?»
И он тоже решил двигаться в обход, но с другой стороны.
САМЫЕ КОШАЧЬИ СТИХИ
Шумный экипаж, глотнув еще воды из доброго ручья, перевалил через гору в самом добром настроении. На одном боку Облака светился спасательный круг с надписью: «Три поросенка», на другом висела и вкусно пахла связка вяленой воблы.
Светка иногда спрашивала:
- Курс?
- Норд-ост! - отвечал сидевший впереди Моторыч.
- Так держать! - командовала Светка, и они плыли все дальше и дальше.
Внизу, в речных заводях, плескалась рыба, утки водили свои выводки, время от времени крякая своим шалунам:
- Вернись! Опять озорничаешь! Смотри, так и останешься гадким утенком!
На что каждый весело отвечал:
- Подумаешь, стану хорошим селезнем!
И тут же беззаботно хулиганил под носом у наевшейся сонной щуки.
Было так весело, что Ветру, который то и дело повторял: «Дуй в дуду и плюй на беду!», вдруг пришло на ум позабавиться веселыми стихами.
- А что! - согласилась Светка, - устроим конкурс. А ну, Моторыч, начинай!
- А почему Моторыч? - спросило Облако.
- Он знает самые вкусные кошачьи стихи, «Мяу-мур, мяу-мур, я люблю вареных кур», - усмехнулся Ветер. Ему хотелось почитать первым.
- Ну почему такое насмешливое? - возразила Светка. - А может быть, вот это?
И она прочитала стишок, выученный еще в первом классе:
Плачет киска в коридоре,
У нее большое горе:
Злые люди бедной киске Не дают украсть сосиски.
Хоть она тогда была не очень большой любительницей читать стихи, ее больше тянуло к компьютеру, но и за это стихотворение она получила не
четверку, как бывало, а хоть и снова с минусом, но пять! А можно было и без всякого минуса. Весь класс хохотал до колик!
Но Моторыч задумчиво произнес:
- Ну скажите, почему как только кот, так сразу куры, сосиски, украсть? Или какая-нибудь глупость, вроде: «Хорошо быть кисою, хорошо собакою». А почему бы не прочитать прекрасные стихи без всякого воровства?