Легенды и сказы лесной стороны - Афоньшин Сергей Васильевич 16 стр.

Пушек да пищалей на пушечном дворе понаделали,

пороху, свинцу и ядер тоже вдосталь было. Всяких

припасов в царских войсках хватало, вплоть до кот-

лов, в которых воины кашу да похлебку варили. А

вот ложек, коими русские люди испокон веку щи и

кашу ели, у царя в запасе не было. В те времена

простые люди, что жили вокруг царской столицы, в

каждой семье сами для себя ложки выскабливали, а

знатные люди — князья да бояре — серебряными

ложками похлебку и всякое варево хлебали. Вот по-

этому-то грозный царь и опростоволосился: войну на-

чал сразу на три стороны, а ложек у воинов не было.

А горячая еда да крепкая ложка в войне — не пос-

леднее дело!

Созвал тут грозный царь всех бояр и опричников

и задачу им такую задал, чтобы не далее как к вес-

не у каждого воина, кроме оружия, за каждым голе-

нищем по ложке было: одна коренная, другая за-

пасная.

Чтобы бояре и верные псы-опричники веселее

за это дело взялись, обещал царь того, кто дело скора

исполнит, чином отличить и наградить, а кто посу-

лит, да не сделает, того на дыбе поневолить и в за-

стенок упрятать.

Задумались бояре и опричники — дело это за

длинным столом на царском пиру было. Но был сре-

ди них злой опричник Скирлибек. Вот и вызвался тог

Скирлибек разузнать и разведать, в каком углу цар-

ства мастера-ложкари притаились.

В кабак у столичной заставы зашли в ту ночь два

бродяги Шиш и Ярыга, два друга. Исходили они Русь

вдоль и поперек, на царской службе и кнута и дыбы

отведали, а не остепенились. Сидели они за столом,

хмельное пили, севрюжиной закусывали и друг пе-

ред другом всякой всячиной похвалялись. Подсел к

ним тут Скирлибек и стал допытываться, где бы ему

мастеров-ложкарей для царя подыскать.

Ярыга и Шиш ответили, пусть, мол, боярин сна-

чала кошельком тряхнет да хмельное поставит, а за

отплатой дело не станет.

И сказали они Скирлибеку, как разыскать искус-

ника и умельца Семена-Ложкаря в заволжских ле-

сах.

Тут опричник Скирлибек мешкать не стал, клик-

нул своих слуг да друга Ваську Басмана. Оседлали

они коней и поскакали из столицы по Владимирской

дороге искать за Волгой ложкаря Семена.

2

Сквозь сосновые боры и березовые долы пробира-

ется темной змейкой речка Санахта, бежит-торопит-

ся повидаться с соседом Керженцем. На пологом хол-

ме у реки среди сосен вековых прижалась к распа-

ханным кулигам просторная и приземистая изба Се-

мена-Ложкаря. Глядит она в темень осеннюю весе-

лыми глазами, огоньком приветливо подмигивает. В

избе березовая лучина горит, угольки от нее в ушат

с водой падают и гаснут шипя. Не успеет догореть

одна лучинка, как девчоночка Авдотка от нее другую

зажигает, в железные светцы вставляет. Пока лучин-

ка горит, девчоночка работает, Семен-Ложкарь сам-

третий, согнувшись, за работой сидит, топориком из

березы ложки вырубает да зытесывает. Жена Катери-

на из ложки-болванки скобельком нутро выбирает и

тыльную сторону зачищает, а дочка Авдотка ножич-

ком остальную басу-красу ложкам придает. Сидят на

низеньких чурбаках-стульчиках, тихий разговор ве-

дут, к ночи прислушиваясь, а готовые ложки из лов-

ких рук, как рыбы, ныряют на дно плетеного коро-

ба.

А опричник Скирлибек с дружком Васькой Бас-

маном и стремянным той порой уже за Волгу пере-

плыли и скакали лесными дорогами в край заволж-

ский сосново-березовый. Раным-рано поутру спеши-

лись опричники у Семеновой избы и в ставни стукну-

ли. Недолго отклика ждали, вышли из избы все трое—

и Семен-Ложкарь, и жена Катерина с дочкой Авдот-

кой, встали тесным рядком и дивятся на незваных

гостей. На Семене сермяга внакидку, березовые струж-

ки в курчавых волосах и бороде понасели, а Катери-

на в домотканом сарафане да кацавейке овчинной.

Не шибко нарядной и Авдотка из избы выскочила —

б рубашке льняной, розовой, высоко пояском подпоя-

сана, на голове платок холстинковый узелком завя-

зан, на ногах лапотки. Но загляделись на нее оприч-

ники, а пуще всех царский слуга Скирлибек. С боль-

шой неохотой оторвал он свой взгляд от девчонки

Авдотки и грозно спросил Ложкаря:

— Чей ты раб и холоп, как прозываешься и на

какого господина работаешь?

Мужик ответил опричнику, что с тех пор, как

помнит себя, ничьим рабом и холопом не бывал, отца

•с матерью не упомнил, прозывается Семеном-Ложка-

рем, работает на всех русских людей, что по Волге

живут и едят не руками, как басурманы какие, а с

кленовой и березовой ложки. Скирлибек на это Се-

мену сказал, что всех ничейных людей грозный царь

к своим рукам прибирает, был ты ничей, а теперь

стал царским. И объявил опричник грозный приказ

о том, чтобы к концу зимы Семен-Ложкарь сделал

для царя сто сороков ложек кленовых, а березовых

во сто раз больше. Да сделал бы сначала кленовые —

для царских воевод и опричников, для попов и свя-

тых отцов-монахов, что за здравие царя молятся. А

после кленовых ложек принимался бы за березовые —

для простых бойцов: стрельцов, пушкарей и казаков,

для работных людей, кои крепости строят и пушки

отливают. Так сказал Скирлибек-опричник Семену-

Ложкарю, первому мастеру по деревянной ложке. Да

еще для страха прибавил, что если Семен царский

заказ не исполнит, то его самого царь угонит на край

земли за Каменный пояс медь и свинец добывать,

а жену с девчоночкой отдаст в неволю самому злому

и распутному опричнику.

На такие страхи Семен спокойно ответил, что на-

делать столько ложек, сколько царь повелел, не ахти

как мудрено, лишь не подвела бы хвороба да хвати-

ло бы вокруг берез и кленов.

Когда наелись и передохнули кони, опричники в

обратный путь к царской столице ускакали, а Семен-

Ложкарь с того дня сам-третий крепко за деяо взял-

ся и к концу зимы выполнил царский заказ по кле-

новым и березовым ложкам. Кленов вокруг осталось

мало, а березняк так поредел, что сквозь него видны

стали редкие поселения хлеборобов и звероловов,

живших по соседству с Ложкарем. Перед весенней

распутицей, по последней зимней дороге, к Семену

царские обозники с думным дьяком приехали, пере-

считали готовые ложки, погрузили на подводы и увез-

ли к царю.

Семен-Ложкарь с женой и дочкой у избы стоял,

вслед обозу глядел и долго слушал, как скрипят

по насту сани да звенят на конях бубенцы.

3

Когда прибыл обоз с ложками на царский двор,

грозный царь приказал выдать по кленовой ложке

всем боярам, воеводам, опричникам и атаманам, а

простым бойцам — стрельцам, пушкарям и казакам

по две березовых. И стало у простых воинов за каж-

дым голенищем по ложке: одна коренная, другая за-

пасная.

В тот же день все царские полки в поход высту-

пили, пошли воевать сразу на три стороны: с турка-

ми, крымчаками и ливонцами. Войскам грозного ца-

ря в той войне поначалу везде удача была, во всех

трех сторонах они быстро занимали иноземные горо-

да и праздновали победу за победой. После каждой

победной битвы русские воины садились у котлов,

доставали из-за голенища кленовую либо березовую

ложку и принимались за еду.

Поглядеть на бойцов собирался иноземный народ

и дивился на них и на деревянные ложки, которыми

они так ловко любую еду хлебали. Самые смелые из

чужеземцев подходили ближе к котлам и просили

дать им попробовать поесть с березовой ложки. А по-

евши, говорили, что есть с такой ложки очень спод-

ручно и вкусно. Потом пробовали есть ложками вое-

вод, атаманов и боярских сынков, а попробовавши,

находили, что с кленовой ложки кушать еще ловчее.

Понравились иноземцам деревянные ложки еще тем,

что при еде не обжигали губы, как серебряные, а пос-

ле еды не зеленели, как медные.

Наевшись каши, царские бойцы-молодцы начина-

ли веселье. Лихие музыканты на ложках играли, а

плясуны пели и плясали. Побежденный народ ино-

земный глядел и любовался на русских воинов и за-

видовал житью под грозным царем. Чужеземцы так

думали, что русские люди у себя дома только то и

делали, что у котлов с кашей сидели, на ложках му-

зыку играли, песни пели да плясали.

И прошла великая слава о деревянных ложках по

всем странам, с которыми грозный царь воевал, —

по Крыму, по Туретчине и Ливонии. Дело дошло до

того, что там простой народ бунтовать начал: «Не хо-

тим войны с народом, который умеет делать такие чу-

десные ложки! Подайте нам ложки, которыми можно,

не обжигаясь, любую пищу хлебать и, не отходя от

котлов, музыку играть, чтобы петь и плясать!» Что

дальше, то больше бунтовал народ во всех трех сто-

ронах. Напугались народного гнева ханы, султаны,

рыцари и бароны и послали грозному царю послов

насчет мира договариваться. Те послы перед царем

явились и сказали, что их правители согласны на

скорый мир, все занятые города и земли за ним ос-

тавить, если он, грозный царь, на деревянные ложки

не поскупится.

Обрадовался царь, что скоро и выгодно закончить

войну удалось, подписал грамоту о замирении, а пос-

лам насулил приписать ежегодно деревянных ложек,

сколь их правителям надо. Довольные послы домой

поспешили, правителей обрадовать и народ успокоить,

а грозный царь в тот же день к себе Скирлибека вы-

звал. Когда опричник явился, повелел ему царь не-

медля за Волгу отправляться к тому Семену-Ложка-

рю, что для войск так скоро ложек наделал. «Пусть

тот Семен-Ложкарь к концу каждой зимы припасет

ложек кленовых и березовых в сто раз больше, чем

для мово войска сделал. За то дело награжу его так,

как никого в своем царстве не жаловал!»

Вышел Скирлибек на царский двор, свистнул сво-

их стремянных да дружка Ваську Басмана, оседла-

ли они борзых коней и поскакали ватагой по Влади-

мирской дороге. Не один день, не одну ночь мчались

опричники от царской столицы на восход солнышка

сквозь леса муромские. Через Волгу у града Новгоро-

да Нижнего переправившись, еще ночь ехали и добра-

лись наконец до края сосново-березового, где жил

Семен-Ложкарь.

Встречать незваных гостей хозяин опять сам-тре-

тий из избы вышел, оба с женой приветливые, а доч-

ка Авдотка за год повыросла и стала еще пригожее»

Прочитал Скирлибек ложкарю царскую грамоту, а

от себя прибавил, что если Семен то дело не исполнит

и ложек, сколь надо царю, к сроку не припасет, то

его самого за Каменный пояс угонят свинец и медь

из земли добывать, а бабу с дочкой самому злому ба-

сурману в неволю отдадут либо на самое непотребное

дело определят.

Задумался Семен-Ложкарь, бороду в кулак ухва-

тив, жена Катерина поскучнела, а дочка Авдотка

утешает: «Не кручиньтесь, родные, хватило бы во-

круг берез да кленов — наделаем царю ложек, сколь

ему надо!»

И засел Семен всей семьей за работу. А Скирли-

бек, пока стремянные коней вываживали да кормили,

к Авдотке подсел и, глядя на то, как ловко она лож-

ки ножичком зачищала, начал ее в царскую столицу

сманивать — жить в тереме, наряжаться в парчу и

шелка, носить шубку из соболей сибирских. На такие

хитрости и посулы Авдотка ответила: «С родным от-

цом да матушкой мне и в курной избе неплохо, а

одежду себе сама припасу: ленку напряду, холстин-

ки натку, сама рубашку сошью — не хуже и шелка

будет!»

Покосился опричник на розовые плечики и рука-

ва Авдоткиной рубашки, на ее проворные и ловкие

руки и снова манит с собой, сулит обуть в сафьяно-

вые сапожки, а на голову — дорогую кичку, золотом

расшитую, алмазами осыпанную. Но и на эти по-

сулы Авдотка умный ответ нашла: «По родной земле

не худо и в лапотках ходить — всей ножке теплоу

пальчикам просторно, а головушку самотканым пла-

точком принакрою».

Скосил глаза Скирлибек на русую головку Авдот-

ки и ни слова больше не молвил.

В тот же день уехали опричники в обратный путь,

царю обо всем доносить, награду за службу просить,

а Семен-Ложкарь с женой и дочкой еще сердитее за

работу принялись и под конец зимы выполнили цар-

ский урок по кленовым и березовым ложкам.

Но клена и березняка вокруг осталось совсем ма-

ло, на месте березовых лесов появились пустоши с

пеньками, а по краям сосняк вековой да ельник дре-

мучий. Приехали царские обозники, пересчитали лож-

ки, погрузили на сани и в царскую столицу увезли, а

Семен, не отдохнувши, опять за ложки принялся. Ра-

ботал без отдыха, похудел мужик, обтрепался, обно-

сились оба с бабой, только Авдотка, как всегда, цве-

точком выглядела. Льна и жита Семену посеять ста-

ло некогда, хорошо, что народ из соседних лесных

поселений помогал, иначе пропала бы с голоду вся

Семенова семья. Наказал Семен обозникам и дьяку

сказать царю, что он на царской работе с голоду и

надсады умирает, но, когда те в столицу вернулись,

грозного царя уже в живых не было. Поиграл он как-

то на масленице с одним боярином в шахматы и про-

игрался. Расстроился царь и со зла да обиды со сту-

ла мертвым упал. Все бояре и опричники большой

толпой, как мыши кота, грозного царя хоронили.

Так вот поработал Семен-Ложкарь еще лето да

зиму, все березы и клены далеко кругом дочиста на

ложки срубил, а царский урок не выполнил — де-

рева не хватило.

Перед весной опять приехали царские обозникиг

погрузили на подводы что было наделано ложек и в

обратный путь тронулись. Семен не посоветовал им

впредь за ложками приезжать, потому что березняка

вокруг совсем не стало.

4

Но весной, как только снег растаял, лиходей Скир-

либек явился опять с дружком Васькой Басманом и

стражниками. Под видом царской немилости Скирли-

бековы стражники заковали в железы Семена-Ложка-

ря и погнали в гиблые места из-под земли свинец и

медь добывать.

А Скирлибек с дружком Басманом тут остались.

И Семенову избу сожгли, а Катерину с Авдоткой с

собой повели. Мать с дочкой впереди шли, кони им в

затылки горячим дыхом дышали, копытами на пят-

ки наступали, а дружки-опричники, сидя в седлах,

своему злому делу радовались. Вот улучила Катери-

на минутку, когда опричники зубоскалили да по сто-

ронам глазели, и шепнула Авдотке: «Беги, дочка, хо-

ронись, у тебя ножки резвые, только лапотки сбрось.

А я их задержу, разбойников!»

Смекнула это дело Авдотка и стала сначала на

одну ножку припадать, потом на обе и, обернувшись

к злодеям, сказала: «Не могу идти, ноги натерла,

позвольте лапоточки снять!» Села девчоночка на до-

рогу, разулась быстренько, вспорхнула и полетела,

как пичужка, редким лесом сосновым да еловым. А

Катерина опричниковых коней за уздечки схватила,

поводья перепутала, а опричникам в глаза песком

швырнула, и никак они не могли от нее отцепиться.

Авдотка тем часом что было силы лесом бежала,

только розовая рубашка между деревьями мелькала.

Когда устала да запыхалась, у старой дуплистой ели