футбольные мячи. От разглядывания фото мне стало грустно. Что сейчас
поделывает мой друг? Ныряет в Черном море или греет пузо на берегу?
Я растянулся на травке, а головой уперся в теплый, шершавый ствол
сосны. Закинул ногу на ногу, и получилось, что лежу я как будто в мягком
кресле. Между прочим, самое мягкое на земле - это земля. Я всегда удивляюсь, когда говорят, что все бока отлежали на земле. Не понимаю. Земля гораздо
мягче всяких кресел и тахт... Кстати, как будет слово "тахта" в родительном
падеже множественного числа? Что-то голова не соображает. Вообще, надо, чтобы на каникулах голова отдыхала.
Так я лежал и глядел, как лениво ползут по небу облака, словно это не
облака, а школьники, бредущие на урок после бурной переменки.
Сигнал горна заставил меня подняться с належанного места. Возле других
домиков торопливо строились ребята, а возле нашего по-прежнему была тишь да
гладь, да каникулярная благодать.
И тут мое внимание привлек высокий, широкоплечий парень с беленьким
чубчиком над загорелым лбом. Он появился у нашего домика и, сложив руки
рупором, воззвал:
- 9-й отряд, сюда! Сюда, 9-й отряд!
Но что-то я не заметил, чтобы кто-нибудь бежал сломя голову на его
трубный зов. Не заметил я, чтобы кто-нибудь просто бежал или даже шел к
нему.
- Ну и чудеса, - присвистнул я, - лишний отряд пропал.
Когда я ленивой походкой подошел к здоровяку, тот был в состоянии бочки
с порохом, готовой взлететь на воздух от одной искры.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Тебе чего? - недовольно буркнул здоровяк.
- А меня в 9-й отряд записали, - добродушно улыбнулся я.
- А где же остальные? - обрадовался здоровяк.
- Не знаю, - я пожал плечами.
- Будем знакомы, я - вожатый 9-го отряда. Меня зовут Аскольд. Аскольд
Васильевич, - поспешно добавил он и протянул руку.
Вожатый мне сразу понравился. Но только было видно, что он первый раз
вожатый. Совсем растерялся, что пропал отряд. А вожатому нельзя теряться. Он
должен найти выход из любого положения. И в две секунды.
- Я вообще-то не вожатый, - сказал Аскольд. - Я физрук. Но у нас в
лагере лишний отряд получился. И Капитолина Петровна поручила мне
воспитывать вас.
Какие у Аскольда мускулы! Кажется, вот-вот разорвут белую рубаху. Она
словно приклеилась к его телу. Наверняка Аскольд штангист, или боксер, или
культурист, или кто-нибудь в этом духе.
Вожатый поглядел по сторонам. Но никто к нам не торопился.
- Давай покричим вместе, а? - предложил мне вожатый.
- Давайте, - согласился я.
Мы сложили руки рупором и дружно закричали:
- 9-й отряд, сюда! Сюда, 9-й отряд!
Никто и не думал откликаться.
Колонны других отрядов, затягивая песни, бодро шли куда-то. Вообще, ясно куда - в столовую.
- Ну, я им покажу, - пригрозил вожатый кулаком невесть куда пропавшим
ребятам. - Пошли обедать. Пусть им хуже будет.
ГЛАВА ШЕСТАЯ,
В КОТОРОЙ Я ОБЕДАЮ
Мы уселись за длинным дощатым столом, на котором был прикреплен флажок
с цифрой "9". Это означало, что здесь должен питаться 9-й отряд. Но 9-й
отряд не питался, он исчез в неизвестном направлении. Зато за другими
столами шла дружная работа. По-моему, очень приятно смотреть, как люди едят.
Конечно, если ты сам только что основательно подкрепился.
На нашем столе в тарелках, налитых до краев, соблазнительно дымился
борщ, гордо высилась горка от чистого сердца нарезанных кусков хлеба.
- Пусть им будет хуже, - еще раз сердито сказал вожатый. - Ешь!
- Все? - я испуганно оглядел стол.
- Сколько сможешь, - разрешил вожатый.
Я почувствовал, что на свежем воздухе здорово проголодался. Вспомнил
мамино наставление: "Поправляйся, а то отощал за зиму, лица на тебе нет" - и
налег на борщ.
После третьей тарелки я остановился.
А куда второе девать?
Вожатый не отставал от меня. Опустошив тарелку борща, он, приговаривая
"пусть им будет хуже", приступал к новой порции. Изредка Аскольд отрывался
от еды, старательно поправлял флажок с цифрой "9", чтобы он лучше был виден.
Но 9-й отряд, наверное, еще не проголодался, потому что к нашему столу, кроме дежурных, притащивших четырнадцать порций котлет, никто не подходил.
В дальнем конце столовой возникла приземистая фигура Капитолины
Петровны. Аскольд расправил широкие плечи, глубоко вздохнул и в считанные
секунды одолел две порции котлет.
- Помогай, - показал вожатый глазами на тарелки. Говорить с набитым
ртом он был не в силах.
- Не могу, - прохрипел я и похлопал по туго набитому животу. Мой довод, то есть живот, убедил Аскольда. Продолжать сражаться с обедом даже в
одиночку было уже поздно. Ведь каждую минуту к нашему столику могла подойти
Капитолина Петровна и поинтересоваться, где находится 9-й отряд пионерлагеря
"Лесная сказка".
Тогда, не сговариваясь, мы с Аскольдом начали прятать под стол
оставшиеся тарелки с борщом и котлетами.
Когда к нам, блестя очками, приблизилась Капитолина Петровна, дело было
сделано.
- А где остальные ребята? - удивленно спросила старшая вожатая.
- Они... они уже пообедали, - робко соврал Аскольд.
Я подтвердил его слова решительным кивком головы.
- Тогда почему вы сидите? - еще раз удивилась Капитолина Петровна.
- Мы обсуждали план работы, - уже уверенно соврал Аскольд. - Валерий
Коробухин - председатель совета нашего отряда.
Капитолина Петровна на этот раз ни капельки не удивилась, а крепко
тряхнула мою руку:
- Поздравляю. Желаю успеха.
Когда старшая вожатая ушла, настала очередь удивляться мне. Я -
председатель совета отряда? Это же просто смешно. Ведь всегда главными моими
недругами были эти самые председатели. Они обычно хотели, чтобы я был ни
рыба ни мясо, а я этого не хотел. Они хотели, чтобы я получал одни пятерки, а я не хотел. Вернее, я не хотел, чтобы за меня другие хотели.
Вы вообще поняли, что я тут наплел? Если нет, то простите, ведь вы
понимаете, как я удивился и к тому же объелся.
Когда Капитолина Петровна удалилась, Аскольд, облегченно вздохнув, произнес:
- Не волнуйся, старик! Мы еще с тобой покажем этой чертовой дюжине, где
раки проводят свои каникулы.
Аскольда рассмешила собственная шутка, и он немножко похохотал, но
вскоре его лицо озабоченно вытянулось.
- Но куда же они могли деваться? Может, в город укатили? - Вожатый
забеспокоился. - Нет, не могли. Чего им лагерь бросать, здесь все-таки
природа - лес, река... - И потом, обеды, завтраки, ужины... А может, они на
речку сиганули?
Аскольд заерзал на лавке, а потом решительно поднялся и мы направились
к домику нашего отряда.
- Сегодня мертвого часа не будет, - сообщил Аскольд, когда мы вошли в
нашу палату. - Капитолина Петровна сказала, чтобы вместо мертвого часа мы
провели беседу о дружбе и товариществе. Ты подожди меня здесь, я - мигом. -
И вожатый заторопился из палаты.
Я развалился на кровати, вытянул ноги, зевнул. Ну что ж, жизнь в лагере
начинается неплохо. Вот только где остальные ребята? Этот проклятый вопрос
не давал мне спокойно заснуть. Неужели удрали на речку? Тут наверняка должна
быть речка.
Я выбежал из домика и увидел вожатого, который спешил ко мне проводить
беседу о дружбе и товариществе. Решение пришло мгновенно.
Прячась от него за деревьями, я быстрыми перебежками достиг забора.
Перелезть через него было плевым делом, хотя забор построили на совесть, наверное, в два моих роста. Оглядевшись, я потопал наугад, насвистывая "А у
нас во дворе..." Вскоре сосен стало меньше. А на обрыве - раз-два и обчелся.
Только три самых любопытных сосны вытянули длинные шеи, разглядывая речку.
И я тоже все увидел. И широкую реку в зарослях кустарника, и песчаные
пляжи и ребят. Одни плескались в речке, другие загорали на берегу.
Я сразу догадался, что это пропавший 9-й отряд! Вот он, в полном сборе!
Пропавший отряд нашелся!
Да, между прочим, я же председатель совета отряда. Они мои подчиненные
и должны меня беспрекословно слушаться.
В моей голове рождались идеи одна заманчивее другой.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
В КОТОРОЙ Я БЕРУ ВЛАСТЬ В СВОИ РУКИ
Я подкрался к 9-му отряду с тыла. Ребята были так заняты собой, рекой, солнышком и песочком на берегу, что меня никто не заметил.
Я заложил два пальца в рот, набрал побольше воздуха и свистнул. Ребята
испуганно уставились на меня. Несколько секунд полюбовавшись на их
удивленные физиономии, я крикнул:
- Вожатая с милицией! Спасайся, кто может!
Что тут началось! Кто плескался в речке - как пробка вылетел на сушу.
Кто зарылся по уши в песок - выскочил, подняв фонтан этого самого песка.
Сломя голову отряд устремился за мной. Некоторое время я бежал в гордом
одиночестве, но вскоре меня догнали сразу двое ребят.
Один, смуглый, дочерна загорелый, бежал в оранжевых плавках, прижимая к
груди скомканную рубашку с брюками. Он ловко перебирал ногами, словно всю
жизнь только и делал, что участвовал в кроссах. Другой, коренастый парень, бежал с трудом, пыхтел, тяжело дыша ртом, в котором не хватало одного зуба.
Не сбавляя темпа, мы переговаривались.
- Много милиционеров? - поинтересовался щербатый.
- Целое отделение, - не моргнув соврал я.
- Ни за что им нас не догнать, - улыбнулся загорелый и перебросил
одежду с левой руки на правую.
Мы продолжали бег по пересеченной местности.
Вскоре ельник кончился, снова показался луг, и в зарослях кустарника
блеснула еще одна речушка. На ее берегу мы остановились. Загорелый и
щербатый вопросительно глянули на меня.
- Форсируем водную преграду, - твердо сказал я.
Перед тем как ринуться в воду, я оглянулся. Длинная цепочка бегунов
вытянулась по всему лугу. Я про себя сосчитал их. Никто не потерялся, и
бегут неплохо. Лишь двое еле-еле плетутся в самом хвосте. Но ничего, догонят, подумал я и, закасав штанины, с криком "Вперед!" бросился в воду.
За мной - загорелый и щербатый. Нам повезло, речушка оказалась мелкой. Не
замочив брюк, мы достигли противоположного берега.
Не давая ни секунды передышки ни себе, ни другим, я помчался дальше.
Когда мы - тройка лидеров - добежали до березовой рощи, нас остановил
далекий отчаянный возглас:
- Подождите!
- Это Юрка кричит, - объяснил загорелый, - выдохся, очкарик.
К нам подтягивались отставшие бегуны.
- Привал, - объявил я, и все дружно повалились на траву.
Я внимательно вглядывался в усталые лица. Симпатичные ребята. Чем-то
похожи на моих друзей. И почти все выдержали проверку, которую я им устроил.
Пройти длинную дистанцию, да еще по пересеченной местности, не всякому
удается. Такое под силу только настоящему парню. Потому как единственное, что он умеет превосходно делать, - это бегать. С уроков, со сборов, от
родителей, учителей, милиционеров, от дворника дяди Васи и его собаки Дика, а также еще от очень многого и от многих.
Лишь двое бегунов из дюжины оказались не на высоте. Они появились, шатаясь и подпирая друг друга плечами, когда мы уже хорошо отдохнули.
Очкарик Юрка оказался белобрысым толстяком в длинных до колен черных
трусах. Его друг был совершенно рыжим. Словно огненный шар, сверкала на
солнце его голова.
Белобрысый бухнулся на траву и, толком не отдышавшись, полез спорить:
- Я сто раз оглядывался и никакой милиции не видел.
- Значит, мы удачно запутали следы, - ответил я.
Но белобрысый не собирался так быстро сдаваться:
- А зачем милиции вообще за нами гнаться?
- Как - зачем? - я постарался изобразить на лице искреннее удивление. -
Вы ушли без спроса из лагеря?
- Ушли, - гордо и хором ответили ребята. И белобрысый вместе с ними.
- А в лагере начался переполох, - терпеливо придумывал я, - вызвали
милицию. Приехало три грузовика с милиционерами. Сейчас они прочесывают лес.
Белобрысый Юрка затих, но продолжал подозрительно ко мне
приглядываться. А я решил, что хватит ребят испытывать, надо знакомиться.
- Меня зовут Валерка Коробухин, - сказал я.
- Анатолий Прокопенко, - подал мне руку щербатый.
- Юрий Трофименко, - вежливо представился белобрысый.
- Блохин Василий Васильевич, - важно сказал рыжий.
- Марик Кривошеев, - протянул мускулистую руку загорелый.
Вскоре я всех ребят знал по имени. Еще раз внимательно их оглядев, я
сказал:
- Ребята, мы все - 9-й отряд. Нас - тринадцать человек.
- Чертова дюжина, - вставил Юрка.
- Не чертова, а веселая, - поправил я его.
Уставшие ребята зашевелились.
- Я предлагаю, - продолжал я, - чтобы веселая дюжина была самым лучшим
отрядом в лагере, чтобы с нас все брали пример...
- А как же милиция? - не отставал дотошный Юрка.
- Да брось ты, - дернул его за рукав Толька.
Я заметил, как он подмигнул ребятам. Наверно, они уже поняли, что всю
эту историю с милицией я придумал, но вида решили не подавать.
- В общем, вот что, - сказал Толька. - Мы сюда приехали отдыхать, и
надо, чтобы никто нам не мешал поправляться.
- А давайте завтра не будем вставать с постели, - неожиданно предложил
Вася Блохин.
- Ну и что? - фыркнул Толька. - Без жратвы останешься, и все.
- Погоди. - Я мгновенно уловил идею Васи Блохина. - Мы все притворимся, что заболели, что у нас повальная эпидемия. Тогда нам в палату принесут и
завтрак, и обед, и ужин.
- Замечательно! - восхитился Марик. - Будем жить, как в санатории.
- Во лафа будет, - дошло наконец до Тольки.
- А какую болезнь лучше придумать? - спросил Марик. - Я только корь и
свинку знаю.
- Лучше всего, - взял я бразды правления в свои руки, - лучше всего
говорить, что у нас грипп - голова раскалывается, болит горло, ломит
кости...
- А если температуру померяют? - засомневался Юрка. - Нас сразу же
разоблачат.
- Не волнуйся, - успокоил я его, - сейчас грипп бывает и без
температуры. А теперь - подъем, и побежали в столовку. Сегодня был такой
борщ, - я закатил глаза, - сплошное объедение.
Мы быстро дошагали до забора и запросто перемахнули через него. Только
белобрысый любитель поспорить замешкался, повис на верху забора - и ни туда
и ни сюда.
Пришлось его стаскивать.
Ребята сразу было хотели двинуться в столовую, но я отправил их в наш
домик.
Первым делом я разыскал вожатого. Аскольд набросился на меня:
- Куда ты сбежал?
- Я нашел и привел пропавший 9-й отряд, - гордо сказал я.
Вожатый сменил гнев на милость.
- Они, наверное, голодные как черти.
- Как волки, - нашел я точное слово.
На стене нашего домика нарисован Серый Волк с длинным, яичного цвета
языком и Красная Шапочка с нарумяненными щечками. Я подумал, что если тот
волк был голоден, как наши двенадцать веселых ребят, он слопал, конечно, Красную Шапочку без особых угрызений совести.
- У меня есть идея, - сказал я. - Только вы мне должны помочь.
И я поделился с Аскольдом своим планом. Вожатый его одобрил и зашагал к
ребятам, а я понесся в столовую. Там готовились к полднику. Наливали в
граненые стаканы кипяченое молоко с желтой пенкой. Я направился прямо к
краснолицей, похожей на индианку, поварихе.
- Здравствуйте, тетя Маруся, - сказал я и расплылся в улыбке.
- Какая я тебе Маруся, - хохотнула повариха, - когда я с детских лет