- Таким образом, милостивые государи, неоднократными падениями можно считать доказанным, что, вопреки приведенным автором свидетельствам, улыбки без котов не бывает. Не-бы-ва-ет! Следовательно, отделяя, так сказать, мясо от котлет... то есть я хотел сказать - котлеты от мяса (впрочем, чувствовалось, кот воспарил ученой мыслью неизмеримо выше приземленных оговорок), мы можем отнести данный труд к серьезно недоработанным в общем разрезе постановки вопроса. Прошу садиться, - и кот, откинув хвост движением, словно это были фалды фрака, опустился в появившееся за ним кресло-качалку с мягким сиденьем. Владимир почувствовал словно бы легкий толчок в грудь, пошатнулся, беспомощно взмахнул руками и плюхнулся на простую деревянную скамью, одновременно с креслом возникшую у него за спиной. Рядом плюхнулся царевич, позади - волки.
- Итак, продолжим, - кот поерзал, устраиваясь поудобнее.
Впрочем, продолжить ему не дали. Подбежал мужичок, обычный мужичок, ничего примечательного, размахивая каким-то свитком.
- А что, голубчик, прибыл караван? - осведомился кот.
- Так точно, ваше сиятельство, - прерывисто ответствовал мужик.
- Отдышаться извольте, милостивый государь, - несколько по-барски махнул в его сторону лапой кот и обратился к нашим путешественникам. - Караван сей из самого Багдаду. Собрание тамошних сочинений привез, для моей библиотеки. - И, видя, что мужик порывается что-то сказать, вновь милостиво махнул лапой. - Отдышись, отдышись, голубчик, пока я с людями тут разговариваю... Что есть сказка, милостивые государи? - Он снова повернулся в сторону путешественников. - Сказка есть облачение предания устного в словеса письменные, позволяющие нам нынешним, сквозь их призму, наблюдать как нас прошлых, так и грядущих. А потому подлежит повсеместному собиранию и сохранению путем устной передачи, а также письменной. Равно и песни... Я как был назначен заведующим соответствующим дубом... то есть, я хотел сказать, Лукоморьем, так сразу устроил хранилище общественное для сохранения устного и письменного творчества народного, сиречь библиотеку, не хуже чем царьградскую.
- Прощеньица просим, ваше высокопревосходительство, - встрял таки мужик, - да только не из Багдаду карван прибыл-то...
- То есть как?! - даже привстал кот. - А откуда же?
- От казаков запорожских, ваша милость, на сохранение, значится...
Кот обессиленно рухнул обратно в кресло.
- Так ведь сколько говорено было, должны бы уж... Дай-ка сюда, - он протянул лапу, ухватил свиток, но не заглянул в него, а снова обратился к нашим путешественникам. - Султану турецкому письмо пишут... Уж и не знаю толком, чем он им там досадил, а только уже третий караван присылают... да все с черновиками, на хранение. Ну-ка, глянем, что они там понаписали...
Кот глянул и взвыл.
- Нет, ну кто так пишет?! Уж говорил-говорил, а они снова за свое: "Всемилостивому султану премногая лета и совершеннейшее наше почтение"!.. - в припадке раздражения кот махнул лапой, в которой тут же оказалось гусиной перо, а перед ним возник чистый лист пергамента и чернильница, повисшие прямо в воздухе. - Вот как надо писать!..
И он принялся размашисто наносить на пергамент текст, одновременно озвучивая его, комментируя особенно удачные места, взмяукивая и подхихикивая...
Что и говорить, дипломатическим политесом кот не отличался, равно как не стеснялся и в выражениях. Царевич слушал его, раскрыв рот и обратившись в статую. Волки позади громко перешептывались.
Закончив, он еще раз прочел написанное, делая ударение на наиболее, как ему казалось, удачных местах, затем величаво-небрежным жестом протянул пергамент мужику.
- Отправь с первым же нарочным, - распорядился кот. - И чтобы больше никаких черновиков. Пусть перепишут своими словами и отсылают... Что и говорить, - снисходительно глянул он на наших путешественников, - а словоблудец я знатный... Чего-чего, а этого у меня не отнять...
И, увидев вытянутые лица, пояснил:
- Словоблудец - это сложносоставной термин, имеющий в своем составе двойную основу. Первая - слово, ну глагол там, сердца людей, и прочее... Вторая же - блюсти, сиречь содержать в исправности. Вот и выходит в целом - использовать слово по его прямому назначению, без всяких там экивоков... Да уж, словоблудец я знатный, - повторил кот, явно любуясь собой. - А впрочем, как говорится, по Сеньке и шапка. Я ведь, милостивые государи, и сам, признаться, пописываю. Не только сам, но и талантам молодым, так сказать, дорогу в жизнь открываю посредством оказания творческой, так сказать, помощи. Не все, однако, подающие надежды, так сказать, маститыми станут, не все... - Кот говорил певуче и вместе с тем основательно, словно гвозди вбивал, и сильно смахивал на профессора, ушедшего от научных изысканий на заслуженный отдых, но не утратившего при этом былого менторства. - Вот, скажем, приходит тут ко мне намедни... Ну, не намедни, а годков так с... Впрочем, неважно. И эдак фамильярно: "Здорово, говорит, брат..." Ну, я ему в ответ: "Здорово, говорю, и тебе, братец..." Вот только позабыл, как звать-то его... Сказки слушать пришел. Няни ему мало. Няня у него... забыл, как звать, рассказчица тоже знатная, хотя и супротив меня, что столяр супротив маляра... или кого том еще... Я ему, по доброте душевной, и напутствовал поэмой, мною лично до последнего слова писанной в соответствии со всеми законами стихосложения...
Там, где в стране Амазонок брега омываются водами черными Понта,
Дуб возвышается вечноцветущий, увитый лианами дикого хмеля.
Скромный служитель наук там себя посвятил изучению слова,
Мудростью равный Минерве, красой златокудрому Фебу подобный.
В водах наяды златой чешуею блистают на солнце...
Ну, там, дальше про дела великие, этим самым скромнягой совершенные, строк эдак тысяч на десять-двадцать... Слушал он, правду сказать, едва ли не рот раскрыв, внимал, можно сказать... Лапу на прощанье тряс - чуть не оторвал... И помчался... Тут тройка часом проезжала, почтовая... А сам, гляжу, на ходу уж перо и чернильницу достает... И что вы думаете? Сколько-то прошло, получаю я бересту, - и глазам своим не верю. Черным, значит, по белому: "У Лукоморья дуб зеленый..." и так далее, в том же стиле. - Кот ехидно хихикнул. - Ну, скажте на милость, будет из такого толк? Все переврал, как есть от начала и до конца. Всю повесть мою! А у меня, кстати, еще один сюжетец презабавный имеется, и опять как раз в духе классической комедии. Представьте себе, заносит из столицы в провинциальный городок этакого прощелыгу, враля и бахвала. Ну, он и разворачивает он там свою агитацию, я, мол, налоговый инспектор, наделенный всеми полномочиями от самого, - кот возвел очи горе, - и так далее... Да народишко там тоже не лыком шит оказался. Как-никак, а все ж таки слуги народные со стажем. Перемигнулись они промеж себя, и давай этого соловья залетного разыгрывать, потакать ему во всем, кивать да поить-угощать... А тому-то и невдомек, что над ним смеются, пуще пущего разошелся... Вот... Ну, в общем, потешились-потешились, да и разоблачили враки его при всех. Конец у меня больно замечательно задумал. Немая сцена. Бал. Каждый каждому при всех о подвигах срамника рассказывает, смеются все, а ему и сказать нечего; застыл посреди залу, руки развел, глазами хлопает, рот раскрыл... В общем, получил по заслугам. Есть у меня тут один писателишка на примете, из начинающих. Сутулый такой, нос греческий... Больше и сказать-то о нем нечего. Ему и отдам, пускай в люди выбивается...
...В семидесятых годах прошлого века шла по радио замечательная передача для школьников. Называлась она "В стране литературных героев", авторами были Станислав Рассадин и Бенедикт Сарнов. Главные герои ее - Гена, самый обыкновенный современный школьник лет четырнадцати, и Архип Архипович, весь облик которого пробуждает невольное желание почтительно именовать его "профессором". Рассказывать об этой передаче - дело неблагодарное. Ее можно (и нужно!) слушать и слушать... Почему? Приведем маленький фрагмент, имеющий самое непосредственное отношение к нашему коту.
"Холмс: Не обращайте внимания, он покипятится немного и остынет. Добряк Уотсон слишком самолюбив, но сердце у него золотое... Итак, я слушаю. Введите меня в суть вашего загадочного дела.
А.А. (Архип Архипыч): Речь идет об истории создания одной пьесы. Сюжет ее вкратце таков. Дело происходит в России, в двадцатых годах прошлого века, в маленьком уездном городе. Пьеса начинается с того, что городничий получает письмо.
Его предупреждают, что в подведомственный ему уезд вскоре должен прибыть ревизор, инкогнито, с секретным предписанием. Городничий сообщает об этом своим чиновникам. Все в ужасе. Тем временем в этот уездный город приезжает молодой человек из столицы. Пустейший, надо сказать, человечишка!
Разумеется, чиновники, до смерти напуганные письмом, принимают его за ревизора. Он охотно играет навязанную ему роль. С важным видом опрашивает чиновников, берет у городничего деньги будто бы взаймы...
Холмс: Позвольте, я не понимаю, к чему вы мне все это рассказываете? Неужто вы полагаете, что я не читал "Ревизора", комедию вашего великого писателя Гоголя?
А.А.: Вы ошибаетесь. Я рассказываю вам сейчас содержание отнюдь не гоголевского "Ревизора". Речь идет о полузабытой пьесе одного современника Гоголя, некоего Квитки-Основьяненко. Пьеса эта называлась "Приезжий из столицы, или Суматоха в уездном городе".
Холмс (у него пробуждается чисто профессиональный интерес): Вот как? А в каком году этот самый Квитка написал свою пьесу?
А.А.: В тысяча восемьсот двадцать седьмом.
Холмс: Так-так! А "Ревизор" был написан...
А.А. (понимает, куда клонит Холмс): Да, в тысяча восемьсот тридцать пятом. Но впервые напечатана комедия Квитки была только в тысяча восемьсот сороковом году, то есть через четыре года после первой постановки гоголевского "Ревизора". И сам Гоголь уверял, что комедию Квитки он не читал...
Гена: Если говорил, что не читал, - значит, не читал! Не станет Гоголь обманывать! Очень ему нужно было чужой сюжет брать! Что он, сам не мог придумать, что ли?
А.А.: Разумеется, мог. Однако Квитка не сомневался, что Гоголю его комедия была знакома. Он смертельно обиделся на Гоголя. Один их современник об этом рассказывал так... Минуточку, я тут специально выписал... (Читает.) "Квитка-Основьяненко, узнав по слухам о содержании "Ревизора", пришел в негодование и с нетерпением стал ожидать его появления в печати, а когда первый экземпляр комедии Гоголя был получен в Харькове, он созвал приятелей в свой дом, прочел сперва свою комедию, а потом и "Ревизора". Гости ахнули и сказали в один голос, что комедия Гоголя целиком взята из его сюжета - и по плану, и по характерам, и по частной обстановке".
Холмс (потирая руки): Да, я вижу, что это дело как раз для меня! История действительно в высшей степени запутанная, и я сочту для себя за честь внести в нее ясность.
А.А.: Погодите, это еще не все. Как раз незадолго до того, как Гоголь начал писать своего "Ревизора", в журнале "Библиотека для чтения" была напечатана повесть весьма известного тогда писателя Вельтмана под названием "Провинциальные актеры". Происходило в этой повести следующее. В маленький уездный город...
Гена: Опять уездный город!
А.А.: Ну, это как раз пустяки. Уездных городов в России в ту пору было множество. Итак, в маленький уездный город едет на спектакль один актер. На нем театральный мундир с орденами и всякими там аксельбантами. Вдруг лошади понесли, возницу убило, а актер потерял сознание. В это время у городничего были гости...
Гена: И тут, значит, тоже городничий?
А.А.: Без городничего, Геночка, в ту пору ни в одном уездном городе не обходилось. Ну, городничему, стало быть, докладывают: так, мол, и так, лошади принесли генерал-губернатора...
Гена: Это они актера за генерала приняли?
А.А.: Ну, разумеется, он ведь был в генеральском мундире. Актера - разбитого, без сознания - вносят в дом городничего. Он бредит и в бреду говорит о государственных делах.
Гена: Почему о государственных?
А.А.: Повторяет отрывки из разных своих ролей, Он ведь привык разных важных персон играть. Ну, тут уже все окончательно убеждаются, что он-генерал. А надо вам сказать, что и у Вельтмана все начинается с того, что в городе ждут приезда ревизора...
Гена: Вот это да-а!
Холмс: Простите, а Вельтмана Гоголь читал?
А.А.: Вельтмана, я думаю, читал.
Холмс (бодро): Ну что ж, все ясно! Остается только выяснить, читал ли Вельтман пьесу Квитки-Основьяненко!
Гена: Погодите! Я одну вещь вспомнил! Нам учитель говорил, что сюжет "Ревизора" Гоголю Пушкин подарил...
А.А.: Молодец, что вспомнил. Пушкин действительно собирался сам написать о мнимом ревизоре, но потом раздумал и уговорил Гоголя использовать этот сюжет.
Холмс: Ах вот как? Уговорил?.. Ну что ж, картина окончательно прояснилась. Я пришел к выводу, что Гоголь явно читал и пьесу Квитки и повесть Вельтмана. Он заимствовал у них сюжет своего "Ревизора". Но, чтобы избежать обвинения в плагиате, он решил при этом создать себе так называемое ложное алиби. С этой целью он распространил слух, что сюжет "Ревизора" ему подарил Пушкин... Как видите, дорогой профессор, для человека, владеющего дедуктивным методом, в этой истории нет решительно ничего загадочного!
А.А.: Когда я говорил, что история эта весьма загадочна, я имел в виду совсем другое.
Холмс: Вот как? Что же именно?
А.А.: Загадка состоит в том, что пьеса Квитки и повесть Вельтмана прочно забыты. О них помнят только специалисты по истории литературы. А комедия Гоголя и поныне жива. Как вы это объясните? Ведь если верить вашей теории, в основе гоголевской комедии лежит то же алгебраическое уравнение, что и в комедии Квитки и в повести Вельтмана..."
Вы думаете, может быть, что таких "литературных близнецов" в русской литературе больше не встречается?.. Как бы не так! Но об этом - чуть позже, а пока вернемся к нашим героям.
Кот окинул всех барственным взглядом и продолжил без передыху, неожиданно сменив тему.
- А ведь я, не славы ради, но справедливости для, звания академика парижского удостоен. В знак признания. Академию еще не построили, а звание уже присвоили! Потому - заслуги неоспоримые! Да меня, если хотите знать, в саму библиотеку Александрийскую заведывать приглашали! Пока не спалили... Или, вот, к примеру, царь еще один какой-то, грозный с виду, тоже в библиотеку звал. Я подумал-подумал, да уже было и согласился без пяти минут, уже вещи паковать начал, а он - раз! - и потерял библиотеку свою! Всю, подчистую, как есть потерял... И главное, что самое смешное, с вечера была, а к утру и нету... Обыскались, да все без толку. Куда задевал? Я так считаю, такому растяпе вообще не место на троне. Ты, чай, царя грозного пленить не желаешь? Так, невзначай, мимоходом, - обратился он к Ивану. - Разом бы целый ряд зайцев и убил...
Иван отрицательно помотал головой.
- Ну да ладно, пусть его... Так вот, насчет песен. Песня народная, государи мои, она всему голова. А как я есть неотъемлемая часть народа, то, признаюсь, грешен, грешен... Для души пишу, а все более на заказ... В форме частушки. Жанр, можно сказать, малый, а вместить в него ого-го сколько можно...
И кот затянул, озорно и довольно-таки певчески:
Над Понтом летит Персей,
Вместе с Андромедою...
Ну и пусть себе летят,
Пойду-ка пообедаю.
- Видите? Всего четыре строки, а сколько в них пластов! Тут тебе и мифология греческая, для лучшего усвоения, и мысли о вечном - чтоб, значит, вверх глядючи, о земном не забывали... Или вот:
По Днепру плывет Садко,
Странствует по свету.
Ну и пусть себе плывет,