Да только хан непутевый какой-то попался. "Жить в девятом веке почти в центре Европы, кричит, и не иметь дорог!.. Что ж это за страна такая!.. Мне, кричит, воевать с вами - одно позорище и еще пущее разорение. Вот возьму я вас всех в полон, и что с вами делать?.. Нет уж, сами тут, без меня воюйте". Уселись они на наши подводы, и уехали. Даже мешки дырявые забрали - заштопать, мол, можно.
Вернулся я к князю, можно сказать, победителем. Одного не учел - что казна-то выданная, так по дорогам и осталась: Смекнул я тут, чем дело обернуться может, да и подался себе скоренько на заставу дальнюю. А князь тем временем сборщиков разослал:
Ну, чем кончилось, догадаться несложно. Явились сборщики к князю, вытрясли перед ним на пол с полмешка медяков, и стоят, сияют обновками. Так и так, мол, ничего более не найдено, светлый князь, все уже до нас того:
Разбушевался тут князюшка, велел думу боярскую созывать, а те, прознав, явились на совет в таких обносках, что и сказать срамно: дыра на дыре, заплата на заплате. Все, мол, отдали для-ради победы над бусурманами, сам видишь, до какой жизни дошли. Голодаем. А сами в двери не пролазят, обе створки открывать приходится:
Илья замолчал, глядя куда-то вдаль. Молчали и остальные.
- Ладно, повечеряли, пора и на боковую. Ты, Алешка, еще до свету к Бабе Яге отправляйся, порядок наводить, а мы уж тут с Добынюшкой без тебя сладим. Не пришел еще сезон для подвигов ратных. Да оно и к лучшему - худой мир лучше доброй ссоры:
Но случилось совсем не так, как думал Муромец.
Ну а пока богатыри и наши путешественники отдыхают, мы обратимся к замечательному труду Н.В. Филина "Об историческом прототипе Ильи Муромца". Обычно мы стараемся привести фрагменты из книг старых исследователей, по причине их и большей скрупулезности, и меньшей доступности. Можно было бы и в этот раз обратиться к работам перечисленных в упомянутом труде исследователей. Но, на наш взгляд, данная работа, несмотря на свою краткость, очень хороша и заслуживает того, чтобы ее прочитал каждый интересующийся историей Руси. Ограничимся лишь небольшой начальной частью, чтобы уважаемый читатель мог сам составить себе представление о ней и о том, какое интересное путешествие его ожидает, если он найдет время ознакомиться с работой целиком.
"Илья Муромец - наиболее известный и, вместе с тем, самый загадочный из героев русского эпоса. До сих пор ученые не пришли к единому мнению о том, где и когда стали складываться былины об Илье, существовал ли исторический прототип былинного богатыря.
В отличие от других знаменитых былинных героев - Алеши и Добрыни, богатырь Илья ни разу не упоминается в летописи. Это заставило некоторых исследователей искать его там под другим именем и званием. В конце XIX в. Н.Д. Квашнин-Самарин отождествил Илью с известным по Никоновской летописи легендарным богатырем Рогдаем, который один выезжал на 300 врагов и смерть которого оплакивал князь Владимир. Н.П. Дашкевич - с суздальским послом в Константинополе Ильей, упоминаемым в Лаврентьевской летописи по 1164 г. М.Г. Халанский - с князем Олегом Вещим русских летописей. Д.И. Иловайский, обратив внимание на "казачество" Ильи Муромца в былинах, производил его имя от казака Илейки Муромца, сподвижника Ивана Болотникова, жившего в начале 17 века. Однако все эти отождествления не нашли сочувствия у других исследователей и были отвергнуты как необоснованные. Многие ученые вслед за Орестом Миллером и Ф.И. Буслаевым приняли точку зрения, согласно которой Илья из города Мурома - обобщенный поэтический образ, не имеющий в своей основе какого-либо одного конкретного исторического прототипа.
Согласно известному по былинам муромскому преданию, Илья Муромец родился в селе Карачарове, что под Муромом, в семье крестьянина Ивана Тимофеевича. В Карачарове до сих пор сохранились "следы пребывания" здесь былинного богатыря. Местные жители издавна показывали место, где стояла изба Ильи Муромца, часовни, возведенные над родниками, выбитыми копытами богатырского коня. До недавнего времени жили в Карачарове и прямые потомки Ильи, крестьяне Гущины, происхождение фамилии, которых объясняли тем, что дом их предка, Ильи Муромца, стоял вне деревни, в густом лесу.
Древность карачаровских преданий подверг сомнению еще в XIX в. известный исследователь былин В.Ф. Миллер. Он обратил внимание, что название села Карачарова в былинах ("село Карачарово", "Карачаево", "Карачево") близко по звучанию с названием старинного русского города Карачева, Брянской области, а само село относительно недавнего происхождения (упоминается в источниках с 17 века).
С древним Карачевым также было связано немало местных легенд об Илье. Недалеко от Карачева, у села Девять дубов, по преданию, происходил бой Ильи Муромца с Соловьем разбойником. В XIX веке местные жители показывали здесь речку Смородинку, пень оставшийся от девяти дубов, на которых сидел Соловей. Говорили, что у Карачева, за 10 верст от села, конь Ильи "окарачился", то есть стал приседать от соловьиного свиста. Город Карачев был известен и сказителям былин. В одном из вариантов былины "Илья и Идолище Поганое" упоминается "калика перехожая" Никита, родом из Карачева. "Селом Карачевым", "селом Карачаевым" этот город называется в былине о братьях Ливиках.
В.Ф. Миллер заметил, что о муромском и карачаровском происхождении богатыря нет ни слова в наиболее архаичных записях былин (по мнению В.Ф. Миллера таковыми являются те из них, где не упоминается еще о казачестве Ильи Муромца, а сам он называется не стариком, а "добрым молодцем", молодым богатырем). Отсюда он делал вывод, что первоначально в зачине былины об Илье Муромце и Соловье-Разбойнике ("Как было во Муроме, во селе Карачаеве"), под селом Карачаевым подразумевался город Карачев, а под основным действием - происходивший там бой Ильи Муромца с Соловьем. Случайное созвучие названия Карачева с названием муромского села привело к позднейшей замене г. Карачева в былинах Карачаровым.
Древнейшие записи пересказов былин об Илье Муромце дошли до нас в списках XVII-XVIII вв. В качестве одного из персонажей Илья выступает в литературном произведении "Сказание о семи богатырях", самые ранние записи которого относятся к XVII в. В рукописях XVIII в. дошли до нашего времени древнейшие прозаические пересказы былины об Илье Муромце и Соловье разбойнике. Списки ее подразделяются на две редакции: "себежскую" (в ней Илья по пути из Мурома в Киев освобождает г. Себеж) и "черниговскую" (в ней богатырь освобождает г. Чернигов). Все варианты более древней "себежской" группы восходят к одному источнику XVII в. Наиболее близкий к протографу список называет Илью не "Муромцем", а "Муравцем", "уроженцем города Морова":"
Не успел Алеша скрыться из виду, - ох, и не хотелось ему выполнять поручение, - да куда ж деваться: не станешь перечить старшему брату названому. Только и сказал: "Ладно, будь по-вашему. Наведу порядок", - вскочил на коня - и только его и видели. А пока вслед ему смотрели, - с другой стороны, вдалеке, пыль столбом, и что-то с необыкновенной скоростью движущееся по направлению к холму.
- Ох, чует мое сердце, не к добру это, - протянул Илья.
И точно.
Подлетел взмыленный конь и встал разом, упершись в землю всеми четырьмя копытами. Через холку перелетел, растопырившись, какой-то разодетый щуплый молодец, шмякнулся оземь, разбросав руки-ноги, что твоя лягушка, полежал пару мгновений, вскочил и, обратившись к трем столбам, заламывая руки, заголосил:
- Беда пришла, откуда не ждали, сильномогучие богатыри!.. Вступайте в злато стремя, вступитесь за землю Русскую:
- Да ты погодь, гонец, не гомони, и так много пыли поднял, все глаза запорошил, - рассудительно заметил Илья. - Ты толком поведай, что случилось-то.
Гонец мотнул головой, посмотрел на столбы, затем через плечо на богатырей, развернулся, ничуть не смутившись, и сказал спокойно:
- Так ведь я и говорю: похитил Змей проклятый красавицу нашу, свет-княжну Милославу. - И тут же вновь сбился на крик: - Вступайте же, богатыри, в злато стремя, вступитесь за землю Русскую, за единственную кровиночку князя нашего...
- Постой, постой, как так - единственную? - удивился Илья. - На заставу уезжали, у него четверо сыновей да две дочери было. Так неужто все уже на погосте? А верещать и думать забудь. Говори по делу, а не то, сам знаешь:
Гонец, видимо, знал, почему и принял слова Муромца к сведению.
- Да нет же, все живы-здоровы. А Милослава-то из них одна.
- И когда же оказия сия случилась?
- Уж месяца три-четыре минуло.
- Как так? - от могучего удара Ильи содрогнулась земля, из нор повыскочили и бросились наутек кроты и мыши, из ковыля взмыли в небо птицы. - Что ж вы, только прочухались? Говори толком, да с чувством, да с расстановкой.
- Решила княжна молодая владениям отца смотр учинить, ей какой-то мних про Ольгу рассказал, светлая той память, - начал свою повесть посыльный. - Князь не стал возражать, заодно, мол, доброе дело сделаешь, перепись населения, владений, дал ей часть дружины, ну там мамок-нянек всяких, да и отпустил с миром, как Рогнеда ни супротивничала. Долго ли, коротко ли, стали они лагерем в одном переходе от Полоцка, уж больно там места красивые. А утром глядь-поглядь, шатер-то пуст. Переполошились все, легко ли сказать - князь за дочь головы посымает.
Кто искать ринулся, кто сразу в бега подался. Да что там - ни следа, ни слуху, ни духу. Кто смел, да верен, да дурак - к князю ни с чем воротились, покаялись, так мол и так, пропала дочь твоя, княже, но и то во внимание прими, повинную голову меч не сечет. Владимир-князь поначалу, гневлив бо, в Сибирь их сослать хотел на вечное поселение, даже дорогу велел проложить - так Владимиркой и назвали - затем отошел, отходчив бо. С Рогнедой у него о ту пору размолвка вышла, так он ее по той дороге и прогнал, да мастера не туда класть начали... Впрочем, я не о том. Сам-то князь новую жену обрел - чешку. Надо знать, чехи - они люди европейские, цивилизованные. Вот она, чешка-то, и присоветовала. Посадили писцов-художников, намалевали они портретов княжны пропавшей, текст составили, отредактировали, поразвешали всюду, а где не хватило, вестников послали, вознаграждение объявили, в общем, все чин по чину.
Тут-то и обнаружился мужик, видевший, как Змей с плененной Милославой пролетал. Низко так летел, стог ему разметал, а так бы и не заметил. Владимир ему за то своими руками чару вина поднес, да по плечу потрепал. Поцеловать хотел, но мужик небритый оказался. Пир в честь него закатил, а что позвать забыл - так с кем не бывает? А аккурат наутро после пира меня к вам послал. Как же мы без вас-то? На Змея ведь богатырь нужон, один на один, по-честному, не то иноземцы засмеют, здороваться перестанут. Опять же варяги обратно подадутся, как тогда порядок держать?
- Давно ли князь тебя с вестью послал? - насупил брови Добрыня.
- Так сразу и послал, как мужик обнаружился.
- И где ж тебя, волчья сыть, носило?
- Всадник я никудышный. Натер себе, вот и пришлось лечиться в одной деревушке у знахарки. А места эти мне и вовсе незнакомы, сам-то я не местный. На каждую версту, почитай, семь верст крюка давал.
- Знахарка-то хоть хороша?
- Спрашиваешь... - Гонец возвел очи горе, затем спохватился. - Старуха, карга, она еще Рюрика, небось, помнит. - И тут же, без перехода, видимо, почувствовав, что разговор принимает опасный оборот: - Ну, что-то я тут заболтался с вами, князюшка, поди, заждался. Весточку передал, поручение выполнил. Пора и в обратный путь. - Он метнулся на коня и, прежде чем кто успел хоть слово сказать, дунул в ту сторону, откуда заявился. Причем, пока Владимир смотрел ему вслед, казалось, что он не сидит в седле, а мотается над конской спиной подобно флагу на флагштоке.
Добрыня, нахмурившись и морщиня губы, глядел в землю и тяжко вздыхал. Илья понимающе смотрел на него.
- Опять за старое принялся, - ни к кому не обращаясь, пробормотал Добрыня. - Ведь сколько раз говорил ему, и выговор делал, и порицание выносил - нет, все ему неймется...
- С занесением, выговор-то? - участливо спросил Муромец.
- А то как же! Занести-то занес, да вот только не опустил... Жалко стало, - Добрыня сжал кулак, глянул на его размер, и тут же разжал.
- Хочешь - не хочешь, а делать нечего... Придется... - вздохнул Илья. - К ужину не ждать?
- Не жди... - Добрыне очевидно не хотелось отправляться на встречу со змеем, но делать было, похоже, и впрямь нечего...
- А нут-ка, змеище поганое, выходи в чисто поле биться один на один по правилу богатырскому, заповеданному, - гаркнул Добрыня зычным голосом, да так, что с ближних дерев посыпались листья.
Из пещеры, хвостом вперед, нехотя выполз Горыныч...
Всю дорогу, а она оказалась ни короткой, ни длинной - Добрыня не произнес ни слова; только вздыхал, морщился, покашливал да поглаживал изредка рукоять меча. Смотрел прямо перед собой и весь вид его явно показывал, что ему не до разговоров. Конек держался рядышком, не отставая, но и не забегая вперед. Раньше Владимир полагал, что написанное в сказках о богатырском коне - "словно сокол летит, с горы на гору перескакивает, с холма на холм перемахивает, реки, озера и темны леса промеж ног пропускает, хвостом поля устилает" - не более чем метафора, однако, стоило им чуть (как он считал) отъехать от холма с богатырским пристанищем, да оглянуться - и не увидел он того холма... Вскоре въехали они в вековечный лес, с традиционными уже многовековыми дубами, а там и на поляну - очень большую поляну, с два футбольных поля - посреди которой возвышался холм. С пещерой. Из которой и вылез вышеупомянутый Горыныч.
Увидев его, Владимир не испугался, скорее, он испытывал чувство, сродное вспышке чувств болельщика в предчувствии неизбежного гола. Змей выглядел как-то уж очень безобидно, если не сказать - неухожено - совсем не соответствуя облику, приписываемому ему сказками. На первый взгляд, по виду походил он на не пойманное лохнесское чудовище, на второй - гребенчатого тритона, случайно пойманного Владимиром в болоте и обитавшего нынче в его аквариуме, но только длинношеего и трехголового.
- Ты бы, мил человек, тишину блюл, вишь ведь - отдыхаю. Да и то сказать, сам помысли, гомонить так будешь, либо дерева повалятся, а либо голос сорвешь, - сонно проговорила средняя голова Горыныча. Остальные две поочередно протирали лапами сонные глаза. - Пещерка-то уж больно маленькая. Я уж мужикам и поле пахал, и сорняк жег, и чего только не делал... Обещали просторную выкопать, а поглянь - хвост снаружи. Мерзнет зимой. Как только ваш князь с ними управляется? Чего явился?
- Ты мне зубы не заговаривай - не знахарка, чай, - произнес Добрыня, непроизвольно поглаживая щеку. - Болит, - пояснил он, отводя глаза в сторону.
- Так ты бы снадобье какое принял, али заговорил, - сочувственно произнесла средняя голова в то время как две остальные спрятались за ее шею и подозрительно задергались.
Владимиру показалось, что они смеются.
- Выходи, говорю, на битву-смертушку, - заупрямился Добрыня.
- Вот ведь заладил: выходи, выходи... Вышел уже, чай не видишь? Только где же ты, добрый молодец, средь леса чисто поле нашел? До него, почитай, верст эдак-то сто будет, а то и все двести - кто-то там их мерял, да веревка оборвалась. Хорошо же тебе, витязь, конем править, а я и летать-то уж почти не могу - старый стал.
- Ну так я тебя и здесь одолею.
- Пошто?
- А Милославу кто украл, окаянный? Как-никак, а дочь княжья, не деревенщина. Вот если б ту боярыню, из-за которой Алеша и голову, и стыд потерял, заставу оставил, в глушь, в Москву, похитил, так тебе бы в ножки... в лапы поклонились. Так нет, вражина славы ищет. Да знаешь ли ты, что руки Милославы сто королевичей искали? Тут, брат, политика. За кого ни отдай - остальные и войной пойти могут. Нашли-таки жениха за тридевять земель: и богат, и собой хорош, и богатыри у него на диво...