тальное кино продолжается. Ты подаёшь деньги кондуктору,
кондуктор протягивает тебе билет — так громко шуршит бу-
мага, никогда ещё не шуршала так громко.
Но на работе кино заканчивается, никаких титров, ника-
ких обещаний, когда будет следующая серия.
Дорога
Почему-то осенью много ездишь на машине. Может быть,
это оттого, что осенью вообще много ездишь. Едешь, смотришь
из окна, вот уже прошёл праздник памяти преподобного Три-
фона Вятского — началась глубокая осень, скоро захочется
сесть в электричку и отправиться хоть куда-то, смотреть из ок-
на на реку. Но пока ты едешь на машине, всю осень ездишь на
машинах, разные водители, между вами разные отношения.
Это может быть брат или муж твоей подруги, это может быть
просто твой знакомый, это вообще может быть начальница —
не так уж важно. Главное, что ты можешь ехать и смотреть на
дорогу. За окном унылый пейзаж — сухая трава, ты пробуешь
подобрать название её цвету, но не получается, может быть —
осенне-грязно-жёлтый? Или жёлто-бурый? Или серо-жёлтый?
Нет, всё не то. Особенно трудно, если над полем встают утрен-
ние туманы. Цвет уже почти определён, но туманы сбивают с
толку. Они добавляют сизого, а это путает карты. Почему-то
лес в это время не так заметен. Странно, лес — и вдруг мы не
смотрим на него, взгляд гуляет по полям, спускается в низины,
на горках отдыхает и смотрит в даль. Если бы ещё машина не
ехала так быстро. Если бы ещё в ней не играла музыка группы
«Король и шут». Впрочем, музыка тоже монотонность, правда,
не такая однообразная, как вид из окна, но всё равно можно не
обращать на неё внимания. Или хотя бы постараться, смотреть
в окно, да и все дела.
Однажды с приятелем мы ехали на машине. Он был за ру-
лём, а я сидела рядом. Как раз выворачивали на объездную до-
рогу, и я сказала, что мне всегда нравится вот такой осенний
пейзаж. А он ответил, что это, конечно, ничего, просто кто-то
любит арбуз, а кто-то свиной хрящик. Я до сих пор не поняла,
что он имел в виду: такая осень — это арбуз или хрящик?
Путеводитель
Давно пора составить справочник, в котором было бы
написано, какие места в городе обязательно нужно увидеть
осенью. Жаль, никто не берётся за это. Придётся хоть немного
помочь тому, кто захочет это сделать. Вот примерный список
мест. Троллейбусный парк — не все согласятся, но всмотритесь
в троллейбусы, на которых лежат жёлтые берёзовые листья, и
вы поймёте всю мою правоту.
Немного дальше — тротуар у завода «Красный инстру-
ментальщик». А также все места, где рядом с домами из крас-
ного кирпича растут берёзы. Осенью получается красное кир-
пичное с жёлтым.
Успенский собор. Белёные стены и жёлтые берёзы. Снова
берёзы, куда ни плюнь. Правда, там встречаются ещё нищие,
которые просят денег, а это нравится уже не всем.
Набережная, Вечный огонь, высоченная деревянная
лестница в овраг к Успенскому собору, Александровский сад.
Тут нечего даже и объяснять. Но тут тоже есть опасность
встретить кучу бутылок и другого мусора — листья облетают,
и становится видно, что творится в зарослях на самом деле.
Мост, если смотреть с него на реку и её берега. Путь в
Крутиху, высокий берег в Корчёмкино, Макарье. Можно уви-
деть красивое даже в Коминтерне, особенно если идёшь из
больницы и знаешь, что результаты положительные для тебя.
И это не всё. И это только город. А если поездить по обла-
сти, то можно совсем потерять голову и забыть обо всём на
свете. Вот почему этот путеводитель до сих пор никто не смог
составить.
Устрой обо мне вещь
Первое правило
Если вы хотите стать паломником, приготовьтесь ничего
не знать, и многое узнавать. Сколько я бывала в монастырях —
всю жизнь — я сначала ничего не знала, а потом узнавала. К
тому же, всё вспоминается, вдруг понимаешь, что это где-то
видела или, по крайней мере, имеешь какое-то представление.
Так будет и с вами. Но предупредить о том, что бывает в мона-
стырях с паломниками, монахами, монахинями и животными,
не помешает. Сейчас я расскажу, а вам всё станет ясно, мы же
люди, мы друг друга поймём. Мне самой когда-то, давно уже,
кто-то рассказал, что можно ездить в монастырь, называться
паломницей, я так и стала делать, тем более, что читателям мо-
ей газеты это интересно. Один приятель Вовка как-то даже по-
думал, что я ушла в монастырь насовсем, то есть, стала мона-
шкой. Мало того, он рассказал это многим другим моим и сво-
им приятелям и знакомым. Но всё оттого, что он меня давно не
видел. Я позвонила ему, сказала, что никуда не делась, на месте,
и теперь он такого не говорит.
Так что первое правило — это предупредить всех, что
уезжаете не насовсем, а дальше можно отправляться.
На радость таксистам
В эту святыню автобусы ходят два раза в неделю. Как хо-
чешь, так и добирайся. Можно взять такси. Все водители знают
этот маршрут наизусть, ездят буквально вслепую — тут свя-
тыня, люди приезжают. Иногда идут пешком и не могут дойти,
силы резко заканчиваются. Тогда вызывают такси. Понятно,
что приходится разориться, отдать много денег за вызов. Но
что делать — когда нет сил, приходится платить. Таксистам
только не очень нравится, что паломники бывают в дорожной
пыли или мокрые из-за дождя (в дождь быстро устаёшь), но
ничего, можно и потерпеть. А вообще-то они любят этот марш-
рут.
Два мира взялись
Одна известная кинодокументалистка сказала, что есть
мир вертикальный, а есть, например, горизонтальный, и что
она больше любит горизонтальный. То есть, мир, в котором
живут люди. То есть, получается, что ангелы — это вертикаль-
ный мир, а мошки — горизонтальный. Вопрос: можно ли их со-
единить? Ангелы встречаются редко, и только некоторым, а
мошки гложут всех, постоянно.
Правила веры
Светлана решила стать верующей. Чего проще — иди в
церковь. Ещё в детстве, когда-то давно её окрестили, причём
тем же именем, что и в паспорте. Хотя его нет в святцах. Как это
получилось, никто не помнит.
Подруга позвонила в горный монастырь (она там раньше
работала, осталась знакомая — сестра благочинная), и Светла-
ну взяли пожить паломницей. Утром и вечером она видела, как
её соседки по комнате (комнаты называются кельями) молят-
ся. На исповеди пришлось встать на колени. Потом никто не
знал, как её причастить, под каким именем, и что вообще де-
лать? Она вернулась из монастыря молча, ни с кем не разгова-
ривала. На следующий день в стране разгромили одну школу
вместе с детьми. Она не говорила несколько дней, смотрела те-
левизор. Не ела. Потом позвонила мне, сказала, что болеет, и
посиди со мной, я боюсь. Я сидела, потом приходили другие, мы
дежурили несколько дней. Артериальное давление и темпера-
тура тела всё это время были нормальными, но она всё жало-
валась на здоровье, мёрзла и боялась. Потом мы ей надоели —
если человек болеет, это случается. Потом приехала её мама, и
Светлана плакала вместе с ней. Мама увезла её домой, в далё-
кий город. Она стала рисовать и немного поправилась. Что с
ней теперь, никто не знает. Подруги говорили, всё из-за той
школы, многие тогда буквально сходили с ума. К тому же, она
могла не вытерпеть, что ей пришлось стоять на коленях, что её
никак не могут причастить. Ей многое пришлось вынести.
Синайская жара
Даже в такой глуши, в этой деревне люди стремятся к
наукам, и не просто стремятся, но и что-то всегда узнают. Вот
монах Михаил сказал: жара, как в Синайской пустыне. Как мно-
го он знает, хоть и живёт в этой глуши. Не всем, кто приезжает
в святыню из ближайшего или какого-то далёкого города, из-
вестно о Синайской пустыне и о её жаре. Кто-то из паломников
понимает, что он теперь находится в святыне, а больше ничего
не знает. Некоторые только и прочитали школьные учебники,
и немного слышали о гармонии мира, ну, ещё пару сведений. У
кого-то отражается на лице, что он приехал, потому что больше
не мог оставаться дома. Это ничего, он потом отправится до-
мой, у него снова будет получаться там жить. Может быть, он
приедет сюда ещё. Или даже придёт, сюда многие приходят
пешком. Монах Михаил знает и о Синайской пустыне, и кое-что
о паломниках, но копается в грядках, спешит на сенокос. Это не
для вида, а потому что надо же что-то есть, надо же что-то вы-
растить, скосить траву, заготовить сено для лошади и коровы,
который день жара, как в Синайской пустыне.
Зодиак святых
Продавцы обсуждали, что на столичном печально извест-
ном рынке было столько нелегальных иммигрантов — в три
раза больше, чем жителей (всех, настоящих и без прописки) их
города. Конечно, когда нет покупателей, почему не поговорить.
Был рабочий день, даже утро, товар лежал на деревянных при-
лавках, иногда кто-нибудь подходил и смотрел, но не больше
того. А у входа на рынок стоял старик, который не говорил по-
пусту — некогда, много покупателей, продавал иконки, не-
большие, с ладонь или даже меньше. Постоянно подходили лю-
ди, спрашивали его, какую иконку купить лучше — Николая
Чудотворца или Богородицу, а если Богородицу, то какую? У
старика была специальная таблица, но он уже знал всё
наизусть. Покупатели говорили дату своего рождения, он
смотрел, какой знак зодиака приходится на это время. Каждому
знаку он подбирал отдельную икону Богородицы и продавал.
Торговля шла хорошо, люди были довольны.
Как много непонятного в мире, например, это горизон-
тальное или вертикальное явление?
В деревню из библиотеки
Сестра Амарантос приходит специально для того, чтобы
поговорить о божественном. Это её второе послушание — бе-
седы с паломницами. А первое — быть библиотекарем. В гор-
ном монастыре много специальных книг, так что в этом пред-
мете сестра Амарантос разбирается хорошо. К тому же она мно-
го лет живёт тут, давно монахиня. Она выглядит на тридцать
лет, но на самом деле ей уже сорок пять. В этом монастыре все
выглядят моложе, кроме, пожалуй, схимницы, она старая, и так
это и смотрится со стороны.
Но всему приходит конец, наступает предел, и вот сестру
Амарантос отправили в дальнюю деревню — подворье мона-
стыря. Она так много разговаривала с паломницами, так много
узнала о мире, что очень устала. Раньше мы переписывались
немного, можно было написать и спросить о чём-нибудь по её
вертикальному предмету, она поздравляла с праздниками —
Рождеством или Преображением. Я печатала эти послания в
своей газете (четыре страницы А3, три раза в неделю, тираж
5000). Теперь она живёт в глухой деревне, там нет электронной
почты. Ей она и не нужна.
Где дороже
Людмила Сергеевна не так давно живёт при монастыре, в
глуши. Она работает в одном учреждении директором, там же и
поселилась, поставила кровать, стол, повесила плечики на
гвозди, всё. Допустим, в школе. Учеников мало, только у сосе-
дей столько же детей, сколько во всей школе. Но они пока ма-
ленькие, так что перспективы у учреждения есть. Людмила
Сергеевна говорит: у нас есть 123 рубля, надо их истратить на
порошок, скоро придут дети, будем стирать шторы весь год.
Эти деньги она отдала Вере. Но Вера сказала, что, во-первых,
этих денег мало, а во-вторых, лучше она купит порошок в об-
ластном городе, потому что тут дорого.
Людмила Сергеевна говорит: разве у нас тут дорого? Она
редко бывает в магазине, её можно найти в церкви или в том
учреждении, где она работает.
Редкая связь с вертикальным миром
Люба снится своей подруге. Четыре года назад она ушла в
монастырь, а подруга перестала ходить в церковь, она почти
всегда живёт лишь горизонтальным миром. Только иногда, ко-
гда становится совсем трудно так жить, она отправляется в
храм, ставит свечку Богородице, Николаю Угоднику или Спаси-
телю. Но это бывает редко. Люба тоже снится нечасто. Она уже
послушница. Иногда про Любу доносятся слухи, будто она по-
дурнела, расползлась и вообще. Но это неправда. Недавно во
сне у своей подруги она была чистый ангел.
Животные
В святыне у монахов живёт корова Милка и лошадь в яб-
локах, её тоже зовут Милка.
Кто-то может не поверить, сказать, что это только назва-
ние — в яблоках, нет такой породы, и что на самом деле это
просто пятна, пигментация кожи лошади. Может быть, такой
породы и нет, и пятен у Милки в самом деле много. Но если
приглядеться, можно увидеть и яблоки. Я заметила два, но мо-
нах Михаил говорит, что их больше. Потом посмотрю повнима-
тельней.
Наталия недалеко от монастыря видела бабочку, на кры-
льях нарисованы цифры «1», «3», «6», «9». У Людмилы Сергеев-
ны живёт кошка, на лбу большая буква «М», а глаза не зелёные,
а цвета морской волны. По утрам кошка ходит по соседским
парникам и грызёт огурцы. Игумен привёз откуда-то говоря-
щего попугая.
Попугай игрушечный, а все остальные животные —
настоящие.
Бытовуха
Отец Андрей был настоятель знаменитого мужского мо-
настыря, большой святыни, а вот теперь в женском, тоже из-
вестном. Монахи об этом не жалеют, им и не положено, а вот
монашки очень рады. На новом месте он встречает журнали-
стов и объясняет, что к чему. Дело в том, что хозяйка соседнего
хутора на всех углах говорит, что монастырь отбирает у неё
воду, не даёт электричества. Отец Андрей готов всё объяснить.
Но сначала предлагает репортёрам и их водителям пообедать в
трапезной, к тому же ему пока некогда.
После еды он показывает трансформатор и провода. Ве-
дёт к монастырскому колодцу. Неподалёку колодец хуторян.
Они его забросили и брали воду у монахинь. Подвели провода к
их трансформатору. Сначала платили за энергию, потом пере-
стали, и уже давно никто не видел от них денег. А в том месте
электричество очень дорого, особенно если учесть, сколько
надо было вкопать столбов и натянуть проводов. Теперь у ху-
торских нет энергии. Вот и едут журналисты.
Потом отец Андрей разговаривает о другом. Он предлага-
ет приезжать в монастырь на службы. Автобусы специально
приходят в субботу после обеда и с самого утра в воскресенье.
Приезжать просто на службы, может быть, кто-то найдёт тут
женихов, невест. Журналисты краснеют, это их тайная мозоль.
Можно не отвечать сразу, а приехать в субботу, уже завтра. Все
ухмыляются, но кто-то думает тут непременно побывать, а мо-
жет, даже бывать регулярно.
Златоустая Ксения
Ксения рассказывает всё время о чём-то божественном. И
слова её, как всякие слова, серебряны. Среброустая Ксения мо-
жет говорить о божественном утром, после службы и трапезы.
Она может говорить о божественном во время прополки или