- Присаживайся. Что будем пить?
- Я ничего. Я за рулем.
- Знаю. К тому же чувствуешь себя на здешних дорогах пока не слишком уверенно. Я имела ввиду соки. Вишневый? Клубничный? Апельсиновый?
- Лучше апельсиновый.
Натель достала высокий фужер, нажав на холодильнике кнопку Ice Cube, на одну четверть наполнила его кубиками льда и залила их соком.
- Как ты относишься к омлету с сыром и беконом?
- С энтузиазмом! Но, заметь, я спешила сюда не чревоугодничать, а пообщаться с тобой, - ответила Лана, с наслаждением отпив через трубочку золотистый, густой, приятно освежающий после жары сок.
- Одно другому не помеха. Там легкие закуски на столе. Ты приступай. А я мигом. Все ингредиенты у меня наготове. Несколько минут, и я буду с тобой.
Лана впервые оценила преимущества американской планировки жилых домов. Это действительно очень удобно, когда между столовой и кухней нет ни двери, ни стены. Хозяйка, занятая стряпней, не изолирована от членов своей семьи или гостей. Она может общаться с ними, стоя у плиты или раковины. А поднося блюдо к столу, ей не нужно коленкой или локтем открывать себе двери. Натель ухаживала за гостьей с такой грацией и аристократизмом, с таким достоинством, что Лана чувствовала себя облагодетельствованной ее вниманием.
Натель принесла две тарелки со вкусно пахнущим омлетом и, наконец, заняла свое место за столом.
- Попробуй мою стряпню и дай оценку. Признаться, готовкой я не увлекаюсь. Мы больше обедаем вне дома или заказываем еду в ресторанах. Ты скоро сама оценишь преимущества такого образа жизни. Он очень удобен и высвобождает массу времени, которое можно употребить на куда более интересные и нужные вещи.
- Омлет объедение. По-моему ты прекрасная хозяйка, Натель. Я сама терпеть не могу готовку. Но разве можно сравнить домашнее с покупным.
- Советское мышление, - бесстрастно констатировала Натель. - Здесь можно без труда найти блюда любой кухни любой страны мира - от самой дешевой до баснословно дорогой, доставляемой на самолете из экзотических уголков земли прямо к твоему столу. Здесь вообще нет такой вещи, которую нельзя было бы достать. Ты только имей деньги, а об остальном за тебя позаботятся. Расскажи лучше, как протекает процесс ассимиляции?
- У каждого по-разному, - отозвалась Лана. - Тяжелее всех, по-моему, Левону. Он ничего не говорит, но я-то вижу. Девочкам трудно по-своему. Они начали посещать школу. Им там все непривычно. Все чуждо. И поведение учителей, и особенно взаимотношения с учениками. У них даже возникло ощущение, что их держат на дистанции, как чужаков.
- Это не ощущение, это здешняя реальность. Ну а ты?
- А что я. Мой девиз и жизненная установка: я везде дома. К тому же мне ужасно нравится Калифорния. Правда, мы еще мало что видели. Но и этого вполне достаточно, чтобы понять, что мы попали в рай, с райским климатом и райской растительностью.
- На рай действительно смахивает. Только рай этот не Богом данный, а рукотворный. Здесь ведь раньше все было голо и безжизненно. Горы да океан - вот это и есть Калифорния. Милях в ста на Восток залегла огнедышащая пустыня, а в ней - Долина Смерти. Слыхала про такую? Время от времени она посылает нам ветры по имени Санта Ана, которые приносят ее знойное дыхание. И температура сразу взлетает градусов на 20-30. Для аллергиков эти ветры сущее наказание. Я из- за них неделю пластом лежу. Дожди, случается, выпадают один или два раза в году. Все остальное время - ни капельки. Какая ж растительность выдержит. - Натель собрала посуду и засунула всё в посудомоечную машину. - Будем пить кофе. Ты как-нибудь определилась с работой?
- Ничего у меня с этим не получается. - Лана сразу помрачнела.
- Я слышала, ты занималась журналистикой. Не хочешь попробовать себя на этом поприще?
- Очень хочу. Но как?
- Хозяин и главный редактор одной из здешних русскоязычных газет, Нерецкий Павел Владимирович, друг и пациент Виталия. Как раз вчера он был у нас и рассказывал, что уволил своего литературного редактора из-за каких-то разногласий. Тебя устроила бы такая работа?
- И ты еще спрашиваешь! - вскричала Лана. - Да я по гроб жизни буду твоей должницей.
- Ну-ну, не горячись. Хозяин газеты, к сожалению, не я. Погоди... - Натель набрала номер телефона. - Павлик? Как жизнь, солнышко? Бурлит и пенится? - В ее голосе появились мурлыкающие интонации.- Я? Ты знаешь, у меня всегда все оки-доки. Ну что знаменательного могло произойти со вчерашнего вечера. Разве что Земля успела на пол оборота обернуться вокруг своей оси. Да, кстати, дружок, у меня для тебя хорошая новость. Я нашла тебе нового литературного редактора. Недавно прибывшая из столицы опытная журналистка. И моя близкая подруга, заметь. Опыт редакторской работы? Ну а как ты думаешь, стала бы я тебе ее рекомендовать... Хорошо. Когда будет удобно подскочить к тебе в редакцию? В четверг к полудню? Договорились. Все. Привет Лизочке. Пока.
Лана смотрела на Натель, как на икону, и не могла вымолвить ни слова.
- Видишь, как все просто, - без улыбки, уже своим обычным, слегка резковатым голосом сказала Натель. - Все да не все. Протекции, рекомендации, блат, к которым мы так у себя привыкли, здесь не проходят. То есть проходят, конечно, но только на определенной стадии. Они хороши для первого знакомства. А дальше все будет зависеть только от тебя. Работодателю не нужны твои прошлые заслуги и регалии. Ему нужно только то, что ты можешь дать ему на своем рабочем месте. Ведь он выдает своим служащим зарплату не из государственной казны, а из собственного кармана. А это, как говорит мой муж, две большие разницы.
- Спасибо, Натель. Огромное тебе спасибо. Тебя сам Бог мне послал.
- Конечно, Бог. Кто ж еще. Cлучайностей в жизни не бывает. Давай перейдем в гостиную и от души поболтаем. Там, на креслах нам будет удобнее.
Они устроились друг против друга. Лана блаженствовала. Мягкое кресло, обтянутое нежной кожей, приняв форму ее тела, обволакивало, ласкало снаружи. А волнующая мысль о том, что возможно уже на днях ее примут на работу, ласкала изнутри. Кажется, линия ее жизни решила сделать крутой вираж и взмыть в небо.
Глава 13
У Вики неожиданно открылись способности к языкам. Английский она теперь схватывала, что называется, на лету. Поначалу казавшийся странным, американский говор так понравился ей, что она начала копировать его, и вскоре ее произношение невозможно было отличить от местного. В Калифорнии проживает так много мексиканцев, легально и нелегально просачивающихся через мексиканскую границу, что все официальные анкеты штата выпускаются теперь на двух языках. Мексиканцы, в какой-то степени, успешно заменяют белым американцам черных рабов. За мизерную плату они выполняют здесь всю грубую, “непристижную” работу. Ну а поскольку народ этот к тому же необычайно плодовит, все Public Schools полны мексиканских школьников. Их речь - представляющая собой основательно исковерканный испанский, постоянно у всех на слуху. И Вика очень скоро осознала, что безошибочно улавливает ее смысл.
Она больше не чувствовала себя посторонней, чужой, не боялась попасть впросак. То, что вначале она принимала за преимущества своих одноклассников по части образованности, оказалось элементарной свободой общения на родном языке. Когда же дело доходило до демонстрации знаний, многие из них пасовали, путаясь в самых элементарных, на взгляд Вики, вещах. Ее это очень удивляло. Приученная родителями и школой с малых лет к трудолюбию, она добросовестно выполняла домашние задания, тем более, что ей больше и не на что было тратить свободное время. И постепенно, сама не заметив как, вышла в первые ученицы не только класса, но и школы.
В отличие от младшей сестры, английский давался Инге значительно хуже. С трудом улавливая речь учителя, она предельно напрягала внимание, чтобы ничего не упустить. А если случалось обратиться к соседу или соседке, ей либо не отвечали вовсе, либо бурчали что-то невнятное, отчего она лишь еще больше нервничала. Со звонком одноклассники разбивались на групки, оживленно обсуждая планы на вечер или на следующий день, договаривались о party у кого-нибудь на дому. Но как только Инга подходила к ним, замолкали, принимая равнодушно-отсутствующий вид. Это действовало на нее как пощечина, как плевок. Инга долго обдумывала, что бы такое ей сделать, чтобы снискать к себе расположение класса. Стать лучшей ученицей? Но именно это обычно вызывает неприязнь у одноклассников. Стать более развязной в манерах и на язык? Нет, этого она не могла себе позволить, это противоречило ее натуре. Может совершить какой-нибудь геройский поступок - спасти кому-нибудь жизнь, взять на себя чью-то вину? Но такого случая не подворачивалось, а искусственно придумать что-либо она не могла.
Инга почти возненавидела школу за те муки, что там испытывала. Она заставляла себя ходить на уроки, концентрировать все внимание на учителе и не замечать тех, кто не желал замечать ее. Впрочем одна девушка, по имени Лу, часто заговаривала с ней, спрашивала домашнее задание или сверяла с ней свои письменные ответы на тесты. Но Лу совсем не нравилась Инге, более того - раздражала. У нее было плоское, как блюдце, желто-коричневое лицо, узкие, щелочками глаза без век и кошачий, пискляво мяукающий голосок. По-английски она говорила с жутким акцентом, из-за чего с ней трудно было общаться. Инга понимала, что эта эмигрантка из Пхеньяна оказалась в таком же положении, как и она, и пытается найти в ней товарища по несчастью.
Бог, видно, сжалился над Ингой и с началом зимне-весеннего семестра послал ей подругу. У них в классе появилась бакинская армянка по имени Карина. Инга видела, что новенькая попадает в такую же ситуацию, в какой оказалась она сама. Для американцев она тоже была просто Russian, как все, кто прибыл из бывшего Советского Союза, просто беженкой, а следовательно неимущей. Ну а неимущие ни для кого здесь интереса, как правило, не представляли.
Девочка была очень приятная и интеллигентная. Инге представилась возможность не только обрести хорошую подругу, но и совершить благое дело, взяв шефство над новенькой, помочь ей внедриться в американскую среду, а главное - не почувствовать себя чужой и одинокой, как это случилось с ней самой.
Теперь они сидели на всех уроках вместе, на перемены и на ланч выходили вместе. Друг подле друга они смотрелись, как позитив с негативом - светлоглазая и светловолосая Инга и кареглазая брюнетка Карина. Вике, часто примыкавшей к ним на переменах, Карина тоже понравилась. Но Инга восприняла это с неожиданной ревнивостью. Впервые обретя в Америке подругу, она не желала ни с кем ею делиться, даже с сестрой, довольно резко заявив ей, что для их компании она еще слишком маленькая. Вика не обиделась.Она была искренне рада, что Инга наконец не одна. У самой у нее подруги не было, но ее это нисколько не угнетало. Нося в себе целый мир, она никогда не скучала.
В тот день после уроков викин класс устроил вечеринку в школе - с музыкой, fast-food, cake и beverages. Готовились заранее, с воодушевлением. Продумали игры и развлечения. Помещение кафетерия украсили двухцветными шарами, серпантином и блестками, на скорую руку написали несколько смешных воззваний и плакатов, сдвинули столы, подключили магнитофон к динамикам. Мистер Кейдж, изменив своим привычкам, облачился в нормальную одежду. Скорее всего, он просто надел не мнущуюся рубашку. Ребята организовали несколько игр. Одна заключалась в том, что добровольца сажали на стул, а другой доброволец с завязанными глазами пытался накормить его с ложки фруктовым пюре. Под общий хохот он, естественно, попадал ложкой то в волосы, то в нос, то в ухо. Во второй игре смельчак должен был съесть целиком сырую луковицу у всех на глазах, за что получил, в качестве приза, небольшую подушечку, которая издавала неприличные звуки, когда ее подкладывали под соседа на стул.
Было довольно весело и бесшабашно. Все разговаривали одновременно, перекрикивая музыку и друг друга, дурачились, шутили на американский, совершенно непостижимый для Вики, манер - кто-то кого-то вымазал с ног до головы “кейком”, кто-то выкупал приятеля в пепси-коле. Мистер Кейдж весело смеялся вместе со всеми, не забывая воздать должное угощению. Если он и был приставлен к ученикам в качестве старшего наставника и надзирателя, то внешне своих обязанностей ничем не проявлял.
Когда набор незамысловатых игр был исчерпан, перешли к танцам, сразу выдававшим тайные предпочтения каждого относительно друг друга. Вика, боясь, что Ник изъявит желание с ней танцевать, а отказать ему перед всем классом значило бы нанести ему смертельную обиду, поспешила сама пригласить Майкла. Одна мысль о том, что грубые лапы этого фигляра могут снова коснуться ее тела, заставляла ее содрогаться.
Исподлобья бросая на них насмешливо-злобные взгляды, Ник принялся выдрючиваться, всем мешая и выделывая немыслимые телодвижения, которые лишь с большой натяжкой можно было назвать танцем. Но, поняв, что никто на его выкрутасы не обращает внимания, решил сменить амплуа и пригласил на танец Келли, которого Вика про себя окрестила “Шариком”. Изогнувшись почти под прямым углом и прижавшись к Келли щекой, Ник закатывал глаза, делая вид, что млеет от удовольствия.
- Come on, Nich. Stop it, - не выдержал кто-то из ребят.
Ник прислонил к колонне своего партнера, наказав: - Wait here. Don’t move! - и, сжав кулаки, двинулся на смельчака. Все замерли на месте, забыв про танцы и затаив дыхание. Каждый понимал: сейчас будет драка. Мистер Кейдж, поглощенный доеданием второго куска cheese-cake, ничего не замечал. С маской презрительного равнодушия на лице между Ником и его “обидчиком” возникла Дороти.
- По-моему, Келли тебе не пара, sweet heart, - кривя губы, нараспев изрекла она. - Он слишком для тебя низенький. А я уже целых три недели и два дня мечтаю потанцевать с тобой. Ведь ты мне не откажешь?
Она сомкнула руки на шее Ника и уютно пристроила всклокоченную начесом голову на его плече. Первым побуждением Ника явно было сорвать с себя ее руки, оттолкнуть самозванку. Но, обведя взглядом, напряженно притихших одноклассников, он передумал и, ухмыльнувшись, начал нехотя передвигать ноги в такт музыке. Келли, вспотевший от волнения так, что стал похож на блестящего целлулоидного пупса, облегченно переведя дух, юркнул за спины товарищей.
Вике окончательно расхотелось принимать участие в party. Присутствие Ника не только портило настроение, но и держало ее в постоянном напряжении. Улучив момент, она незаметно покинула кафетерий. Хотя родители взяли с Вики слово, что она позвонит им перед выходом из школы, чтобы они успели за ней подъехать, звонить она не стала. Не захотела беспокоить, решив, что за каких- нибудь десять минут сама спокойно доберется до дома. Миновав непривычно пустынные коридоры, Вика вышла на улицу.
Воздух был свежий и приятно прохладный. Легкий ветерок раскачивал тяжелые ветки цветущих деревьев. Прохожие, как водится, отсутствовали вовсе. То есть они были, но только на колесах. Так сказать, не прохожие, а “проезжие”. Тишина и пустынность улиц действовали угнетающе. Вике стало не по себе, она даже пожалела, что не позвала родителей или брата. Может вернуться обратно в школу и позвонить, засомневалась она. Но тотчас поборола минутную слабость, решив, что устроит себе испытание на храбрость, и более уверенно зашагала вдоль улицы.
Вика заставила себя не оборачиваться, не смотреть по сторонам и думать только о том, что через несколько минут уже будет дома, среди своих. Она не увидела, как следом за нею выскользнул из школьного подъезда Ник и, сохраняя дистанцию, по-кошачьи неслышной походкой пошел следом.
Поблизости от школы располагались банки, крупные фирменные магазины, административные здания. Сейчас все они были закрыты, но ярко освещенные улицы не вызывали тревоги. Однако, когда Вика свернула в свой “спальный район”, оказавшись в густой тени развесистых деревьев, среди припаркованных на ночь машин и притихших в глубине полисадников частных домов, наглухо закрытых изнутри, она снова почувствовала себя неуютно. На абсолютно пустых улицах не было ни души, даже ночных бродяг - койотов.
В глаза ударил яркий свет - выехавшая из-за угла машина ослепила ее фарами и, не доехав до Вики нескольких метров, остановилась. С минуту ничего не происходило. Затем открылись сразу все дверцы, и из машины выпрыгнули пять рослых парней. Привалясь к корпусу машины, они молча разглядывали девушку, поджидая, когда она с ними поравняется. Вика поняла, это ловушка. Что делать? Бежать назад, в школу? Далеко. Не успеет. На машине или без машины, им ничего не стоит догнать ее. Пройти с независимым видом мимо - все равно, что прыгнуть со скалы в пропасть. Закричать, позвать на помощь? Оставалась совсем крохотная надежда, что машина торчит там не из-за нее, и парни эти ждут кого-то из своих. Она не стала рисковать и, резко изменив направление, пошла по диагонали через дорогу, решив, что, в случае чего, успеет добежать до ближайшего дома и постучаться в дверь. Даже если хозяева побоятся ей открыть, то наверняка позвонят 911, и парни, зная об этом, уберутся восвояси, не тронув ее.