- Я приготовлю завтрак на дорогу.
- Постарайтесь что-нибудь попроще, у нас нет времени.
Кофе, омлет, тушенка, молоко - на все ушло двадцать минут. Пора собираться.
Одежда. Книга - одна.
С рюкзаком я вернулся на кухню. Ножи - обязательно. В порядке конверсии мне их смастерил один пациент. Уверял, что космическая сталь. Острые - невероятно. Трехслойная кастрюля.
Ну, залезай же...
Через четверть часа, обескураженный, я не собрал и половины желаемого. Невозможно.
- Петр Иванович, ну зачем вы это берете? В любом случае, мы все вывезем, не сейчас, так потом.
Вывезем. Куда? Где мой дом? Виноградник, пусть крохотный? Чемодан - вокзал - Россия.
- Позовите остальных, Александр Борисович. Сухой паек получать.
Термос - пять литров кофе с коньяком, - я вручил Нимисову. Отказаться он не решился. Кое- какие пустячки захватили Олег с Аркашей. Осталось так много всего - сковороды, котел, кастрюли...
Холод, дождь и ветер разбудили дрожь. Ничего, разойдусь и согреюсь.
Сзади, замыкающим, шел Олег. Не позавидую тому, кто захочет подкрасться.
Серо-коричневый Желчуг варикозной веной выбухал из русла. Мостик трепетал над ним, как бельевая веревка на заднем дворе.
Шествие стало.
- Погодите, я первый, - Юра двинулся по полотну.
Ударил ветер - резко, жестоко, мост приподнялся, щелкнул, изгибаясь, пастушьим кнутом, и - разорвался.
Пологой дугой падал Юра в Желчуг. Его желтая нейлоновая куртка то исчезала, то вновь показывалась средь пенных потоков. Я бежал вдоль берега, стараясь не потерять ее из виду, далеко отстав от Олега. Сброшенный им на ходу рюкзак попал под ноги, и я упал, распоров о камень вытянутую руку.
Теперь и мне пора снять рюкзак.
Когда я поднялся, все стояли на берегу. Юру выбросила река, круто поворачивающая здесь на восток.
Олег с Нимисовым делали искусственное дыхание, бестолково, неслаженно.
Я заменил Олега - Нимисов, как-никак, имел отношение к медицине. Врач- психолог. В Москве в подземных переходах дипломов много...
Дыша за Юрия, я следил за его зрачком, надеясь, что сузится, оживая. Сердце не запускалось. Три толчка - вдох, три толчка - вдох. Еще и еще.
Бесполезно. С самого начала бесполезно. Он умер еще в реке, похоже, ударился головой о подводный камень, и течение несло безжизненное тело.
Мы переглянулись с Нимисовым.
- Кончено, - остановился я.
- Да, смерть необратима, - Нимисов поднял руку, помогая встать.
- Неужели вы не можете ничего сделать? - Олега трясло от бессильной ярости.
Нимисов пристально посмотрел ему в глаза, слегка раскачивая головой и беззвучно шевеля губами. Прошло несколько секунд - и Олег обмяк, с лица сползла напряженность.
Я подставил руку под дождь. Кровь вяло сочилась, смываемая водой.
- Что с вами?
- О камень поранился. Пустяки, вернемся - перевяжу.
- Ключ у Юры в кармане, - Олег говорил вяло, блекло.
- Достань, - просто скомандовал Нимисов.
Олег наклонился, пошарил в кармане куртки. - На булавке пришпилен, - бесстрастно комментировал он. - Мешает что-то, - он вытащил пластмассовую фигурку. - Шахматный конь, - снова полез в карман и достал, наконец, ключ.
Я взял фигуру здоровой рукой. Черный конь. Из того же комплекта, что и пешка.
- Я посижу пока, - Олег опустился прямо на мокрую землю.
- Сиди, - Нимисов посмотрел на меня, сказал вполголоса:
- Скоро он восстановится.
На ходу я подобрал свой рюкзак, повесил на одно плечо. Неудобно, но идти недалече.
В коридоре перед обеденным залом лежали носилки.
Аркадий засмеялся - сначала тихо, повизгивая, но смех набирал силу, и вскоре он перегибался от хохота, вытирая тылом кисти выступающие слезы.
- Таскать нам, не перетаскать! - сумел выговорить он и снова зашелся смехом, - таскать - не перетаскать!
Я взял его под локоть.
- Пошли.
Он подчинился, продолжая хохотать.
В кухне я налил стакан воды, подкапал валерианки.
- Н-не перетаскать, - зубы стучали о стекло, жидкость струилась по подбородку, но он сумел допить остаток, после чего затих.
Промыв рану, я положил гемостатическую салфетку и натянул сетчатый бинт. Заживет - если успеет.
Аркадий овладел собой.
- Не пойму, что на меня нашло. Истерика, наверное.
- Точно. Случается. Идем переодеваться. Осталось во что?
- Осталось.
В обеденном зале одиноко сидел Александр Борисович.
- Нимисов понес носилки. Решили сразу - на ледник.
Я достал из кармана фигурки - пешку и коня.
- Не ваши, случайно?
- Нет.
- Мы пользуемся Стаунтоновским комплектом, - добавил Аркаша.
Я положил фигурки на стол.
- Неплохо бы растопить камин. Под навесом я видел дрова.
- Я принесу, - Аркаша боялся остаться без дела.
- Давайте вместе, - неожиданно предложил Стачанский.
- В южной стороне, под пленкой, - объяснил я.
Одиночество меня не прельщало, и я выглянул наружу, полагая, что больше вымокнуть некуда.
Оказалось - есть куда.
Нимисов с Олегом возвращались. Я пошел за ними.
Подвал- ледник располагался на бугорке, входом на север.
Ручьи огибали его стороной, дренажная канавка не давала воде проникнуть внутрь.
Низкая дверь, крутые каменные ступеньки - и холод, дыхнувший навстречу.
В полумраке я увидел, как в дальнем углу на стлани из опилок лежали два тела - Комова и Саблецова, рядом укладывали третье.
- Петр Иванович? - Нимисов поднял голову. - Мы сами управимся.
- Посмотрите, нет ли у Комова в кармане чего-нибудь.
- Документы его в селении, мы знаем.
- Все-таки гляньте.
Нимисов отодвинул глыбу льда.
- Вот - спички, брелок, игрушка какая-то. А нет, шахматный конь.
- Оставим носилки здесь, внутри, - предложил я. - Не будем беспокоить Аркадия.
- Он успокоился?
- Совершенно.
- Что вы надеялись найти в карманах Комова?
- То, что и найдено.
- Небогато.
Дом встретил дымом. Дрова занимались неохотно.
Нимисов сразу заметил фигурки на столе.
- Вот как... - он поставил рядом коня. - Да...
- Я пойду готовить обед.
- Не до обедов сейчас, Петр Иванович, - Аркаша махнул рукой.
- Именно до обедов. Необходимо придти в себя, голодный человек слаб. Мужество проистекает из желудка, утверждают индейцы.
- Я с ними согласен, - подтвердил Нимисов. - Нельзя поддаваться течению событий, это разрушает наши возможности влиять на будущее.
Опять начал не говорить, а вещать.
Олег вернулся с рюкзаками - своим и Юриным.
- Я запер дверь и заложил засов. Хватит беспечности, - он явно восстановился.
На кухне я снял одежду, развесил на веранде. Высохнет когда-нибудь. Смена в рюкзаке, завернутая в пластиковый пакет, не промокла. Повезло.
Каждую вещь - ножи, кастрюли, утварь, - я разместил аккуратно и основательно.
Больше я ничего не брошу. Никогда. Благое намерение.
Жар от плиты грел.
Сегодня Нимисов впервые забыл одобрить меню. Придется пройти в его святая святых. Тоже впервые.
4. Среда, 21 час. 30 мин.
- У нас нет никаких доказательств того, что смерть Крутова - результат злого умысла, - Александр Борисович говорил четко и уверенно.
Мы сидели у камина - Нимисов совсем близко, остальные поодаль. Дым давно вытянуло в дымоход, стало тепло, дождь за окном оттенял уют комнаты. Керосиновый свет висевшей над столом лампы схлестывался на стенах с нетерпеливыми огненными отблесками каминного пламени.
Как славно было всего три дня назад: сидели, разговаривали, подкидывая изредка в пламя полешки да сосновые шишки, шевеля угли кочергой и ведя речь о возвышенном, добром и вечном.
- Все произошло на наших глазах, и я не могу утверждать, что этот, с позволения сказать, мост не разрушился от естественных причин.
- Я ходил смотреть, - Олег сидел, настороженно подобравшись, готовый в любой миг вскочить на ноги. - Течение измочалило канаты, не разобрать, подрезаны они или сами лопнули от ветра.
- Три смерти подряд. Таких случайностей не бывает. - Нимисов развернулся лицом к нам. - Саблецова убили, и никуда от этого не уйти.
Тут он точно подметил. И хотели уйти, а - не вышло.
- Но остальные случаи, не исключено, совпадения. Редкие, крайне маловероятные, но совпадения. Несчастные происшествия, никак не связанные с убийством. Это принципиально. Если все три смерти - убийства, то угроза для нас сохраняется, мало того - возрастает. Если же убийство одно, то, каковы бы не были его мотивы, не обязательно, что за ним последует другое. - Стачанский уверенно вел свою партию. - Давайте разберем единственно бесспорное преступление - убийство Саблецова. Кто мог его совершить? Любой из нас, - он спокойно обвел всех взглядом. - Есть ли у кого-либо алиби? Спим мы каждый в своей комнате, и ни для кого не составило бы сложности покинуть шале, подойти к безмятежно созерцающему небо Анатолию Яковлевичу и...- он остановился.
Олег невнятно заворчал.
- Вы хотите возразить?
- А другие, не мы - разве не могли совершить убийство?
- Могли. Более того, после гибели Крутова версия убийства извне выглядит предпочтительнее. Если мостик был действительно поврежден заранее, в ночь смерти Саблецова, то убийца не мог знать, кто на него ступит первый. Следовательно, цель - не отдельная личность, а вся наша команда.
- А находки Петра Ивановича? Шахматные фигурки? - подал голос Аркадий.
Стачанский сплел пальцы кистей. Волнуется.
- Вы думаете, это подпись, вроде "черной кошки"? Знак преступника?
- Да. И тогда он среди нас. Юре никто другой не мог подкинуть коня, - Аркаша пододвинулся поближе к камину. Рефлексы первобытных веков - в опасности быть у огня.
- Аркадий Иосифович, допустим, допустим, вы прогуливаетесь, и на скамейке перед домом видите фигурку. Скорее всего, вы положите ее в карман, а потом забудете за иными делами. Это, конечно, только пример, но я не стал бы придавать шахматным фигурам слишком большое значение. Играли в "чапаевцы" и машинально рассовали по карманам лишние фигуры.
Пора и мне сказать что-нибудь умное.
- Мы будем метаться от одной догадки к другой, пока не выясним мотива: кому выгодна смерть Комова, Саблецова, Крутова? В чем смысл происходящего?
- Вы сами, Петр Иванович, утром заметили, что в наше время глубоких мотивов не требуется, - в голосе Стачанского мне послышалась ирония.
- Мотив может быть неявственен для окружающих - из-за неочевидности, нелепости, дикости. Но для самого убийцы он ясен и логичен, - попробовал оправдаться я.
- Я с вами согласен, - опять поддержал меня Нимисов. Начинаю к этому привыкать. - Мы проходим мимо мотива в силу ограниченности, обыденности мышления. Приземленности - в переносном и прямом смысле этого слова. Мы выбираем: убийца либо один из нас, либо человек извне. А если допустить, что он извне, но - не человек?
- Как это? - Александр Борисович и не пытался скрыть удивления.
- Давно идет спор о существовании снежного гоминоида. Имеются достоверные свидетельства, фотодокументы. Но есть и серьезные возражения: малые популяции нежизнеспособны, а будь они большими, кого-нибудь давно бы поймали. Ведь прочесывали подозрительные районы, но - никого. Противоречие исчезает, если допустить, что снежный человек - не постоянный обитатель Земли, а визитер. Инопланетянин. И на Земле находится в кратковременной экспедиции. Привязанность его к высокогорью, где разреженный воздух и низкая температура, наталкивает на мысль о марсианах, хотя пришельцы могут быть и из иных, неведомых нам миров. По определенным причинам снежные люди не используют технические средства - скафандры, оружие. Возможно, это особенности их мышления, религии или этики. Земля для них вроде заповедника, где недопустимо использование оружия. Неспортивно. Поэтому наши товарищи и погибли по земному.
- Но зачем им убивать людей?
- Зачем убивают лис и куропаток? Предположим, это эквивалент охоты. Но я думаю, они хотят завладеть не физическим, а астральным телом человека. Существование такового признала даже официальная наука. Астральное тело покидает физическое и первые дни после смерти - до сорокового - остается поблизости, уже свободное от плоти. Этим я и хочу воспользоваться.
- Как? - Аркаша с ужасом и восторгом смотрел на Нимисова. Нашел-таки вождя.
- Завтра утром я постараюсь установить контакт с астральными телами погибших и выяснить, кто убийца. Если это пришелец, я заблокирую астральные тела, привяжу их к Земле и тем самым сделаю бессмысленными попытки дальнейших покушений. Если же это обычный человек, мы примем меры предосторожности.
- Вдруг убийца - кто-то из нас? - Аркаша нервно оглянулся вокруг.
Нимисов подошел к камину, протянул, греясь, ладони к огню.
- Тогда нам предстоит тяжелое решение.
Я почувствовал себя неуютно. Легкий скепсис Александра Борисовича, тревога Аркадия, настороженность Олега не перевешивали главного - они верили! Или хотели верить, что в данном случае одно и то же.
Неудивительно. Синдром Распутина-Лаутензака. Колдуны стали повседневным явлением - изгоняют по телевизору бесов, заряжают воду, оживляют мертвецов, ищут разбившиеся самолеты. Готовят к чемпионату мира гроссмейстеров.
- Предлагаю установить дежурство на ночь. Мало ли, - предложение мое было не ахти, но все же...
- Верно, Петр Иванович. На нас могут напасть и в нынешнюю ночь, - в раздумье проговорил Нимисов.
- Дежурить будем по два часа - с полуночи до шести утра. Нужно три человека.
- Я хочу начать первым, - с готовностью ответил Аркаша.
- Олег, ты как?
- Безразлично...Тогда с двух до четырех. А я последний.
- Отлично, Петр Иванович, - утвердил график Стачанский.- А следующую ночь начнем мы - я и Валерий Васильевич.
Я подумал, что никто, кроме него, не называет Нимисова по имени- отчеству. Нимисов, и Нимисов. А чаще - он. Или вообще старались промолчать.
- Во время дежурства дом не покидаем ни в коем случае. Главное - слушать и смотреть. При малейшем намеке на опасность поднимать всех на ноги.
Никто не возражал. Я посмотрел на часы. Двадцать два восемнадцать. Стоит приготовить какао и бутерброды. Ночью иногда очень хочется кушать.
На кухне я зажег конфорку. Запасной баллон газа ох как пригодится.
- Петр Иванович, вы позволите воспользоваться спиртовкой? - Нимисов стоял на пороге с колбой и пакетом в руках.
- Пожалуйста, Валерий Васильевич, - я достал спиртовку.
Он налил в колбу воды.
- Когда мне сказали, что ваша основная профессия - медицина, признаюсь, я ждал вашей неприязни и противодействия. Медики скептически относятся к непонятному. Отрицать легче, чем признать некомпетентность. Правда, среди сторонников неортодоксального врачевания действительно хватает бездарей и шарлатанов, - в ожидании, пока вода закипит, Нимисов решил поговорить. - Вот настой. В его приготовлении первостепенное значение играют вода и огонь. Если вместо горной, ледниковой воды взять речную, или, того хуже, мертвую артезианскую, а вместо открытого огня пламени использовать электрическое тепло, то препарат потеряет часть свойств, - вода закипела, Нимисов снял колбу с огня, бросил в нее несколько сухих листьев. - Или другой пример. Вы, наверное, задавались вопросом - что я и Александр Борисович принимаем перед едой. Ответ прост настой из рогов оленя, пантов. Но не фабричный минмедбиопромовский. Я готовил его по древним рецептам: долго искал оленя - обязательно нервного, чуткого; сам спиливал панты - по живому, вместе с частью черепа, захватывая мозг. Животное в муках гибнет, но как раз выброс гормонов перед смертью делает препарат действительно целебным, пробуждающим все резервы организма. Хранить надо обязательно во флаконе горного хрусталя, иначе препарат быстро потеряет силу, и принимать - из золотой посуды. Официальная медицина таких тонкостей не знает и не желает знать.