— Расскажите же, что было дальше, сэр мужественный рыцарь.
Анита оглянулась. Метла Аназия увивалась вокруг Шона, как пчела вокруг кадушки с медом. Красный бант так и сверкал, тонкие ярко-желтые прутья трепетали.
— А дальше — ничего, — ответствовал Тремлоу. — Ну то есть дальше я зарубил крылатого змея, гляжу — а принцессы-то и нету. Позже выяснилось, змей ее сам прогнал еще год назад, потому что она…
— Ах, как это романтично!
— Я, повелительница обители Лайл-Магель, вынуждена идти пешком, — донеслось спереди. — Как распоследняя… как какая-нибудь весталка, в то время как…
— Сэр рыцарь, а вот скажите, та принцесса, у нее были светлые волосы или темные?
— Вместо того чтобы передвигаться со всеми удобствами — в ступе или там в паланкине…
— Сколько помню, она была крашеной блондинкой.
— Как это прелестно! И что же, нашли вы себе впоследствии другую даму сердца? А с прекрасной принцессой, что случилось с ней?..
— Ну, она, как выяснилось…
— Между прочим, не только повелительница, но и пожилая уже женщина с радикулитом…
— Что, вышла замуж за сборщика налогов?! Как это, должно быть, скучно… Кстати, дорогая… — писклявый голос стал громче. — Тебе бы не помешало сменить помаду, эта бледновата.
— Хватит! — Анита, схватившись за голову, остановилась. — Вы все — а ну заткнитесь!
Беринда вообще не обратила на нее внимания, а метла пискнула:
— А ты не командуй!
— Ты! — Развернувшись, Анита ухватила ее обеими руками, сжав черенок возле красного банта. — Ты… блондинка! Да я вообще не крашусь!
Аназия ахнула, заизвивалась, трепеща прутьями.
— Дорогая… — вмешался Тремлоу, приобнимая ведьму и осторожно высвобождая черенок из ее пальцев. — Зачем же так… Мы просто беседуем, чтобы скрасить путь…
— Беседуете?! Да она щебечет не переставая с самого утра, как сдуревшая канарейка!
— Сама! — выкрикнула метла, отлетая от Аниты и переворачиваясь прутьями вверх. На мгновение она чуть расплылась, ведьме показалось, что перед ней, уперев руки в боки, стоит высокая худая девица, не просто худая — тощая как палка, без видимого бюста и бедер, с вытянутым лошадиным лицом и копной торчащих во все стороны светлых волос, перетянутых красной лентой с большим бантом над левым ухом. Видение мигнуло и пропало — вновь помело с тонким кривоватым черенком и прутьями, напоминающими всклокоченный куст крыжовника, висело над дорогой.
— Ты — напыщенная брюнетка!!!
— Эй, чего встали? — донеслось спереди.
Пронзив Аназию взглядом, Анита развернулась и пошла дальше. Впереди дорога поворачивала. Солнце исчезло за кронами деревьев, на землю легли тени, стало прохладнее. Беринда вышагивала, иногда потирая поясницу и что-то бормоча. Некоторое время позади было тихо, потом разговор возобновился.
— Так что же произошло с вами? — спросил Шон.
— Я ставила сложный колдовской эксперимент по наделению левитационными качествами антропоморфных биологических объектов, то есть субъектов, — пояснила метла. — А то мы все на помелах да иногда — в ступах… Я считаю, что это несправедливо, несправедливо!
— Вы хотели научиться летать самостоятельно? — догадался Тремлоу.
— Так я о чем и толкую! С этой целью надо было наполнить несколькими сложными колдовскими зельями и настойками хрустальную емкость, а после перемешивать определенное количество времени заменителем спецмешалки, а потом намазать себя…
— Спецмешалки?
— Лопаточка такая из осины, — пояснила Аназия. — Но у меня она потерялась. Поэтому я нашла для нее заменитель, почти аналогичный образцу — деревянную ложку. Но… — сзади прозвучал вздох, и метла замолчала.
— И что? — спросил рыцарь с участием.
— Но тут пришла подружка, послушница Кримза с кафедры костаногии, мы поговорили немного о парня… о последних достижениях ведьмовской науки, и когда под утро она ушла, я бросилась искать — а заменителя-то и нету. Потерялся. У меня часто так — положишь что-нибудь куда-нибудь, а потом и забудешь, где это «куда-нибудь» находится. Это, понимаете, сэр благородный рыцарь, все от возвышенности моего ума. От его духовной устремленности.
— Да-а… — протянул Шон неопределенно. — Продолжайте.
— Ну вот, а другого заменителя изначального образца спецмешалки не нашлось. Я тогда использовала имитатор заменителя синтетический, идентичный натуральному. Метла у меня то есть в углу стояла, я из нее прут подлиннее выдернула и стала им мешать. Правда, пока мы с Кримзой болтали о муж… разговаривали о науке, прошло двена… некоторое количество времени, и смесь успела немного застыть. Ну и что, я ее все равно размешала как следует, даже прутик сломала. Стою с этим обломком в руках, а к нему прилипла смесь, которую я размешивала. А я как раз снова о… науке задумалась, после разговора с Кримзой, всякие, знаете, интересные мысли в голову лезли… научные… В общем, задумалась я и машинально этот прутик лизнула… и тут же бабах!!! — и я уже метла. Летаю вот…
— То есть опыт удался, — заключил Шон.
— Ну да… в некотором роде.
— Отдых, — сказала Беринда, и Анита, невольно заслушавшаяся рассказом незадачливой лаборантки, огляделась.
— Да ведь Адиген за лесом, — удивилась она. — Еще много часов идти.
— Идти, не идти… — брюзгливо протянула Беринда. — Устала я, и ужинать пора.
— А у меня режим! — пискнула метла. — Я за фигурой слежу…
— Тебе, чтоб фигуру поправить, нужно постоянно переедать, — отрезала Анита.
— Сама ты! — начала метла, но смолкла, когда старуха показала ей кулак.
— Надо отдохнуть. — Беринда махнула рукой. — Вон как раз постоялый двор.
И вправду — на краю дороги среди деревьев виднелся большой дом с освещенными окошками на первом этаже, покосившаяся изгородь и сарай.
— Там и переночуем, — заключила повелительница Лайл-Магеля. — А на рассвете — в Адиген. И вот когда я доберусь до мелких мерзавцев… Когда я до них доберусь, я с ними сделаю… Я тогда их… Даже живот от злости подвело!
3
У ворот компания остановилась. Ворота были массивные, на вид крепкие, но хозяева за их состоянием, похоже, не следили. Одна створка оказалась распахнута настежь, другая — едва приоткрыта. Темно-синяя краска на почерневших от времени досках облупилась. Скобы для засова были вырваны, и когда Шон толкнул створку, несмазанные петли проскрипели что-то брюзгливое и презрительное. В нескольких местах на стене и воротах виднелись вертикальные борозды, процарапанные острыми когтями, — по пять в ряд.
Шон покачал головой, а Беринда заявила:
— Края здесь всегда были тихие, мирные. Опасаться нечего.
И первой направилась ко входу в дом. Здание, как и ограда, выглядело массивным и прочным, но несколько запушенным. Водосток у дальнего угла крыши покосился, дождевая вода оставила на стене потеки ржавого цвета. Одно из окон второго этажа было заколочено плохо подогнанными досками. Зато из дома шел запах жареного мяса, а окошки нижнего яруса призывно светились теплым желтым светом. Старая ведьма провела ладонью по растрепавшимся седым волосам и решительно постучала.
— Иду-иду, — донесся из-за двери дребезжащий тоненький голосок. — Никак гости пожаловали! Иду-иду, гостенечки дорогие, уже даже бегу…
Дверь, скрипнув, открылась, и в ярко освещенном проеме возникла низкая сутулая фигура, укутанная в невообразимое количество одежды. Стемнело, и толком разглядеть хозяйку постоялого двора не было возможности — лишь лохматый силуэт. Некоторое время она осматривала пришельцев, затем с поклонами отступила, бормоча: «Проходите, проходите, милости просим», не сводя при этом глаз со старой ведьмы. Возможно, она признала Беринду за старшую среди гостей. Аните показалось, что контуры темного силуэта слегка вздрогнули и будто поплыли, меняя очертания…
Оказавшись внутри, гости наконец рассмотрели встретившую их старушку как следует. Одета хозяйка была весьма причудливо. Нижнюю часть странной женщины драпировали просторные разноцветные юбки, обтрепанные подолы которых живописно торчали друг из-под друга, мягкими складками опускаясь на пол — будто были чересчур велики хозяйке. Кофта тоже выглядела великоватой, из закатанных рукавов торчали только кончики пальцев. Рукава тряслись и вздрагивали, когда хозяйка прикладывала крошечные ручки к груди, скрытой под многочисленными ожерельями. Ожерелья были странные — Анита с удивлением разглядела нанизанные на бечеву кусочки яркой ткани, лоскуты пестрых шкурок, монетки, потускневшие от времени пуговицы и пряжки, а также несколько клыков, подозрительно похожих на человеческие. Голову почти скрывали платки и шали, скрученные в некое подобие тюрбана, — свисающие концы затеняли сморщенное смуглое личико.
Анита подумала, что наряд лесной жительницы похож на одеяние Беринды, да и сама она… ну да, неужто и впрямь хозяйка напоминает великую чародейку? Молодая ведьма оглянулась на владычицу Лайл-Магеля, чтобы убедиться — нет, юбки Беринды были нормального покроя и вполне по фигуре, ожерелье на шее состояло вовсе не из диковинного мусора, а из медных медальончиков с гравированными рунами, голова же и вовсе была не покрыта. Странно, что ей вообще пришла мысль о сходстве верховной ведьмы и лесной замухрышки — очень странно, тем более что когда Анита глядела на Беринду, эта мысль не возникала, а когда на незнакомую старуху — сходство казалось очевидным. Вот дела…
— Приветствую, хозяйка! — объявила тем временем ведьма. — Тебе нынче выпала великая честь принимать повелительницу Лайл-Магеля на своем постоялом дворе… Это ведь постоялый двор, верно?..
Тут Беринда, разглядев как следует хозяйку, осеклась. Рука колдуньи снова непроизвольно поднялась, чтобы пригладить седые волосы, растрепавшиеся в пути. Аните же показалось: повелительница хочет убедиться, что никакого тюрбана на ней нет. Другая рука потянулась пощупать ожерелье, пробежала по медяшкам, опустилась и одернула юбки… Кажется, пожилой ведьме тоже стало несколько не по себе.
— Да, госпожа моя, — смиренно отозвалась старушонка, — это постоялый двор. Места у нас дикие… Проезжие нечасто появляются, но я всем рада услужить, всех приму, накормлю, на постой определю. Совсем стемнело за окошком, а у меня яркие лампы, горячая похлебка, а уж какие перины мягкие!
— Ну так вот, — решительно произнесла Беринда, — поскольку принимать верховную ведьму — великая честь, ты не возьмешь с нас ни гроша. За ужин. И за две комнаты. Зато потом станешь всем рассказывать, что сама Беринда Величайшая провела у тебя ночь.
Обернувшись к Аназии, которая нерешительно покачивалась в пяди от пола за спинами спутников, ведьма рявкнула:
— А ты пошла в угол! Метла!
Непонятно почему, но лаборантка вдруг послушно шмыгнула, куда приказали, и замерла там. Должно быть, с перепугу и от неожиданности. Вообще Беринда могла кого угодно вогнать в трепет, даже Шон, случалось, робел, когда старая ведьма принималась командовать — вот как нынче утром. Ведь ни в какой Адиген не собирался, ни за какими гномами гнаться и не думал, а вот поди ж ты…
Хозяйка проследила взглядом за полетом Аназии и затарахтела:
— Ах, госпожа моя, какая вы великая магиня и искусная колдовщица! Ах, какая агромадная мне выпала удача, ах какое счастье. Будь по-вашему, будь по-вашему, возьму с вас ровно столько, что изволите пожаловать из собственной своей щедрости! У такой грандиозной колдовщицы да знатной чародеицы и щедрость, должно быть, под стать великому таланту!
Беринда нахмурилась. Анита с любопытством переводила взгляд с одной старухи на другую — интересно, как повелительница Лайл-Магеля ответит на этот вызов? Ведьма полезла в карманы, лицо ее приняло озадаченное выражение, когда она вытащила на свет пару медяков.
— Если уж говорить о щедрости, то равных мне и впрямь не сыскать, — объявила Беринда. — Я отдам тебе, хозяйка, всю монету, что у меня есть. Можно ли быть щедрей?
Закутанная старушонка хихикнула, принимая медь — должно быть, оценила по достоинству, как ловко выкрутилась собеседница. Упрятав деньги в складки бесформенного одеяния, она снова принялась тараторить:
— Вот и хорошо, вот и славно, гостенечки дорогие, вот и славненько! Садитесь за столик, отдохните с дороги. Любой, любой столик выбирайте, нынче нет у меня иных постояльцев, свободны все столы. Садитесь, располагайтесь, я сейчас похлебки подам. А пока кушаете, я комнатки приготовлю. Очень уютные комнатки, такие славные. А перины у меня мягкие! Не глядите, что соломкой набиты, уж такие мягкие да приятные, уж такие славные… Уж как уляжетесь, так сон самый сладкий придет!
Бормоча, старушка удалилась, обтрепанные подолы юбок вились и колыхались, подметая истертые половицы. Путешественники огляделись — большой зал, отделенный перегородкой от кухни, был ярко освещен масляными лампами. Облюбовав стол, все расселись и притихли. За перегородкой хлюпал кипяток и гремела посуда, оттуда шли пряные запахи.
— Странная эта хозяйка, а? — нарушила молчание Анита.
— Э… оригинальная, — согласился Шон. — Но стряпня пахнет вкусно.
Богатырь шумно вздохнул, принюхиваясь к ароматам, доносящимся из кухни. Он всегда был не прочь поесть.
Владелица постоялого двора не заставила себя долго ждать и вскоре возникла на пороге кухни с большим котлом в крошечных ручонках. Несмотря на субтильную внешность, старушонка бойко семенила, почти не сгибаясь под весом внушительной посудины. Из-под крышки валил пар.
Ни слова не говоря, хозяйка водрузила котел на стол и скрылась. Шон приподнял крышку и втянул горячий пар.
— А хозяйка — повариха что надо. Ни перцу не пожалела, ни пряностей, — заметил проголодавшийся Тремлоу.
— Не пожалела, милые, не пожалела, гостенечки дорогие, — затарахтела старушка, вновь появляясь на пороге с подносом, полным посуды. — Отведайте, покушайте. Нынче похлебочка с мясцом, нынче свеженькая у нас!
Гости разобрали миски с ложками и принялись за еду. Аназия помалкивала в своем углу. Анита решила, что, возможно, несмотря на разговоры о режиме и фигуре, в облике метлы лаборантка все же не нуждается в плотской пище. Зато она с лихвой возмещала этот недостаток пищей духовной — то бишь всю дорогу трещала без умолку. За этими мыслями Анита проглотила первые несколько ложек, не разбирая вкуса, только потом прислушалась к собственным ощущениям. Пожалуй, детям такого давать нельзя, решила ведьма-воспитательница. Слишком перченое и пряное.
Анита едва съела половину миски, как ощутила сонливость. Устала с дороги. Шон, одолевший за это время уже две порции, тоже зевнул.
— Хорошо, — заявил он. — Теперь бы поспать…
— Да, — согласилась Беринда. — Теперь спим, а с рассветом — в путь. Явимся в Адиген, уж там-то они не отвертятся, за все получат у меня… Гномам запрещено портал для гостей закрывать, так что они, голубчики, волей-неволей будут вынуждены ответ держать! Эй, хозяйка, нынче гномы этой дорогой не проходили?
— Нет, почтеннейшая колдовская начальница, не появлялись. Да этой дорогой теперь мало кто пользуется, в обход леса тракт имеется, в богатые деревни заходит, так купцы больше им ездят. Чтоб в деревнях торговать, значит. Если кто о нашей лесной дорожке не знает, тот точно по большому тракту двинется.
— Ага, — заключила Беринда, широко зевая, — значит, мы вполне можем всю ночь отдыхать. Я мелких паразитов опередила, пока на метле…
Тут верховная ведьма вновь зевнула.
— …И теперь еще мы по лесу дорогу срежем. И если они свой ход затопили, то, может, как и мы, поверху к Главному Порталу движутся… Если… Ох, как спать хочется… Если мы завтра поспешим, то, возможно, перехватим их с Сердцем Мира в Адигене… Ох, что-то совсем я… Веди в комнаты, хозяйка…
Анита почувствовала, что глаза закрываются сами собой — разморило после долгой дороги и сытного ужина. Ведьма с трудом поднялась и поплелась следом за Шоном с Бериндой. Крошечная хозяйка семенила впереди с тусклой лампой. Гуськом поднялись по лестнице на второй этаж. Пока шли, Анита засыпала на ходу, и едва ей указали кровать с толстым тюфяком, тут же повалилась на него. Она даже не услыхала, как рядом улегся Шон, как хозяйка повела зевающую Беринду в соседнюю комнату…
Снилась всякая ерунда. Снилась странная старушонка — будто бы она вдруг зовет Аниту в какую-то темную комнату… потом принимается раздеваться, и с каждой снятой юбкой становится выше ростом и моложе. Потом хозяйка постоялого двора стягивает тюрбан, и по плечам рассыпаются черные волосы, тут ведьма понимает, что это уже вовсе не старуха, а молодая женщина… очень похожая на нее, Аниту! Потом злодейка, мерзко хихикая, удаляется, а ведьма не может сделать и шага, как это бывает в кошмарном сне. Она понимает, что хозяйка пошла соблазнять ничего не подозревающего Шона, сейчас войдет в комнату, где спит рыцарь, нырнет в его постель, прижмется… Анита прямо-таки ощущает, как мерзавка целует рыцаря… И при этом что-то шепчет, шепчет… И вот уже Анита сама чувствует, что касается губами губ Шона, и теперь это уже она сама шепчет: