це Давида Сослана не выдержало. Даже не извинившись
перед посетителем, он сорвался с места и вышел.
Иванэ про себя осудил такую несдержанность, но ничем
не выдал своего раздражения. Только пальцы нервно за¬
стучали по спинке стула.
Тамар с улыбкой поглядела вслед супругу, который не
мог скрыть безграничной привязанности к своему наслед¬
нику, и проговорила негромким мелодичным голосом:
—
Царь теряет рассудок от любви к сыну... Плач Ге¬
оргия лишает его покоя, заставляет обо всем забыть.
Иванэ хотел было ответить, что это свойственно всем
мужчинам, поздно ставшим отцами, но промолчал и только
тихонько, незаметно для царицы, вздохнул.
...Много времени прошло со дня неудачной встречи
царевича с атабеком. Лаша подрастал на глазах у Иванэ,
и наконец царская чета полностью доверила Мхаргрдзели
воспитание наследника. Но ни лаской, ни забавами, ни по¬
дарками, ни баловством не смог он снискать любви и до¬
верия своего подопечного.
Царевич с годами все более неприязненно относился к
своему наставнику. Внешне он держался с ним очень веж¬
ливо. Но за показной любезностью проглядывала враждеб¬
ность.
Иванэ видел всю тщету своих стараний и побаивался,
что может утратить свое влияние при дворе и не осущест¬
вить далеко идущих планов усиления своего могущества.
Отчаявшись завоевать сердце наследника, Мхаргрдзели
перенес свои честолюбивые надежды на дочь — красавицу
Тамту.
Чего же недоставало Иванэ Мхаргрдзели — первому
вельможе двора, некоронованному правителю страны?.
Может, он стремился к царскому венцу?
Красота дочери заронила ему в душу надежду, что он
может породниться с царской семьей. Тамта была необы¬
чайно красивой, и это в сочетании с добрым нравом и по-
истине царским воспитанием, а также богатством и все¬
силием отца позволяло мечтать о том, что корона Багра¬
тионов увенчает ее прелестную головку.
38
Тамта и Лаша росли вместе. Они были очень привяза¬
ны друг к другу, но отношения их не походили на любовь.
Тогда Иванэ обратил свои взоры на сестру Ланш — Русу-
дан. Если дочь Мхаргрдзели не удостоилась чести занять
трон грузинской царицы, то, может, царевна из рода Багра-
тидов станет женой его сына? А там будет видно, как
повернется дело. Отчего невестке атабека не ступить па
престол своей матери — великой Тамар?
Но и этой мечте не суждено было осуществиться.
Аваг, первенец Иванэ, больше всего на свете любил
поесть и выпить. Женщины его не интересовали. К трону
и власти он не тянулся. Аваг держался в стороне от двор¬
цовых интриг и укрывался в отцовском поместье от суеты
придворной жизни. Да и у Русудан не лежало сердце к
сыну атабека. Ей казалось, что ленивый увалень Аваг
начисто лишен мужества, и она могла представить его кем
угодно, только не своим суженым.
В конце концов Иванэ понял, что и Аваг не принесет
величия его дому.
Отказавшись от мысли пристроить дочь и сына, он ре¬
шил сосредоточить свои силы на том, чтобы укрепить свое
влияние на Русудан. Она могла помочь ему удержать в
руках кормило власти.
Лаша был неоспоримым и законным наследником пре¬
стола. Тамар сделала его соправителем сразу после смерти
Давида Сослана. Наследник был храбр, крепок духом, хо¬
рошо образован, искусен в воинском деле. Но ведь ни один
смертный, думал Мхаргрдзели, включая царей, не ограж¬
ден в этом мире от опасностей. Все может быть... Но же¬
ланный случай все не представлялся, а атабек старел, вра¬
ги его множились, объединялись вокруг царя и уже не сте¬
снялись открытых выпадов против Иванэ.
Мхаргрдзели видел, как юный царь изо дня в день ста¬
рается принизить его, отстранить от власти, но молча, с
напускной покорностью переносил обиды, исподволь го¬
товясь к решающей схватке.
Он знал, что в случае открытого разрыва с царем тот
не ограничится лишь отстранением его от государственных
дел и изгнанием его из дворца. Враги постараются угово¬
рить царя наложить руку на его владения и огромные бо¬
гатства.
Лаша был упрям, но как у всякого правителя, вырос¬
шего в неге и холе, настойчивости его хватало ненадолго.
39
Случалось, что перед грозящей опасностью он внезапно
отступал. Поэтому уверенный в конечной победе атабек
терпеливо дожидался решающей схватки.
Он был спокоен и, хотя чувствовал себя оскорбленным
больше, чем католикос, внешне не проявлял особого вол¬
нения.
...Мхаргрдзели поглубже уселся в кресло и, откинув¬
шись на спинку, чуть прищуренными глазами смотрел ку¬
да-то вдаль. Едва заметная насмешливая улыбка играла
на его губах.
Католикос неистовствовал.
Он несколько раз во всех подробностях, сильно преуве¬
личивая, пересказывал атабеку то, что происходило на ла-
шарском празднике, но ему не удавалось вывести Мхаргр¬
дзели из равновесия. Под колец он решился прибегнуть к
последнему средству.
—
Не хотелось мне говорить тебе об этом,— обратился
он к честолюбивому вельможе,— но, оказывается, они
громогласно распевали песню, сложенную о тебе Руставе¬
ли, и смеялись над тобой, потешая народ.
Иванэ изменился в лице. Как ни старался, он не смог
скрыть волнения.
—
Какую песню? Какого Руставели?
Атабек знал, о чем идет речь, но не желал подать и ви-
ду, будто ему чго-нибудь известно.
—
Гм! Какого Руставели? — горько улыбнулся като¬
ликос.— Того самого, Шота, стихотворца из Месхети, Хри¬
стом проклятого! — Не спуская с Иванэ глаз, католикос
прочитал:
От гнева позабыв себя,
К нам в горы ринулся Мхаргрдзели,
Детей и женщин убивал
Из нховских гор, долин, ущелий.
Кахети, Картли в страхе ждут.
Имеретины оробели,
А если к нам он повернет,
Нам пе увидеть здесь веселья...
Как волк, ощетинился Иванэ, в глазах его сверкнул
гнев. Католикос прикусил язык: он выдал себя, показал,
что даже глава грузинской церкви знает эту ужасную
песню.
Мхаргрдзели и сам слышал ее не в первый раз, но его
возмутило, что сам католикос не погнушался повторить
40
эти богомерзкие слова. Какую же известность приобрела
эта гнусная песня, если проникла в высочайшие сферы, в
святейший храм, врата которого извечно закрыты для
грязной болтовни!
Дрожа от гнева и не зная, на ком его сорвать, атабек
схватил подвернувшуюся ему под руку дорогую фаянсо¬
вую чашку и с силой швырнул ее об стену.
Вдруг с улицы в окна ворвался веселый гомон толпы
и звуки бубнов.
Мхаргрдзели кинулся к окну и отодвинул занавеску.
По улице проезжал царь со свитой.
Помчался Лашарелы копь,
Тряхнув своею черной гривой.
И облака над головой
Сопровождают бег ретивый.
Пусть сердце верных день и ночь
Надеждой полнится счастливой.
Когда царь со свитой поравнялись с дворцом атабека,
Ахалцихели подтолкнул локтем Торгву Панкели и про¬
говорил:
—
У него хоромы пышнее царских! Только трона и
недостает, а властью и силой он и так превосходит царя!
Между тем католикос тоже поспешил к окну и, при¬
подняв другой край занавески, выглянул на улицу.
—
Се грядет Юлиан, царь языческий! — проговорил
он злобно, провожая взглядом Георгия, едущего впереди
блестящей свиты.
Проезжая мимо дворца, царь невольно вскинул глаза
на окна, и взгляд его встретился со взглядом атабека. За¬
метил он и католикоса.
Оба отпрянули от окна.
—
Юлиан Отступник! — скрежеща зубами, процедил
католикос.
—
Гром небесный поразит его! — гневно отчеканил
Мхаргрдзели и, смутившись, что невольно выдал свою тай¬
ну, пристально взглянул в глаза католикосу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Придворные и дворцовая прислуга вышли к воротам
встречать царя.
Двое молодцов схватили царского коня под уздцы, и
Георгий легко соскочил с седла.
Свита спешилась и последовала за ним во дворец.
Двор был вымощен разноцветными мраморными пли¬
тами. Отполированные и блестящие, они в первое мгнове¬
ние ослепили Лухуми. В страхе, как бы не поскользнуться,
он осторожно переставлял ноги.
Дворец поразил его своим великолепием. Высокие ко¬
лонны и порталы, причудливая резьба орнаментов, кры¬
тая золочеными дощечками крыша — все приковывало к
себе его взгляд, удивляло изысканностью и богатством.
Внутреннее убранство дворца было еще красивее.
И Мигриаули словно зачарованный следовал за царской
свитой, потрясенный и ослепленный.
В простенке, между колоннами, на позолоченном фоне
сверкала мозаика работы искусных мастеров. Мозаика изо¬
бражала сцены из царствования царицы Тамар, рассказы¬
вала о победоносных войнах, о неустанных трудах прави¬
тельницы. Мраморная мозаика пола^ показывала богатство
и красоту природы Грузии.
Больше всего поразило деревенского парня обилие зо¬
лота и серебра во дворце. Стены и потолки, пол и колонны
во многих палатах казались выкованными из чистого зо¬
лота и серебра.
Георгий и его приближенные легко и бесшумно ступа¬
ли по дорогим коврам, устилавшим пол.
У каждой двери, у каждого поворота и прохода стояли
тяжело вооруженные исполины.
В приемном зале сопровождавшая царя знать откланя¬
лась ему, и все разошлись по разным залам.
Лаша направился к спальным покоям, двери которых
тотчас распахнулись перед ним. Лухуми последовал за
42
ним. Царь приказал ему
охранять вход в опочи¬
вальню и никого не про¬
пускать.
Мигриаули застыл у
дверей, окованных золо¬
том, крепко сжимая в
руках меч и копье.
Женский смех вы¬
вел его из оцепенения,
зг К нему приближались
три молодые девушки.
Самая красивая и нарядная из
них с громким смехом направи¬
лась прямо к царской опочиваль¬
не. Подойдя вплотную к дверям,
она остановилась, ожидая, что те¬
лохранитель распахнет их перед
нею. Но могучий страж не шелох¬
нулся. Лицо девушки выразило
удивление. Она смерила Лухуми
надменным взглядом, и глаза ее
на миг задержались на его пест¬
рых ноговицах. На минуту она за¬
мерла в недоумении и вдруг зеои-
ко расхохоталась.
Богатырь смутился, неуклюже
подался вперед и уставился на
свои ноги.
Перестав смеяться, девушка
потянулась к ручке. Лухуми вы¬
прямился во весь свой гигантский
рост и загородил вход.
—
Посторонись! — презритель¬
но бросила девушка.
Телохранитель царя даже бро¬
вью не повел.
—
Говорят тебе, пропусти! —
уже сердито проговорила девушка,
дернув его за рукав.
Лухуми продолжал стоять, как
каменное изваяние.
«— Как ты смеешь меня задер-
живать? Отойди с дороги, не то... — вскричала она гневно,
топая ногами.
Тут дверь распахнулась, и на пороге появился царь.
Девушка в это время стояла отвернувшись и не заме¬
тила появления Георгия.
Царь улыбнулся, незаметно подкрался к ней сзади и
прикрыл ей ладонями глаза.
—
Это еще что такое! Пустите! Лаша! Лаша, на
помощь! — испуганно воскликнула девушка и разрыда¬
лась.
—
Да это я и есть!
Лаша опустил руки, повернул ее лицом к себе и заклю¬
чил в объятия. Мигриаули был ошеломлен неожиданным
оборотом дела. Он быстро отошел от двери и опустился на
колени, пропуская мимо себя царя.
—
Это моя сестра, царевна Русудан. Она может вхо¬
дить ко мне в любое время,— пояснил на ходу Лаша и
увлек сестру за собой.
Пристыженный Лухуми с трудом поднялся с колен и,
борясь с головокружением, застыл перед дверыо.
Смутное томление теснило ему грудь. Перед глазами
стоял образ царевны с гордо закинутой головой и при¬
кушенными губами. Как же он так оплошал — не
узнал сестру царя! Опозорился в первый же день! Что
подумает царь?! Что скажут придворные, слуги, страж¬
ники!..
Мысли Лухуми унеслись далеко, на Лашарскую гору,
и в памяти возникла девушка в голубом... Лилэ... А что
сказала бы Лилэ и где она теперь? Как не похожа скром¬
ная и застенчивая тушинка на своевольную и решитель¬
ную Русудан. А кто из них все же красивее: Лилэ или Ру¬
судан? Эта мысль невольно запала в голову Лухуми, и он
начал сравнивать обеих девушек. Лилэ тоненькая, строй¬
ная, а Русудан больше похожа на зрелую женщину. Лилэ
смуглая, черноглазая, Русудан белокожая, с голубыми гла¬
зами. Лилэ застенчива, Русудан — гордая, смелая...
Дверь вновь отворилась. Прислонившийся к ней Луху¬
ми покачнулся и едва не упал. Он вздрогнул, словно боясь,
что в его мысли кто-нибудь проникнет, и, опустив глаза,
почтительно склонился перед Лашой и Русудан.
Царевна успела позабыть о своём огорчении п опять
была весела. Поравнявшись с Лухуми, она задержалась на
миг и проговорила:
44
—
Царю так поправилась твоя родина, пховец! Ты тоже
поклоняешься Лашарской святыне?
Лухуми молчал, не зная, что ответить.
—
Как могуч твой телохранитель, Лаша! Гляди, какие
у него богатырские плечи, я даже с места не смогла его
сдвинуть! — снова защебетала Русудан.
—
Он просто герой, Русудан. Ты бы видела, как он
сражался один против трех хевсуров! —похвалил Геор¬
гий юношу, покрасневшего то ли от радости, то ли от сму¬
щения.
Лукавая улыбка пробежала по лицу Русудан.
—
А ты должен знать, что во дворце не носят му¬
жицкую одежду! Смени это тряпье! — бросила она Лу¬
хуми.
Царь кивком головы подтвердил повеление сестры.
Дворцовые слуги накормили Лухуми, йотом новели его
в баню и сдали с рук на руки терщику. Лухуми опасливо
переставлял свои огромные босые ступни по разноцвет¬
ным плитам пола. Блаженно растянувшись в мраморном
бассейне, наполненном теплой водой, он с любопытством
принялся разглядывать узорчатые стены бани.
Когда он распарился, снова вошел терщик и, остано¬
вившись у порога, кашлянул, давая о себе знать. Хриплый
кашель гулко отозвался иод сводчатым потолком.
Терщик велел Лухуми лечь на гладко отполированную
скамью, а сам бесцеремонно вскочил ему на спину и при¬
нялся растирать его разгоряченное тело.
Сначала Мигриаули стало не по себе от такого непочти¬
тельного обращения, но позже он почувствовал приятную
истому во всем теле.
—
Ты грузин? — спросил о и, улыбнувшись, терщика,
который, словно черт, восседал на его спине.
—
Не знай! — коротко отрезал тот.
Странный ответ удивил Мигриаули.
—
Почему ты такой худой? — снова задал он вопрос.
—
От баня! — так же коротко отозвался терщик. Было
очевидно, что он не расположен к беседе с царским тело¬
хранителем.
Лухуми замолчал, но одна мысль все же донимала
его.
—
Уж если слуги моются в таких банях, в каких же
должны мыться цари! — обратился он опять к неразговор¬
чивому банщику.
—
Не знай! — резко прозвучало в ответ. Шлепнув Ми¬
гриаули по спине, терщик велел ему спуститься в бассейн.
—
Давно не мылся? — спросил он.
—