- Юг, - только и выговорила Афина, вскинув руки и уронив их на плечи Юхана.
- Девочка, милая, - не договорив, Юхан запрокинул голову Афины и ласково прильнул губами к лицу девушки. Потом подхватил гречанку на руки и закружил.
- Уронишь, - Афина крепче обхватила его плечи.
- Будешь в ухо дуть, уроню, - со смехом пригрозил Юхан. Афина нарочно дунула ему в ухо. Свейнссон со смехом разжал руки так, что Афина упала на койку. Девушка тут же подставила Юхану подножку, свалив его следом. Они начали шутливо бороться на койке, и не заметили, как во время этой смешливой возни освободились от разделяющей их одежды. Часы и телефон Юхана улетели глубоко под койку, но исландец даже не покосился в их сторону. Он забыл о предстоящей работе, впервые за всю свою практику.
Они лежали на койке, обнявшись, совершенно усталые, расслабленные и счастливые. Юхан прижимал девушку к себе. Афина положила голову на его широкую гладкую грудь.
- Я ведь ждала тебя, Юг, - сказала Афина, когда немного отдохнула после бурного сексуального экспромта. - А ты относился ко мне, как будто я по-прежнему ребенок...
- Когда мы встретились, ты была еще ребенком.
- Но это было так давно.
- Я заметил это только сегодня... И еще, Фина... Возможно, я только делал вид, что считаю тебя маленькой девочкой, потому что... Что я могу тебе дать? Дома своего, и того у меня нет. Сегодня мы в России, завтра - в Китае, послезавтра, может, в Аргентину или Уругвай занесет.
- Юг, ты дурак, - Афина подняла голову, чтобы встретиться глазами с Юханом и погладила его по густым, с проседью волосам. - Ты можешь дать мне больше, чем думаешь. Я ведь такое же перекати-поле. Но вдвоем нам, может, легче будет обрести корни...
- Фина, - Юхан с нежностью посмотрел на обращенное к нему лицо девушки. - Милая. Stelpa!
Они снова потянулись друг к другу. Афина с удивлением открывала, какими нежными могут быть огромные ладони Юхана, способные согнуть металлический лом или выдернуть из стены шестидюймовый гвоздь, разбить кирпич или перешибить шейные позвонки в рукопашной. И какой на самом деле ласковый этот суровый, жесткий и непреклонный командир.
- Поедем в Акурейри после задания? - предложил Юхан. - Я не был там десять лет. Ты часто спрашиваешь меня о нем, а я думаю, тебе лучше самой там побывать, это лучше всяких рассказов. Там сейчас тоже наступает лето, это лучшее время года в Исландии на побережьях. Солнце разгоняет тучи и туман, город и окрестности утопают в зелени, и вода фьорда гладкая и чистая, как зеркало. А если бы ты видела шпили кирхьи в голубом небе! Ну, скоро увидишь.
- Может, тогда я и поверю в сказки о феях, гномах и троллях, - Афина потянулась. - Хорошо бы застать такую пору в Акурейри!
- А когда мы поднимемся по ступеням к церкви, то сверху увидим весь город, горы и фьорд, очень далеко.
- Поедем туда завтра же? - предложила Афина. - Мне не терпится все это увидеть.
- Завтра - вряд ли, - Юхан закинул голые мускулистые руки за голову. - Сначала нужно добраться до Москвы, получить гонорар... И потом, - он чуть приподнял ресницы, хитро поблескивая из-под них карими глазами, - ишь, какая торопливая. Сама заинтриговала меня рассказами о необыкновенном кофе у "Вольфа и Беранже", а теперь резко меняешь планы? Нет уж, сначала я сам хочу попробовать их эспрессо. И непременно с тирамису.
- Придется уступить, - Афина шутливо надула губы, - если ты без кофе с тортом ни о чем слышать не хочешь.
- А ты думала. Мы, исландцы, кофе любим. И если ты расхвалила мне петербургский кофе, я непременно хочу его отведать.
- Это я уже знаю, - Афина приподнялась и поцеловала Юхана. Он обнял ее в ответ... Пиканье мобильного с пола они услышали далеко не сразу. Чуть не вывихнув плечо, исландец выловил трубку из-под койки и нажал на кнопку ответа:
- Hall;, Sveinsson hlusta.
- У нас задержка, - сообщил заказчик. - Час или два. Я свяжусь с вами, когда уточню время.
*
Отложив телефон, исландец поднялся с койки и начал быстро, без суеты одеваться.
- Выход отложен на час или два, - сказал он, натягивая футболку. - Но на всякий случай надо быть в готовности.
- А точнее они не могли сказать? - спросила Афина, тоже одеваясь. Она заправила футболку под пояс джинсов и села на койку, чтобы зашнуровать бутсы. - Час, два, три, всю ночь... У этих русских слишком вольное отношение к времени.
- Надо будет, и всю ночь подождем, - сурово пресек ее Юхан. - Это часть нашей работы - ждать и быть в готовности действовать в любой момент.
Теперь это снова был строгий и властный командир диверсионной группы, и Афина позволила себе привычно сострить в ответ:
- Да уж, нормированный график работы - моя несбыточная мечта! - а про себя подумала: как будто то, что было, ей приснилось...
Затянув шнурки бутсов, девушка выпрямилась и увидела, что Юхан еще не успел стереть с лица растроганную улыбку.
- Stelpa m;n, - растроганно сказал Юхан.
- Я люблю тебя, - ответила Афина, прижавшись щекой к его футболке.
- Спасибо, Фина. Будь осторожна.
- Волнуешься, Юг?.. Ничего необычного ведь не происходит, одно из простейших заданий, ты сам так говорил.
- На всякий случай предостерегаю. Ох, и зачем я тебя в это втянул?..
- Затем, что я была нужна вам на этой работе.
- Я не о том. Надо было найти тебе другую работу, вместо этой...
- А чем она плоха? Мы ведь вроде Гринписа, спасаем общество от паразитов и вредителей, разве не так ты говорил?
- Так-то оно так, но... Платят-то нам такие же паразиты.
- Все равно прореживаем популяцию. Ладно тебе, Юг. Я ни о чем не жалею и рада, что работаю с тобой.
- И все-таки интересно, когда они будут готовы, - проворчал Юхан, возвращаясь в салон. - Через полчаса, или к утру? Сколько времени Хорхе и Расмусу придется в костюмах с аквалангами ждать сигнала? Ты права, Фина, умом Россию не понять.
- Это точно, - согласилась гречанка.
- А чем понять? - спросил Аддис-Абеба.
- Тем, о чем ты подумал, тоже не понять, - парировала девушка. - Пошляк ты, Чарли, а еще афропетербуржец!
- А о чем, по-твоему, я подумал? - не остался в долгу африканец. - И кто из нас пошляк? А еще грекопетербурженка.
- Я уже не пойми кто, - махнула рукой Афина. - Родилась в Фивах, жила в Мельбурне, училась в Лондоне, работала в почти всех странах мира, три года живу в Питере. Так кто же я?
- Диверсант, - коротко ответил Юхан. - Так ты родилась в тех самых Фивах?
- А ты этого не знал?.. Ты ведь наши личные дела наизусть выучил.
- Я почти не помню Грецию. Мы уехали оттуда, когда мне было четыре года. И уж конечно, тогда я еще не знала о том, как воспеты Фивы в греческой мифологии и античной драматургии.
Юхан потер подбородок, немного колючий и в двух местах порезанный. Его "Жилетт", купленный в Нью-Йорке, остался в рюкзаке на танкере, а бриться тем, что он нашел здесь, было невозможно. Наверное, раньше этими станками линолеум резали, - бурчал Юхан утром, прижигая порезы после бритья одеколоном, тоже из тайника в лодке, пахнущим, как средство против тараканов. Флакон лосьона после бритья тоже был недосягаем, и Юхан решил, что когда выберется отсюда, побреет Грекова, Петра Артуровича и майора Колядкина полотенцем и заставит потом обшикаться средством для чистки унитазов. "Ничего, их вот-вот разгонят, - злорадно думал исландец. - Фина слышала, что приказ о расформировании этой части уже подписан. А после взрыва вышки их еще и со скандалом снимут с постов. Вот когда я с ними расквитаюсь!"
- Боюсь, что сейчас от знаменитых Фив мало что осталось, - сказала Афина, - и сейчас это обычный современный город с развитым туристическим бизнесом. Ты рискуешь крупно разочароваться.
- Ну, это мы еще посмотрим, - Юхан включил кипятильник, чтобы приготовить себе кофе. Лучше всего исландец собирался с мыслями и настраивался на рабочий лад с чашечкой ароматного горячего напитка в руках.
- У тебя уже готов туристический маршрут на первый месяц после работы, - заметила Афина. - Налей и мне тоже кофе. Большую чашку, без сахара.
- Хорошо, - Юхан взял две кружки. - Да, люблю отдыхать интересно. И в этот раз хотел бы поехать на отдых не один. Ты ведь составишь мне компанию?
- Заметано, - оживленно кивнула Афина, взяв у командира свою кружку с дымящимся кофе.
Если бы Юхан и его группа знали, с чем связана задержка операции, это вызвало бы у них нервный смех и новый залп колкостей в адрес "загадочной русской души".
Во-первых, именно сегодня под вечер Петр Артурович получил приказ о расформировании части. Это обрушилось на него и Вань-Ваня как пудовая гиря и окончательно выбило почву из-под ног. Сам командующий частью полдня сидел в кабинете, совершенно раздавленный, и все чаще посматривал на свой табельный пистолет, а Ваня ушел в город. Наверное, сидит в "Гангуте" или в кафе у Раисы и пытается залить потрясение немереным количеством водки.
Во-вторых, Андрей Греков все же хотел объясниться с Аней и уговорить ее уехать с ним. Он полдня околачивался вокруг ее дома, ожидая, пока девушка вернется с рынка, где продавала свой улов. Наконец Аня появилась, и Грекову с большим трудом удалось вытянуть из нее, что кто-то, наверное, слишком разговорчивая Раиса, наболтал ей, будто московский гость уже женат. Аня уже однажды пострадала от мужского вероломства, была брошена своим гражданским мужем Яном и осталась матерью-одиночкой. Теперь она боялась заводить новый роман, чтобы снова не оказаться обманутой. Но Андрею поверила. Этот парень ей понравился, и от того, что и он ей лгал, Ане было еще больнее. Она кричала, чтобы он убирался к своей жене, которой звонил от Раисы, и Греков не сразу смог перекричать ее и объяснить, что звонил в офис сотруднице фирмы, неженат и никогда не был в браке, и тут появился Анин отец, бывший судья Юрий Сничкус, с которым Греков уже сталкивался в "Гангуте" и сидел в одной камере на "губе" за драку. Юрий Матеосович не одобрял знакомства дочери с "новым русским" из Москвы, считая, что эти молодчики не заслуживают доверия и не хотел, чтобы Аня стала забавой для наглого нувориша. Когда Аня объяснила отцу, что Андрей пришел делать предложение руки и сердца, отставной судья сделал вид, что рад этому, отправил дочь в погреб за домашним вином - отметить помолвку, а сам заблокировал дверь погреба тяжелым сундуком и наставил на Грекова ружье, пригрозив: "Еще раз тут появитесь, застрелю!". Андрей попытался что-то объяснить, но Сничкус выстрелил. Пуля просвистела над головой парня. Отчаянно матерясь и вопя "Это не дом, это тир какой-то!", Греков ломанулся вслепую через темноту и кубарем скатился в овраг. Там его и нашел Дмитрий, который уже за полчаса до отправления танкера обнаружил, что Андрюха опять куда-то запропал.
- Что, чуть голову не потерял? - спросил Дмитрий, помогая Андрею выбраться из оврага и отряхнуться. - Пошли, нефть уже погрузили.
- Без Ани я не поеду, - категорически возразил Греков. - Послушай, Димка, хорошо, что ты пришел. Ты отвлечешь ее отца, а я помогу ей выбраться из погреба.
"Е-мое, осел упрямый" - ругнулся Тризняк, но все же достал мобильник и сообщил Фиделю, что отплытие откладывается. Потом, когда Андрюха уже влез в подвальное окошко, Дмитрий набрал другой номер. Юхан ответил только через пару минут, коротко и четко, но слегка запыхался, и Дмитрий ухмыльнулся: "О, я, кажется, чему-то важному помешал, - он живо вспомнил черные глаза и ладную фигурку смуглой гречанки. - Значит, и этот терминатор подвержен обычным человеческим страстям... А я его, кстати, понимаю. Девочка что надо, куда там до нее Андрюхиной рыбачке Соне... то есть Ане...".
Дмитрий спрятал мобильник и пошел отвлекать старика, тем более что из подвала уже доносилась недвусмысленная возня, звук долгого поцелуя и грохот чего-то упавшего, потом разбилась какая-то банка; снова поцелуй... "Они что все, сдурели сегодня? - подумал Тризняк, ломясь в дверь дома. - Прямо шоу "Плейбой", ночь сексуального буйства. Нам теперь что, до утра ждать?".
*
Известие о скорой отставке ударило Вань-Ваня, как пушечное ядро. Он не мог поверить, что адмирал уже подписал приказ о расформировании части в Бухте Зеленой. Почти вся жизнь майора Колядкина была отдана армии; жизни "на гражданке" он себе не мыслил. Петя с Инессой в бундесвер к сыну уедут, давно уже на чемоданах сидят, а он останется на обочине, выброшенный за ненадобностью. И в городе найдутся люди, которые обрадуются: "Вот и поперли этого самодура". Тот же Костя-бармен ждет, не дождется закрытия части, чтобы патрули не мешали его бизнесу. И городская шпана вздохнет свободно. И на Западе потрут руки: еще одной преградой стало меньше, путь открыт.
Сидя в баре у Кости, майор пил стопку за стопкой, но водка долго не оказывала на него никакого действия, не снимала тяжесть с души: "Не нужны. Выброшены на свалку. Всю жизнь отдали. Пропал теперь город... Кто теперь будет тут порядок поддерживать? Все теперь загадят, стекла побьют, ворье разгуляется, рэкет начнется, поймете тогда, что я вам как лучше хотел... Свободы вы хотели, самодуром меня считали... Будет вам свобода, когда боязно будет на улицу выйти...".
Раиса, тоже узнавшая о приказе, разыскивала любовника по всему городу. Когда она добралась до "Гангута", все выпитые стопки мгновенно "догнали" Вань-Ваня, и женщине пришлось вытаскивать его из-за стойки почти волоком. На улице Рая отхлестала майора по щекам и накричала, обзывая слабаком, который только ужираться умеет, и от обиды у Ивана хмель выветрился из головы. "Сроду никого не боялся, а тут слабаком обзывают?!".
- Хоть и слабак, а часть закрыть не дам! - гаркнул майор в лицо отшатнувшейся подруге и развернувшись, ушел.
В части он врубил ревун боевой тревоги и объявил, что берет на себя командование портом. Взяв с собой двух часовых, Вань-Вань ворвался в кабинет командующего и потребовал, чтобы Петр Артурович сдал командование. Между бывшими друзьями вспыхнула перебранка; припомнили друг другу все прошлые столкновения, припоминая даже то, что было 20 лет назад. Экипаж Т-17 ожидал сигнала к отплытию. Андрей и Аня спешно выбирались из подвального окна. Дмитрий, получив по физиономии от Юрия Матеосовича, матерился, догоняя их. Юхан в последний раз проверял акваланги Хорхе и Расмуса. Наконец-то поступил сигнал к действию.
Часть 3.
Среди огня
Часовой у подводной лодки даже не успел понять, что случилось. Откуда-то сбоку из темноты ему за спину метнулась черная тень. В последний момент парень успел среагировать на шорох, развернулся, вскидывая штык-нож, но его ударили по руке, перебив запястье и ножом - в шею. Расмус перехватил падающее тело, чтобы винтовка не брякнула при падении, и перевалил в воду. Хорхе уже орудовал с автогеном у заваренного люка.
- Берем оружейку, - велел Юхан, впервые за трое суток с наслаждением вдыхая свежий морской воздух. - Потом разделяемся. Афина, Роберт, Чарли, Генрих, Джон, вы - со мной. Бруно, Луиджи, вы нас прикрываете. Остальные осуществляют отвлекающий маневр. Встречаемся на танкере. Приступаем!
- Частики в томате, - вполголоса добавила Афина.
- Шутница, - отреагировал командир. - Первая группа, стрелять только в крайнем случае. Понятно? Выходим.
Тризняк позвонил со словами "Приступайте срочно!" только к полуночи, когда напряжение в подводной лодке достигло пика. Юхан уже боялся, что еще немного, и ситуация выйдет из-под контроля. Если у кого-нибудь из ребят поедет крыша от ожидания и замкнутого пространства, считай, задание сорвано. Они должны были выйти еще три часа назад, и вынужденная отсрочка на неопределенный срок могла стать последней каплей для кого-нибудь из бойцов. На памяти Свейнссона вот так ломались даже самые крепкие парни. Однажды вот так на задании в районе Фарер, на борту траулера со сдохшим мотором на третьи сутки помешался двухметровый парнюга весом в добрых двести килограммов. Из этих килограммов на жир не приходилось ни унции. Тяжеловес сцепился с ребятами из-за чьей-то глупой шутки, голыми руками уложил двоих, переломал кости еще троим, а Юхану вывихнул руку и сломал три ребра. Подмяв командира под себя, бугай уже нацелился ему кулаком в голову, и тут на столе ожила рация. Психопат поверну голову на ее звон, и этой секунд Юхану хватило, чтобы схватить с пола оброненный пистолет и из последних сил врезать противнику рукояткой в лоб. Выбравшись из-под обмякшей туши, Юхан связал парня, приковал наручниками к трубе и только тогда почувствовал боль в грудной клетке и заметил, что левая рука плохо слушается и начинает опухать от запястья до локтя.