В следующее мгновенье Даниэль услышал его удивлённый возглас и, сдерживая улыбку, спросил:
- Эмилио, с тобой всё в порядке?
Он уже давно заметил рассыпавшиеся волосы Таис и её безмятежно свесившуюся с подлокотника руку: пока Эмилио описывал достоинства своей собеседницы, та заснула, но Даниэль, заметивший это, решил не огорчать друга, и продолжал терпеливо выслушивать его рассуждения.
Эмилио обиженно промолчал в ответ: желая оставить последнее слово за собой, он не позволил втягивать себя в пустой разговор, и последовал примеру девушки.
* * *
Нью-Йорк встретил их глубокой ночью, пронизанной миллионами огней.
Даниэль осторожно разбудил Анжелику. Она проснулась, с неохотой прогоняя сладкий сон, сначала даже силясь понять, чьё лицо склонилось над ней. Слабая вибрация самолёта живо помогла восстановить события последних двух дней. Было приятно видеть лицо Даниэля и знать, что всё это – наяву, а не во сне.
- Анжелика! – тихо позвал он, немного отстраняясь и любуясь её недоумевающе-счастливым лицом. – Мы над Нью-Йорком.
Девушка прижалась носом к иллюминатору и больше не в силах была оторваться от него. Подобного зрелища ей ещё наблюдать не приходилось.
Облака расступались, вырисовывая очертания такого реального, и такого мистического города. Это был словно сюжет из сказки, когда вдруг «Боинг» вынырнул из тумана и далеко внизу засиял, заиграл огнями фантастический город.
Самолёт снижался. Вот уже видны крыши небоскрёбов и взметнувшийся факел статуи Свободы; огней всё больше, они пёстрыми снопами бьют в глаза, мешая рассмотреть панораму города. Далеко внизу показался аэропорт Кеннеди. В салон вошла стюардесса и, улыбаясь своей великолепной отработанной улыбкой, объявила о посадке. Она что-то долго ворковала мягким чарующим голосом - о погоде в Нью-Йорке, о внимательности и осторожности, чего-то желала – Анжелика не слышала её. Картина, открывшаяся девушке, завораживала, пугала и манила одновременно.
- Нравится? – наклонился к ней Даниэль. Это зрелище было для него не в новинку и уже успело порядком поднадоесть, но ему доставляло удовольствие наблюдать за Анжеликой, для которой всё было в первый раз и словно в сказке. Её взволнованное настроение незаметно передалось и ему. – Это и есть Нью-Йорк! Впечатляющее зрелище, правда? Разве этот город не прекрасен? – нетерпеливо переспросил он, не замечая, как сам зажигается какой-то детской радостью.
- Я не верю в это, - вздохнув, ответила Анжелика, - для меня это трудно, ведь я никогда не путешествовала.
- Пройдёт время и ты привыкнешь к этим чудесам.
- К чудесам невозможно привыкнуть! – пылко возразила девушка.
Даниэль с удивлением посмотрел в её влажные глаза и ничего не нашёлся ответить, так она смутила и растрогала его.
Кристиану поспать не удалось. В Нью-Йорке он так же, как и девушки, был впервые, но встреча с незнакомой страной и легендарным городом не тронула его. Может быть, слишком свежи были впечатления от развода, прошедшего два месяца назад. Унизительный и горький урок.
- Лиз, Лиз! – прошептал он. – Что ты наделала!
Возившийся рядом Микио отвлёк его от окончательного погружения в меланхолию воспоминаний. Кристиан огляделся.
- Что это? – вдруг воскликнул он. – С минуты на минуту мы садимся, а он до сих пор спит! Микио, разбуди же его, наконец!
- Минуточку! – Микио привстал, навёл объектив на безмятежно спящего Курта, и щёлкнул. – Готово!
Барон потянулся и открыл заспанные глаза.
- Что случилось? Что забавного вы во мне нашли?
- Ты проспал всё самое замечательное, - улыбнулась Анжелика.
- Мой невинный ангел, - копаясь в своём багаже, отозвался Курт, - всё самое замечательное только начинается! – он торжественно извлёк из сумки мобильный телефон и набрал номер. – Либхен! – закричал он. – Мы почти в Нью-Йорке. Посадка через две минуты. Как ты?.. Я рад это слышать! За меня не беспокойся, я везде себя чувствую, как рыба в воде!
Анжелика вопросительно посмотрела на Даниэля.
- Он звонит соседской девчонке, - пояснил тот, - мы вместе когда-то играли. Теперь она выросла, стала моделью и тоже разъезжает, правда, по Европе.
- Курт влюблён в неё? – не удержалась от любопытства Анжелика.
Даниэль покачал головой.
- Как бы обрадовался его отец, если бы это, действительно, было так! Увы, Курт питает к хорошенькой Гретхен лишь дружеские чувства. Он любит её, как сестру и скучает, словно по родственнице, поэтому и звонит. Правда, он знает, что если разлука покажется ему невыносимой, он сможет в любое время встретиться со своей подругой детства. Анжелика, - Даниэль внимательно посмотрел на неё, - если вдруг ты почувствуешь острую тоску по дому, скажи мне об этом. У тебя всегда есть несколько дней побывать на родине, а затем вновь присоединиться к нам.
Анжелика промолчала. Вряд ли мать будет скучать по ней. Без неё там и так осталось четверо сестёр, с ними она не будет испытывать тоску по старшей.
Лёгкий толчок заставил её непроизвольно откинуться в кресле, и у Анжелики перехватило дух. Через каких-нибудь несколько минут они ступят на землю, чей язык ей чужд и чей характер ей часто будет непонятен.
- Итак, - произнёс Даниэль, когда «Боинг» застыл на месте и вибрация постепенно прекратилась, - добро пожаловать в Нью-Йорк!
Он протянул руку сначала Таис, потом Анжелике, и помог им покинуть свои места. Микио, первым покинувший салон, уже вернулся. Лицо его выглядело озабоченным.
- Дэн, там куча репортёров!
Даниэль и Эмилио обменялись взглядами.
- Может быть, они не к нам? – с надеждой спросил Микио итальянец. – В соседнем салоне летел арабский шейх – может быть, это его встречают?
- Арабский шейх?! – задохнулась от изумления и восторга Таис. – А я и не знала об этом!
- Нет, Даниэль, - вслед за Микио в салоне появился Кристиан, - шейха они уже осадили. Теперь ждут нас.
- Что ж, - сдался Даниэль, - придётся встретить их. Мы сейчас спустимся. – Он повернулся к девушкам и, по очереди взглянув на каждую, сказал строгим и торжественным голосом. – Таис, Анжелика, это ваша первая встреча с прессой. Вы – олицетворение нашей компании, помните об этом. Пусть с лиц ваших не сходят улыбки, но говорить много пока не следует. Отвечайте на вопросы коротко и просто. Вряд ли они будут сложными. Расслабьтесь, - заметив напряжённые лица девушек, улыбнулся он.
Встреча с прессой. Анжелика почувствовала себя кинозвездой, когда появилась на трапе в сопровождении Даниэля и Курта. У Таис были те же ощущения. До этого ей приходилось выступать во второразрядных ресторанчиках, но девушка верила, что когда-нибудь её голос услышат миллионы людей, и она станет знаменитой. Эта первая встреча с прессой была для неё своеобразным испытанием. Подумаешь – репортёры! Сколько их ещё будет в её жизни! Повторяя это про себя, Таис чувствовала, как дрожат её колени.
Словно сигнал к старту, раздался первый щелчок фотоаппарата, и потом оказалось, что вырваться из этого круга диктофонов и лупоглазых объективов почти невозможно.
- Мистер Демигод, правда ли, что для Вашей русской спутницы было сделано небольшое исключение, благодаря которому она всё-таки смогла участвовать в этом круизе?
- Да, существовала небольшая заминка, но это была чистая формальность, не отразившаяся на нашем решении принять Анжелику в свою компанию.
- Мистер Демигод, как отнеслась к идее кругосветного путешествия Ваша сестра?
- Я думаю, если бы не концерты, запланированные в Европе, она присоединилась бы к нам. К тому же она записывает свой юбилейный альбом.
- Даниэль, твоя сестра – певица? – вырвалось у Анжелики и она тут же пожалела об этом. Лицо Эмилио исказилось, словно от страданий, но было уже поздно – репортёры переключились на девушек.
- Анжелика, Вы, видимо, ещё плохо знаете своих спутников?
- Как вам известно, мы путешествуем – я думаю, этого времени хватит, чтобы узнать своих компаньонов, - нашлась что ответить Анжелика. Во рту у неё пересохло от волнения, и она сделала вывод, что общение с прессой доставляет мало удовольствия.
Зато Таис отвечала на вопросы, как будто только и занималась этим всю жизнь. Эмилио отметил про себя уверенность и раскованность девушки, и подумал было, что всё проходит гладко, как вдруг один журналист взял на прицел Кристиана:
- Господин Манель, что сказала Ваша бывшая жена, узнав о Вашем предстоящем участии в круизе?
Ничто не кололо Кристиана больнее, чем слово «бывшая». Эмилио поспешил ему на помощь.
- Мистер Демигод собирает в понедельник пресс-конференцию, на которой вы сможете получить более подробные ответы на интересующие вас вопросы, - громко объявил он, - не сегодня!
- Скажите, мистер Ферерри, что толкнуло Вас согласиться на это безумное, полное опасностей путешествие?
Анжелика поразилась неугомонности журналистов. Но для Эмилио их атаки были делом привычным.
- Как вы уже сказали, эти самые опасности и – пусть будет по-вашему – безумие, стали тем, ради чего я был готов сопровождать Даниэля и оказывать ему всяческую помощь. Я надеюсь, вы все слышали моё заявление о пресс-конференции, поэтому, господа, спасибо за тёплую встречу и до свидания!
У него великолепно получилось усмирить эту напористую толпу. Репортёры уступили место нескольким высоким, хорошо сложенным парням с лицами, какие могли принадлежать только телохранителям, и Курт подтвердил догадки Анжелики.
- Они всегда будут сопровождать нас? – спросила она.
- Только на встречах с прессой, телевидением и большой массой народа. Правда, сейчас они здесь, скорее, для того, чтобы произвести впечатление на вас, - Курт указал глазами на Даниэля. Тот о чём-то спорил с Эмилио и не замечал взглядов, направленных в его сторону.
- Что ты им сказал? – упрекнул он друга. – Какая ещё пресс-конференция? Я же ничего не планировал!
- Прости, Дэн, но я должен был помочь Кристиану избавиться от назойливых журналистов. Он ещё слишком чувствителен к их вопросам. Тебе легче выпутаться из этой ситуации, чем ему. Не сердись на меня.
Даниэль немного остыл. Кристиан был одним из его лучших друзей, и он так же остро переживал его боль, как если бы от него самого ушёл близкий человек.
- Я говорил с Элизабет перед отъездом, - продолжал Эмилио, - она просила беречь его и не расстраивать. Ах, Дэн! – с горечью воскликнул он. – Как глупо всё вышло! Они так любят друг друга – и не могут быть вместе!
- Хорошо, забудем, - примирительно сказал Даниэль, - мне следовало предвидеть это.
У выхода из аэропорта их ждали шесть машин – ярко-красная «Ферарри тестаросса», «бьюик ривьера» цвета крепкого кофе с молоком, и четыре серебристых «лотуса», предназначенные для эскорта. Через несколько минут роскошные машины уже мчали их по направлению – куда? Анжелика не знала. Подставляя лёгкому осеннему ветерку разгорячённое лицо, она представляла себе, что там будет чудесно и уютно. Она мечтала о том, чтобы забраться в мягкую удобную кровать и выспаться вволю: они прилетели в Нью-Йорк поздно вечером, а в Москве сейчас было раннее утро. В такие часы спалось особенно сладко, и даже дрёма во время полёта не могла заменить полноценного отдыха. Анжелика посмотрела на остальных спутников. Они все были заняты созерцанием окрестностей, пролетавших за окнами автомобиля, и, наверное, тоже о чём-то думали. В эту минуту они были особенно близки девушке – как путники, попавшие в одну вьюгу. Это могло быть что угодно: вьюга, буря, тайфун, ураган – но только не безбрежной гладью океана представлялось им предстоящее кругосветное путешествие. Теперь их всех связывала одна нить.
Глава 6. «Статуя на перекрёстке»
Высоко под потолком монотонно гудел огромный вентилятор. Сквозь приспущенные шторы едва пробивался утренний свет, играя бликами на развесистых ветвях традесканций и широких лапах цветущей бегонии. Часы на стене пробили шесть раз. Лёгкая москитная сетка на хулахупе шевельнулась, из-под неё показались стройные загорелые ноги, которые тут же прикрыли шёлковые пижамные брюки.
Анжелика села на кровати и потянулась. «Интересно, где у них здесь ванная?» - было её первой мыслью. Она огляделась, пытаясь совладать с царившим в её голове хаосом. Сколько она проспала? Сейчас шесть часов. Но какого дня – вчерашнего, полного впечатлений и событий, или уже следующего? Впрочем, большой роли это не играло. Анжелике до смерти хотелось принять ванну и перекусить. Её чувство голода было вызвано ароматом цветов. Такого количества столь прекрасных созданий ей ещё не приходилось видеть. Везде – на полу, на резном бюро, в нишах и на полочках – в вазах самых разнообразных форм и расцветок были цветы. Они словно соревновались между собой изяществом линий и яркостью красок.
Анжелика сунула ноги в огромные мохнатые тапочки и прошлёпала к длинноногой, с узким горлышком, вазе, возвышающейся на трельяже. В пышном букете чайных роз она нашла записку, написанную ровным мужским почерком. «Добро пожаловать в Нью-Йорк!» - прочитала Анжелика. И подпись: Даниэль.
Красные пионы были от Микио, белоснежные хризантемы – от Кристиана, чувственные орхидеи – от Курта, нежные гортензии – от Эмилио. «Как это мило с их стороны!» - растроганно подумала Анжелика.
Надписи тоже были разные.
«Доброе утро, малыш, или добрый вечер – в зависимости от того, когда ты проснёшься», - писал Эмилио.
«Надеюсь, мой букет ты увидишь первым», - это Курт.
«Тысячи воздушных поцелуев», - романтично настроенный Микио.
«Пусть нашей спутнице приснятся самые счастливые сны», - Кристиан.
Анжелика вспомнила скромные гвоздики, что дарил ей Петька. Он состоял на учёте в милиции, нигде не работал и не учился – у него не было денег на розы. Те гвоздики навсегда останутся для неё самыми красивыми и дорогими цветами. Отчего-то вдруг букеты и записки показались ей скучными, и она потеряла к ним интерес. «Где же ванная?» – с досадой повторила Анжелика.
Взгляд её упал на бронзовую ручку. Дверь, почти незаметная в глубокой нише, как оказалось, и вела в заветную комнату. Она поразила девушку обилием различных усовершенствований – от флаконов причудливых форм до джакузи – и количеством зеркал. Из них на Анжелику со всех сторон глядело сонное, растрёпанное существо. Девушка недовольно покачала головой, повернула кран и выпустила в воду морскую соль с хвойным экстрактом. Лёжа в мерно колыхающейся воде и наблюдая, как искрится пена, Анжелика думала о том, что ждёт её впереди, где-то в глубине души всё же сохраняя недоверчивость к своему новому положению.
После целебной ванны и прохладного душа она почувствовала себя гораздо лучше. Накинув на плечи шёлковый халат с вышитым фламинго, она вернулась в спальню. Здесь ещё царил таинственный полумрак, но цветы больше не раздражали Анжелику и не казались пустыми. Она распахнула тяжёлые бархатные шторы, за которыми оказалась терраса, увитая цветущими растениями. Анжелика открыла прозрачные двери и ступила на узорчатый пол.
Сверху открывался удивительно красивый вид на зелёные, но уже тронутые желтизной, ровно подстриженные лужайки, плавно переходящие в линию пышно разросшихся кустарников; за ними среди невысоких металлических построек блестела спокойная гладь искусственного озерка. Владения особняка огибала лёгкая изящная решётка, прочная и надёжная, как репутация швейцарского банка, а скрывали всё это от посторонних взглядов стройные ряды аккуратных деревьев, чьи ветви тесно переплелись между собой, образовывая своеобразную живую изгородь.
Этот район назывался Аппер-Ист-Сайд, как потом узнала Анжелика, и его отличительной чертой была пышная зелень, роскошные картинные галереи и «браунстоуны». Особняки для преуспевающих граждан и знаменитостей, стоимостью в полмиллиона каждый, соседствовали с тонкостенными многоэтажками для секретарш и клерков, но сейчас Анжелике было не до этих особенностей социального уклада: она лишь наслаждалась увиденным, находя в подобном сочетании некий национальный колорит с налётом романтики в американском понимании. Через несколько минут чувство голода возобладало над эстетическими устремлениями, и она вернулась в спальню. В шкафу её ждал заботливо приготовленный лёгкий прогулочный костюм - переодевшись, Анжелика решилась покинуть комнату. Она прикрыла за собой дверь и в растерянности остановилась, не зная, куда сделать следующий шаг. Справа и слева разбегались дугой двери, а широкая лестница посередине вела в холл первого этажа. Поразмыслив, Анжелика решила не будить своих компаньонов, а спуститься вниз и самой попробовать разыскать что-нибудь съестное. Окончательно запутавшись в дверях и коридорах первого этажа и потеряв представление об истинных размерах особняка, Анжелика толкнула последнюю из всех дверей, чьи замки ещё не были тронуты простейшей системой безопасности, и оказалась снаружи.