Снизу живописные окрестности особняка казались ещё более распростёртыми, и Анжелика побрела наугад по бесконечным гравиевым дорожкам, с интересом изучая всё, на чём задерживался её острый и критичный глаз. Бесполезно искала она изъяны в устройстве аллей и хоть местами торчавшие веточки в кустарниках – всюду буйство природы было подчинено строгой руке заботливого садовника.
Она миновала уютные клумбы цветов, обошла озерцо, и остановилась у запертых ворот. Узорчатый чугунный страж безмолвно смотрел на девушку причудливыми изгибами решёток, и она попыталась вспомнить, как их открывали накануне. Конечно, ведь у Даниэля было дистанционное управление! Анжелику взяла досада на автоматизированную жизнь Штатов и, оглядевшись, она ловко взобралась на близко растущее дерево, едва коснулась ногой продолжающего безмолвствовать стража, и очутилась на улице.
Нащупав в кармане одну-единственную бумажку в два доллара, предусмотрительно помещённую ею туда из небольших сбережений, Анжелика послушно отдала себя на волю бетонной полосы проспекта, которая, местами прерываясь рядом других улочек и перекрёстков, уводила её всё дальше от дома и друзей.
Несмотря на ранний час, город гудел оживлённо голосами спешащих по делам американцев. Анжелика пытливо всматривалась в лица всевозможных мастей, стараясь поймать те черты, что и определяют истинного янки, как вдруг, прямо перед ней, на одном из перекрёстков взметнулась статуя Свободы. Рядом стояли зеваки.
Анжелика протолкалась поближе, чтобы как следует рассмотреть необычную уличную скульптуру. Как и полагалось для статуи Свободы, её голову украшал венок, высоко поднятая рука сжимала факел с бронзовым язычком пламени, а тяжёлые складки платья-хитона ниспадали с постамента. Анжелика подняла голову, и совершенно неожиданно её взгляд встретился с блестящими глазами статуи. Какое-то мгновение они вглядывались друг в друга, затем веки статуи слегка дрогнули и она отвела взгляд. Статуя была, несомненно, живая!
Одежда, лицо, гладкая причёска с тяжёлым узлом волос, обнажённые руки – всё было покрыто краской под старую бронзу, всё закрашено вплоть до изящных туфелек и постамента из фанерных ящиков, обтянутых материей. Женщина изображала статую, вероятно, всего несколько минут – дно коробки у её ног покрывали редкие центы и долларовая бумажка. Взгляд тёмных глаз снова задержался на лице Анжелики, и она вздрогнула, ощутив, что именно в эту минуту Нью-Йорк приветствовал её. Она нерешительно сжала в кулаке зелёную бумажку и вдруг, в порыве, с благодарностью опустила деньги в коробку.
На душе сразу стало легко. Послав девушке-Статуе прощальную улыбку, Анжелика продолжила знакомство с городом, испытывая жажду немедленных открытий, пока её путь не преградил заманчивый и многообещающий «Макдональдс». Чувство голода снова взяло верх, и девушка обеспокоено огляделась по сторонам в поисках метро – ей казалось лучше возвратиться домой: в этот час, должно быть, уже все проснулись. Ближайшая подземка приветливо распахнула перед ней свои двери; спустившись по трём десяткам ступеней, Анжелика попала на мрачную, плохо освещённую, замусоренную платформу, и её коварно обволок застарелый запах мочи.
Глава 7. «Подземный Джерри»
Только почтенным возрастом подземки можно было объяснить все недостатки – отсутствие вентиляции, низкую глубину залегания, обшарпанность и грохот. Анжелика в растерянности остановилась у турникета, пытаясь привыкнуть к тому, что в Москве является полной противоположностью, и снова её взяла досада – уже на саму себя – за те оставленные у ног статуи два доллара. Заспанный турникетный служитель хмуро взглянул на неё и вдруг расплылся в широкой улыбке.
- Вы знаете, мне нужно попасть домой, в… - Анжелика остановилась, поражённая тем, что даже не представляет, где живёт Даниэль, - к несчастью, я не знаю своего района, - при этих словах брови служителя подозрительно поползли вверх; Анжелика спохватилась и постаралась объяснить как можно яснее, - я только вчера приехала в Нью-Йорк. Вместе с друзьями мы остановились в одном красивом доме, огороженном решёткой, а сразу за домом начинается проспект, вдоль другой стороны которого расположены многоэтажки. К сожалению, сегодня я вышла погулять и не обратила внимания на то, как найти дорогу назад.
- Вы думаете, рельсы метро пролегают мимо Вашего района и из окон электрички тот самый «красивый дом» предстанет перед Вами во всей своей узнаваемости? – насмешливо поинтересовался служитель.
Анжелика беспомощно посмотрела на него и зачем-то добавила:
- У меня было всего два доллара, но и их я отдала статуе Свободы на перекрёстке…
Служитель внимательно посмотрел на неё.
- Если бы не Ваш милый и достаточно приличный вид, - сказал он, - я бы принял Вас за сумасшедшую – ими кишит подземка по ночам, - но, по-моему, Вы относитесь к той категории туристов, которые вечно попадают впросак и ищут приключений, на самом деле не желая этого. Таких тоже полно в Нью-Йорке. Идите, и удачи Вам в Вашем поиске, - добавил он, пропуская её, - я же восхищаюсь Вашей безумной смелостью.
Слова служителя озадачили девушку, но у неё не было времени искать в них скрытый смысл. Как только подошла электричка, Анжелика уверенно вошла в вагон – по её расчётам, следующие две остановки должны были максимально приблизить её к тому району, откуда началась эта незапланированная прогулка.
В вагоне было холодно, работал кондиционер, но после духоты платформы прохлада действовала освежающе. Анжелика скромно заняла сиденье в углу, и принялась рассматривать редких пассажиров, не подозревая, что нарушает основополагающее правило «прайвеси». Напротив неё, забравшись с ногами на сиденье, девушка примерно одного с ней возраста вслух репетировала утренний доклад; худощавый мужчина в самом конце вагона делал зарядку, и Анжелика невольно улыбнулась, представив, как были бы восприняты подобные действия в московской подземке; потом её глаза остановились на крупного вида мужчине, сосредоточенно жующего гамбургер, и желудок Анжелики возмущённо запротестовал. Из соседнего вагона вдруг появился высокий смуглый пуэрториканец – он был точно таким, каким их изображает Голливуд – и развязно бухнулся рядом с Анжеликой. Следующие несколько минут его дерзкие глаза бесцеремонно изучали её лицо, затем так же, по-хозяйски, заскользили по линиям её фигуры. Анжелика вся напряглась, стараясь не терять самообладания, одними глазами ища помощи у попутчиков. Но все оставались равнодушными. Только молодой мулат напротив в потрёпанной одежде и полуразвалившихся кроссовках послал ей насмешливый взгляд и снова впал в дрёму. Пуэрториканец чуть придвинулся к Анжелике, закинул руку за её спину, намереваясь придать намечающемуся разговору интимный характер - вот тогда слова турникетного служителя зазвучали в ушах девушки чётко и ясно. Дёрнувшись, поезд остановился. В вагон зашли охранники с металлоискателем и, едва завидев пуэрториканца, направились к нему. Они обращались с ним столь же бесцеремонно – вытащили из-за пазухи у него мачете, надели наручники и увели.
Анжелика вздохнула, освобождаясь от страха, и послала гневный торжествующий взгляд вновь очнувшемуся от дрёмы мулату. На следующей станции она вышла, он вышел следом. Не успела Анжелика снова впасть в панику, как на платформе появился человечек с тележкой, нагруженной всяческой едой. Двигаясь вдоль полотна, он стал громко выкрикивать о том, что некий благополучный мистер Джонсон угощает омарами всех желающих по случаю окончания колледжа дочерью. Анжелика невольно сбавила шаг, и подозрительный мулат прошествовал мимо неё прямо к тележке, взял гору герметично упакованных одноразовых тарелок и сунул в карманы пару бутылок «колы». Анжелика с сожалением проводила глазами раздатчика с его тележкой, сгорая от желания догнать, и зная, что ни за что не сделает этого.
- Эй, маленькая принцесса! – окликнул её мулат, уже расположившийся на ступеньках и приготовившийся к трапезе. – Иди сюда! Даже если ты не голодна, я всё равно приглашаю тебя разделить со мной благотворительный обед мистера Джонсона.
Анжелика несмело приблизилась к нему. Присев рядом, она продолжала недоверчиво исследовать его глазами.
- Да ты и вправду как будто сутки не ела! – удивлённо присвистнул парень, гладя, как быстро и ловко она стала отправлять кусочки мяса в рот. – Что же ты робела перед этим раздатчиком? Он всего лишь выполнял волю мистера Джонсона и вовсе не собирался спрашивать с тебя талон на еду.
- А полицейские? Они не арестуют нас? – осторожно оглядываясь вокруг, спросила Анжелика.
- Они ещё спят, - заверил её новый знакомый, - да и потом, мы не нарушаем местных законов – за что нас арестовывать? А, так тебя смущают эти пьяницы и попрошайки! Не обращай на них внимания. Правда, меня забавляет тот факт, что местная пресса выработала у ньюйоркца стойкое убеждение, что половина всех подобных созданий – переодетые полицейские, - он немного подумал и добавил, - может, так оно и есть, но в таком случае нью-йоркские полицейские – отличные актёры, и даже воняют натурально.
- Я испытываю сотни ощущений и чувствую себя ужасно неудобно, - потянувшись за очередной тарелкой, произнесла Анжелика, стараясь как можно меньше встречаться глазами со своим собеседником, - но ничего не могу с собой поделать. И если я нахожусь здесь, то только потому, что никогда прежде не попадала в подобные ситуации, и не имею опыта, как выбираться из них.
Ощущение сытости дарило чувство спокойствия и расслабленности, и она, всё больше проникаясь симпатией к неизвестному бродяге, не заметила, как начала рассказывать о себе. Он слушал с глубоким вниманием на лице, не забывая поглощать омаров и время от времени неопределённо восклицая – так, что нельзя было понять его мысли о гостеприимстве родного города. Когда Анжелика закончила свой рассказ, он задумчиво дожевал бутерброд и сказал:
- Да, у нас многие, которые из России, попадают в разного рода истории, но в такие, когда забываешь дорогу домой! Ты славная девчонка, и я помогу тебе. Как тебя зовут?
- Анжелика.
- А меня Джерри, - коротко и небрежно представился он, - я думаю, дом твоих друзей находится в Аппер-Ист-Сайд: очень по описанию похоже. Туда ведут два пути: одни – наземный, мы поднимемся на поверхность и пройдём мимо кучи достопримечательностей, но, я думаю, впереди у тебя столько дней, что эти самые достопримечательности будут попадаться тебе на глаза не один раз.
- А второй? – нетерпеливо перебила его девушка.
- Второй, - он покровительственно посмотрел на неё и простёр руку к чёрному горлу тоннеля, - ещё короче, но гораздо интереснее – он лежит через подземные коммуникации Манхэттена и представляет собой особый мир. Мир, который не указан ни в одном путеводителе. Согласна ли ты начать своё исследование города с этого мира, маленькая принцесса?
У Анжелики захватило дух от подобного предложения. Сейчас она доверяла своему «гиду», полностью отдавшись в его власть, потому что ей, словно маленькому ребёнку, было обещано загадочное и неповторимое путешествие в подземный мир, от которого веяло сказкой.
Они подождали, пока пройдёт следующий поезд, спрыгнули с платформы и, прижавшись к стенке, вошли в тёмное жерло тоннеля. Через несколько метров Джерри уверенно потянул Анжелику за собой в едва заметную расщелину. На мгновение ей стало страшно от мысли, что этот парень, такой милый и дружелюбный с виду, мог на самом деле оказаться маньяком, и сейчас искусно заманивал её в ловушку. В ту же минуту вспыхнул электрический свет фонарика, Джерри бегло исследовал им стены расщелины и направил луч Анжелике в лицо.
- Э, да ты бледнее смерти! – воскликнул он. – Надеюсь, ты не страдаешь ни одной из известных фобий?
- Всё в порядке, - собравшись с мыслями, ответила девушка, - просто всё это так неожиданно… необычно…непредсказуемо…
- А, ты имеешь ввиду, не маньяк ли наш братец Джерри! – улыбнулся он и отпустил её руку. – Если сии мысли посетили твою любопытную головку, ты можешь прямо сейчас развернуться и уйти, мы ещё только начали.
С минуту Анжелика смотрела в его глаза, отражающие свет фонарика, а потом слабо улыбнулась:
- Ладно, глупости всё это. Какой из тебя маньяк!
Где-то совсем рядом послышался грохот приближающегося поезда, и этот звук отрезал им путь назад. Они осторожно двигались вдоль длинного извилистого коридора, по стенам которого тянулись сотни, тысячи всевозможных цветных проводов разной толщины, и Анжелика удивилась тому, что под ногами ничего не хлюпает.
- Сточная канализация обычно проходит на самой большой глубине, - принялся объяснять Джерри, - чуть повыше находятся водопровод, газо- и паропроводы. Ближе всего к поверхности лежат электропроводка и телефонные кабели. Хотя всё уже давно спуталось самым причудливым образом – пневмотрубы, ранее использовавшиеся городской почтой, полицейские и пожарные системы тревоги, вентиляционные шахты метро, каналы – всего и не перечислишь.
Они прошли ещё несколько десятков метров и оказались в пещере, озарённой таинственным голубым светом, шедшим неведомо откуда. Несколько минут Анжелика и Джерри молча стояли, обозревая кучу незнакомых конструкций, торчащих в разные стороны, и маленькие газопылевые смерчи, кружащиеся под сводом тоннеля. Внезапно на другом конце, среди труб и агрегатов, хищно сверкнули два огонька, послышалось странное шуршанье.
- Джерри!
- Это чёрные крысы, - почему-то переходя на шёпот, сказал Джерри, - их тут полно. Я однажды наткнулся на одну такую величиной с кота, а, может, и с лисицу. Ну и здоровая была! У меня с собой был стальной прут, но я всё равно решил убраться с её территории.
- Джерри, пойдём отсюда, - прижалась к нему Анжелика, - я не боюсь крыс, но здесь как-то неуютно.
Продолговатое чёрное тело метнулось в их сторону, и они бросились бежать без разбору, наполняя пространство пронзительным криком, который вскоре перешёл в хохот, и они остановились, прислонившись к стене, чтобы отдышаться, и сотрясаясь от смеха.
- Она меня напугала! – призналась Анжелика, едва приступ нервного веселья прошёл.
- Меня тоже, - честно признался Джерри и огляделся по сторонам, - но сейчас я нагоню на тебя больше страху, когда скажу, что представления не имею, где мы находимся, уж слишком быстрым и внезапным оказалось наше бегство. Есть какие-нибудь предложения?
- Я здесь гость, - усмехнулась Анжелика, - а ты хозяин. Я лишь могу следовать за тобой, полностью доверяя твоему опыту и знанию подземного мира.
Джерри вздохнул и не очень уверенным шагом направился к отверстию, зияющему в стене справа. Анжелика, не пожелавшая оставаться наедине с наступившей темнотой, последовала за ним, и какое-то время им пришлось пробираться по довольно узкому лазу, пока он неожиданно не закончился огромным полукруглым пространством, в котором царила идеальная тишина - Анжелика подумала, что так, должно быть, выглядит преддверие ада. Широкий тоннель со старыми, покрытыми песком и известью путями, уходящими в никуда, был заброшен, видимо, уже несколько десятилетий, и парень с девушкой стояли молча, подавленные мрачностью увиденного.
- Я понял, где мы, - первым нарушил тишину Джерри. Эхо от его голоса гулко разнеслось под полуразвалившимся сводом, - это «южная манхэттенская магистраль», её закупорили с обеих сторон в конце шестидесятых годов, после того, как был прорыт тоннель метрополитена на улице Кристи.
- Их много – тоннелей, подобных этому?
- Этот особенный, - с чувством произнёс Джерри, и рассказал Анжелике историю о том, как в тысяча восемьсот семидесятом году, за тридцать четыре года до открытия метрополитена, изобретатель, юрист и издатель Альфред Эли Бич тайком прорыл тоннель диаметром девять футов под кварталом Бродвея рядом с ратушей, - люди Бича работали ночами, чтобы избежать уплаты налогов Уильяму Твиду, который распоряжался в те годы в городе, как в собственной вотчине. Когда тоннель закончили, Бич заявил об этом публично, устроив большой приём, во время которого его единственный двадцатидвухместный вагончик ходил по тоннелю туда-сюда, движимый силой пара. Бич хотел расширить свою показательную линию до размеров подземки, идущей через весь Манхэттен, но Твид пронюхал об этом и его покровитель, губернатор Джон Хоффман, наложил вето на билль, дававший подземке легальный статус, - Джерри скорбно умолк, отдавая дань мужеству Альфреда Бича, и снова продолжил, - вскоре Хоффмана переизбрали, а Твида посадили за взятки, но к этому времени публика и те, кто поддерживал Бича, утратили интерес к чуду. Тоннель законсервировали, народ позабыл о нём и вспомнил, лишь когда бригада рабочих, строившая метро к ратуше, обнаружила его в тысяча девятьсот двенадцатом году. И на рельсах всё ещё стоял округлый вагончик, покрытый пылью. Теперь ты видишь, что осталось от этой истории…