- О-ля-ля, какой здесь ветер! – воскликнул Кристиан. – Нью-Йорк на четверть мили ниже нас!
Ветер, действительно, был, к тому же, не очень тёплый. Но не поэтому Анжелику охватил настоящий трепет, а в коленках Таис появилась серьёзная дрожь. С квадратной площадки, ограждённой сеткой, они увидели город километров на сто вокруг. Это было потрясающее зрелище. Им открылись голубые дали океана, еле видные коричневатые линии холмов, заводы со свечами труб – и город внизу, прорезанный полосками Ист-Ривера и Гудзона. Нью-Йорк казался бы лежащим на дне бездны, если бы не другие небоскрёбы, которые снизу тянулись к ним, придавая плоскости кругозора объём. У подножья бурых геометрических фигур, утыканных рядами окон-параллелепипедов, ступенчатых пирамид и гранёных цилиндров, глубоко на дне затенённых ущелий ползали красные, жёлтые, синие точки.
- Дух захватывает! – восторгу Таис не было конца. Она наседала на Джерри, требуя всё новых и новых подробностей, которыми он охотно делился.
- Строительство знаменитого дома пришлось на самый пик Великой депрессии, и тогда архитекторы-фантасты увенчали его мачтой, предназначавшейся для швартовки дирижаблей – модного в восьмидесятые годы развлечения. По тем временам весь дом был фантастическим сооружением: в нём было семьдесят три лифта, тысяча восемьсот шестьдесят лестниц, и шесть с половиной тысяч окон. А до середины семидесятых годов он даже считался самым высоким зданием мира.
- Кто же отнял у него первенство? – возмущённо спросила Таис. – Вряд ли другое здание имеет такое же значение для мира, как Эмпайр Стейт Билдинг!
- Теперь пальма первенства перешла к небоскрёбу «Сирс энд Робак» в Чикаго, он всего лишь на семь этажей выше Эмпайр. Но ты права, Таис, здание под нами представляет гораздо большую ценность для американцев, - согласился Джерри. – Это своеобразный символ Нью-Йорка, с ним связаны многие забавные и трагичные происшествия. Голливуд, например, привлекла «киногеничность» здания: именно здесь довелось повстречаться Деборе Керр и Кэри Гранту по ходу действия фильма «Памятная история». На смотровой площадке пели и плясали Фрэнк Синатра и Джин Келли в «Городе». Небоскрёб «снимался» более чем в ста фильмах.
- Джерри, ты упомянул о трагических случаях, - сказала Анжелика, - что здесь происходило?
- Ну, Эмпайр ещё называют «Манхэттенской иконой» – за всё это время с этажей здания тридцать человек пытались свести счёты с жизнью. Поэтому городские власти и установили металлические заграждения.
- Их тоже влекла бездна, как на Бруклинском мосту? – поинтересовался Кристиан. – Ведь, как известно, прыгали с моста не только неудачники и безработные, но и вполне благополучные люди.
- Я думаю, что жертвами Эмпайр становились как раз неудачники и безработные, - ответил Джерри, - ведь во время строительства моста не существовало ни одного небоскрёба. Теперь их много, люди к тому же летают на самолётах, и высота уже не обладает такой магической силой притяжения. Прыжки самоубийц с Бруклинского моста сейчас чрезвычайно редки.
- Мне кажется, просто сейчас стало меньше людей, желающих покончить жизнь самоубийством, - задумчиво произнесла Таис, - уровень жизни в Америке растёт год от года.
- И год от года растёт количество эмигрантов, - добавил Джерри, - но не все из них счастливцы.
При этих словах Таис заметно оживилась:
- Самыми удачливыми, насколько я слышала, считаются музыканты и танцоры.
- Не могу не согласиться – их искусство космополитично, - кивнул Джерри и собрался развить эту тему, но Таис уже повернулась к Анжелике.
- Когда-то в Америку переехали Сергей Рахманинов, Игорь Стравинский, Михаил Барышников, - говорила она так, словно все вышеперечисленные личности были их общими с Анжеликой знакомыми. – Жизнь этих великих людей вмещает огромное количество триумфов, поражений и утрат, но они завоевали Америку!
- Это было не просто, - согласился Даниэль, - ведь европейские авторитеты не часто принимаются в расчёт американцами. Великий Густав Малер, например, потерпел фиаско в 1910 году, когда приехал покорять Новый Свет, - произнося эти слова, Даниэль смотрел на Анжелику, ожидая ответной реакции, к её великому ужасу. Ужасу – потому что имя Густава Малера не было ей знакомо, равно как и его деяния, за которые он удостоился чести быть названным великим. Не желая казаться своим спутникам необразованной, Анжелика сделала внимательное лицо, и одобрительно кивала в паузы, а у самой в это время роились в голове совершенно другие мысли. Прежде она стремилась овладеть чужим языком, часами просиживая за учебниками по лексикологии и языкознанию, и забывала, что язык сам по себе является лишь средством овладения новыми знаниями. Они сыпались на девушку со всех сторон. Даже Таис были известны имена русских эмигрантов! Наверное, это здорово – стоять на верхушке Эмпайр Стейт Билдинг и рассуждать о судьбах людей, которых никогда не знала, но зато знает весь мир. Есть ли у самой Анжелики шанс наверстать упущенное? Сможет ли она беседовать о вещах разных и далёких друг от друга и с Таис, и с Даниэлем, и с Кристианом?
Джерри пришёл ей на помощь, бросив фразу, что, кроме коллектива научных лабораторий, Ростроповича и Вишневской, это переселение русских дало Америке лучшую в мире мафию, знаменитую разбавлением бензина, мошенничеством с пособиями, страховками, скидками и подделкой банковских счетов.
- Напориста и талантлива волна русской эмиграции, - глубокомысленным взглядом посмотрел он на Анжелику и ловко увернулся от её щелчка. – Не принимай близко к сердцу, милая Ан, мои слова. Холодная война между Америкой и Россией уже как несколько лет закончена, и моё заявление не имеет ничего общего с политическими лозунгами.
Его лёгкий юмор заставил всех улыбнуться.
- Что ж, мои остроумные спутники, - подвёл черту Даниэль, - нам пора на землю. Между прочим, если бы не Эмпайр, любителям достопримечательностей здесь было бы просто нечего делать: за экзотикой надо направляться севернее по Пятой авеню – в Гринвич-Виллидж (мы там уже были); или же на юго-запад – в Сохо (там нам ещё, возможно, предстоит побывать). Окрест прославленного небоскрёба простираются лишь галантерейно-трикотажные «дебри» и сейчас мы направляемся именно туда – девушкам необходима новая одежда.
Таис и Анжелика посмотрели друг на друга с тщательно скрываемым удовольствием – как ни хотелось быть культурно-образованной и эрудированной, всё же выглядеть неотразимо хотелось не меньше.
Через пару часов они покидали «галантерейный район» с горой новых платьев, обуви и несколькими книгами – Анжелика поняла, что для того, чтобы быть интересной собеседницей, нужно много читать. Начать она решила с французской классики, как посоветовал Кристиан: именно с ним она поделилась мучавшими её сомнениями по поводу своей слабой начитанности и дилетантства в вопросах искусства.
- Моя ненасытная до знаний девочка! – проникновенно сказал Кристиан. – Я помогу разобраться в том, что нахлынуло на тебя. Но будь осторожна! В книге тебе всё объяснят, поэтому некоторые люди предпочитают их. В жизни – всё наоборот. Проблема заключается в том, что книги раскрывают смысл жизни других людей, но не твоей собственной. Читай, впитывай, но всегда – анализируй. Не позволяй информации просто поглощаться тобой.
Анжелика приступила к чтению, как только они вернулись в дом Даниэля на Аппер-ист-Сайд. Но не прошло и несколько минут, как в её комнату постучался и тут же заглянул Джерри.
- Анжелика, я везу тебя и Таис в один из лучших салонов Нью-Йорка, - тоном заправского лакея возвестил он, - вечером Даниэль, если ты помнишь, устраивает приём на яхте: он желает, чтобы вы блистали.
- Почему он использует тебя для исполнения своих желаний? – удивлённая энтузиазмом Джерри, спросила девушка. – Мне казалось, у него должен быть личный шофёр.
- Во-первых, я хочу быть полезным, - с наигранным смирением ответил юноша, - а, во-вторых, Даниэль доверяет мне поиск лучших салонов: он ведь не был женат, Ан, как может его шофёр знать дорогу к ним?
Джерри умел быть убедительным, когда хотел. Анжелика с сожалением закрыла книгу и поднялась. Таис помогла ей выбрать вечернее платье – из тех, что они купили в «галантерейном районе» - и все трое отправились в лучший салон Нью-Йорка.
Глава 9. “The 8th” - «Восьмой»
Яхта Даниэля была подобна нереиде – хрупкая и стройная, она уверенно чувствовала себя в водной стихии. Даниэль сам разработал дизайн судна и лично следил за его постройкой. Ему хотелось, чтобы яхта была не одной из многих, сходящих со стапелей его судоверфи, но существом исключительным – наделённым духом. Ему удалось воплотить в жизнь свой творческий замысел. Во всём, что замечали на яхте глаза, присутствовал вкус и индивидуальное чувство красоты её владельца. Десять просторных кают с богатой внутренней отделкой и всеми мыслимыми удобствами могли удовлетворить любое требование эстетики: две из них были оформлены в восточном стиле – красочном индийском и строгом японском; другие две представляли собой вариации на морскую тему; ещё две содержали в своём интерьере сцены из истории Европы и Америки; следующая пара впечатляла сюжетами из греческих и скандинавских мифов; последние две каюты пришлись бы по душе ценителям искусства – музыки и живописи.
Отдельного внимания заслуживала кают-компания. Она была самым просторным помещением на яхте и дизайн её соответствовал тому, ради чего она, собственно, и строилась – кругосветному путешествию. Одна стена представляла собой огромную географическую карту, пока ещё свободную от линий и штрихов; несколько глобусов, малых и больших, были расставлены на круглом столе, баре и полках книжного секретера, заполненном, само собой разумеющееся, книгами о разных странах и народах. Другой шкаф был пуст – его Даниэль приготовил для коллекции сувениров.
Ещё на яхте был небольшой крытый бассейн, тренажёрный зал, видеозал и несколько помещений для судовой команды. Она состояла всего из четырёх человек: капитана, кока и двух матросов. Сейчас они спешно заканчивали последние приготовления: кок дожаривал индейку и откупоривал гольденвассер – ликёр, в который добавлялось небольшое количество золотой пыли; один матрос уже который раз за день драил палубу, другому капитан помогал развесить иллюминацию, запланированную для торжественного приёма.
Хозяина и его друзей ждали в восемь, а его гостей – через час. Даниэль Демигод был пунктуален, и капитан Джастин Смайл это знал. Убедившись, что к назначенной минуте всё готово, он поднялся на палубу, и заметил сидящего у перил крупного серого кота. Несколько месяцев назад, едва яхту спустили на воду, тощий беспородный котёнок каким-то образом проник в трюм и поселился там. Даниэль тогда решил испытать судно и отправился на нём вдоль восточного побережья Соединённых Штатов, но хитрый котёнок ни разу не умудрился попасться ему на глаза. О его существовании знал лишь кок, который, будучи одновременно любителем животных и человеком, получающим высокое жалованье за соблюдение чистоты и порядка на вверенной ему территории, ухаживал за незаконным вторженцем, намереваясь по прибытии сразу же отправить его на землю. Всё шло хорошо, но однажды, собираясь пообедать раньше обычного, Даниэль спустился на кухню, где застал кока разговаривающим с серым котёнком, который восседал на высоком стуле и плотоядно смотрел на кусок мяса в руках своего благодетеля. Заметив вошедшего незнакомца, котёнок даже не шевельнулся, а кок изменился в лице и стал лихорадочно извиняться.
- Сэр.., простите, сэр…это животное.., - он сбивчиво объяснил его появление на яхте, а потом смиренно приготовился к буре.
Её не последовало. Кот, прозванный Рошфором, поселился на корабле на правах любимца хозяина. Это было удивительное существо. Ни разу потом он не сходил на берег, а если Даниэль пытался увезти его в свой дом, он отчаянно царапался и успокаивался только тогда, когда его возвращали на борт. Но зато появления хозяина кот ждал с нетерпением. Капитан даже эксперимент проводил: несколько раз он засекал время выхода Рошфора на палубу и смотрел на секундомер в тот момент, когда к причалу подъезжала машина Даниэля. Неизменно это были три с половиной минуты. Вот и сегодня кот высматривал на дороге знакомый автомобиль.
- Тоже ждёшь, Рошфор?
Кот слегка покосился на капитана и снова устремил свой взгляд на дорогу.
Через несколько минут пять элегантно одетых мужчин поднялись на палубу, и один из них взял кота на руки.
- Это Рошфор! – с гордостью продемонстрировал Даниэль своего любимца. – Во время путешествия он будет сопровождать нас. Абсолютно не сухопутное животное. А теперь позвольте представить вам нашего капитана.
- Джастин Смайл, очень приятно! – капитан по очереди пожал всем руки. – Мистер Демигод, а ваши спутницы?
- Они будут с минуты на минуту, - Даниэль посмотрел на часы, и перевёл взгляд на дорогу.
- Если этот Джерри не запер их где-нибудь в подземных коммуникациях Манхэттена, - ехидно обронил Эмилио.
- Ты так и не проникся симпатией к этому парню, - улыбнулся Микио, опережая реплику Даниэля, - на мой взгляд, он заслуживает доверия.
- Только в кредит, - парировал итальянец, - я всегда относился с сомнением к людям, разбирающихся в устройстве канализаций.
Микио с упрёком посмотрел на него, не найдя, что сказать, а Даниэль чуть порозовел, когда начал говорить:
- Знаешь, по мнению Джона Гарднера, отличный слесарь, несомненно, достоин большего восхищения, чем несведущий философ. Общество, которое относится с пренебрежением к высокой квалификации в слесарном деле только потому, что это чёрный труд, и терпит низкопробную философию только потому, что философия – занятие возвышенное, никогда не будет иметь ни исправного водопровода, ни качественной философии.
- Я с вашим Джоном Гарднером не знаком, и для меня он – не авторитет, - с сарказмом заявил Эмилио.
Курт предусмотрительно сделал шаг назад и в тон ему изрёк:
- Его авторитет – ревность. Пока мы занимались подготовкой к приёму, Джерри проводил время в обществе двух прелестных мисс.
Эмилио мрачно взглянул на него и неожиданно для всех расхохотался.
- Нет, ну что поделаешь с нашим Куртом! – после хорошей порции смеха воскликнул он. – Его проницательность бьёт по самому больному месту!
Благодаря этому смеху вспышка снобизма Эмилио была погашена, и Даниэль предложил всем пройти в кают-компанию, чтобы дождаться девушек за чашкой кофе. Только они принялись смаковать ароматный напиток, искусно приготовленный коком, как вошёл капитан и объявил, что к причалу подъехала неизвестная «феррари».
- Это они, - поднялся Даниэль, - проводите их сюда, Джастин.
Вслед за Даниэлем навстречу Анжелике и Таис поднялись остальные. Несколько минут ожидания прошли в приятном волнении: нехватка кого-то ощущалась уже давно. Появление девушек вызвало взрыв изысканнейшей заботы и галантности. Привыкшие к повседневности облика своих спутниц, мужчины теперь были сражены их магическим перевоплощением. Лёгкий вечерний макияж, уложенные волосы и элегантные платья подчёркивали жгучую латиноамериканскую красоту Таис и славянскую миловидность Анжелики, делая их такими непохожими друг на друга, и в то же время объединяя обеих в том, что мужчины называют женственностью.
- Я чувствую себя кинозвездой, - успела шепнуть Анжелика Таис.
В ответ бразильянка улыбнулась, давая понять, что её ощущения являются схожими. Компаньоны вели себя, как и прежде, но всё же в их движениях и словах добавилось гораздо больше восхищения. Джерри скромно притулился сзади. Красотой девушек он уже успел насладиться, теперь его вниманием целиком завладела яхта. В оставшееся до приезда гостей время Даниэль познакомил его и своих спутников с устройством судна, и под конец экскурсии предложил им выбрать ту каюту, которая придётся по душе. Право быть первыми принадлежало, разумеется, девушкам. Даниэль заметно волновался, когда они делали свой выбор.