Усаживаюсь на скамейку, разваливаюсь, устраиваюсь поудобнее, вытягиваю ногу и костыль. Под ногу бег, открываю пиво, цежу с полу прикрытыми глазами... Джойнта на плац Санта Еулали не дашь, достаю сквотосваренный бонбон, сахар с травичкой, заедаю пиво... А может и правда на Гомеру махнуть? Кой-какие прайса приныканы-притырены, на тикет и первое время хватит, а там поглядим... Зато свои волосатые фейсы... И теплее там, чем здесь...
-...курьер на три дня припозднится, так что перевези товар на другое место, - донеслось до меня почему-то на русском, когда-то почти родном языке. Я приоткрыл правый глаз, так как голос с хрипотцой прозвучал правее меня - на дальнем конце длинной лавки сидело двое. Высоко бритые стриженные затылки, широкие плечи обтянуты трикотажем рубашек в широкую полоску с отложными воротничками, интересно - сон или глюки?.. Голос с хрипотцой продолжал:
- Ты говорил Алекс - у тебя есть на примете местечко?
Где можно продать травы - вспомнился мне хипповый шлягер семидесятых, в ответ голосу с хрипотцой зазвучал бубнящий голос второго стриженного затылка:
-Ну типа, один из местной черноты продает квартиру безуспешно, ломит цену, можно на недельку в аренду, типа на период ремонта пожить...Как тебе планчик, Серега?..
- Планчик что надо, адрес помнишь?
Алекс покосился через плечо в мою сторону - рязанское рыло, нос картошкой, татарские скулы, не красавец, а еще Алекс! не красавец вместо адреса сообщил Сереге:
-Мне этот бомж длинный с деревяшкой не по нутру... Был бы хоть местный, а то патлы белые...
-Да ладно тебе, Алекс, пуганная ворона куста боится, мы же сами сюда сели или ты что, в натуре думаешь - Интерпол в этой самой Пальме на каждую лавку агента втюхала? Гони адрес и беги перевозить товар, у меня еще своих делов выше тыквы. Ну?..
Я услышал ни чего не говорящее мне название улицы, которое к тому же через секунду вылетело у меня из башки. Я прикрыл правый глаз - глюки. И потихоньку засиестил...
Ла Фама золотом по алому на шоколаде за 0,85, Фама вообще не живая, Вилли похож на Че Гевару, я на упавшего ангела, выложенное плитками с красивыми буквами название неизвестной мне улицы, Инесс с Росой в своих школах, редкий дождь монетками звенит сквозь дыру в крыше по ржавой банке, я вглядываюсь в выбитый проем окна в серое небо - Гомеры не видно...
Sucedio gue un Fama bailaba tregua y bailaba catala delante de un almacen lleno de cronopis y esperanzas. Эта фраза сверлила мне мозг, не давала ни как покою, мешала жить. Да - Фама не живая, это я отчетливо вижу, но почему сранный cronopis с маленькой буквы - ума не приложу...
Я вглядываюсь в золото букв по алому закату над черепицей домов, вдали чернеет провалом сад, а за ним Понт-д-Инка, станция моих снов и я еду еду еду в далекие края, веселые соседи, какие-то там друзья...
Я бегу стуча костылем, по ночным улицам Ла Пальмы, столицы острова, остров это часть суши окруженная водой, в отличии от материка довольно таки малая часть суши, мне в лицо заглядывают пустыми глазницами многочисленные манекены с высоко подбритыми затылками и широкими плечами обтянутыми полосатым трикотажем с отложными воротничками по моде курортных пятидесятых или начала шестидесятых, СССР, Крым, здравница сплоченных народов...
Манекены вглядываются мне в душу, сверлят меня взглядами пустых глазниц, хотят понять куда это я бегу, а я бегу не куда-то, я бегу от того что мне не в кайф, не в жилу, не по нюху...
Да, Фама эта не живая, рок-н-ролл мертв, но я то жив. И стуча костылем мечусь среди громадин зданий, в пустоте и темноте освещенной фонарями, шарахаясь от провалов огня наполненных подозрительно вглядывающихся манекенами с широкими плечами в классике костюмов и лысыми башками черного и пепельного цвета...
Я останавливаюсь тяжело дыша, пот заливает глаза, хайра прилипли ко лбу и щекам, я читаю сквозь лунный свет глянец плиток на углу здания - улица Сан Данус... На ближайшем балконе чернеет на оранжевом тревожно - СЕ ВЕНДЕ. А Фама действительно сдохла...
8.
Узкий белый конверт отпечатанными буквами моя фамилия с двойным «Ф» на конце по моде Западной Европы. Рву на мелкие клочки не читая и не обращая внимания на визги-прыжки этих хвостатых друзей человека. Посыпаю клочками разноцветные головы, гремя цепью отпираю дверь, в промежутке знакомых действий отпихиваю друзей ногой и костылем... Знаю, им очень-очень хочется погулять, но я то причем? Это не мои собаки, пипл их оставляет на весь день запертыми, вот они и срут в коридоре, вот они и просятся на улицу...
Светит не жаркое осеннее солнце, зачем бы я читал не нужное мне письмо, постебались и хватит, стеб кончился, я же не писатель, я хипарь сорока трех лет с твердо установившимся взглядом на жизнь и вещи. Ковыляю в сторону станции, все той же Понт-д-Инка, в лужах ночного дождя отражается небо цвета моих выцветших глаз, кругом ни души. Все на автомобилях, только я пешком, экологично, с чувством добровольной нищеты что ли, но если бы мне подарили кадилак, то я бы не отказался... Хотя зачем мне кадилак, водить я все равно не умею, плюс на бензин прайса, да еще ко всему задавишь какую-нибудь не очень шуструю бабку, ну его в жопу, подарок такой...
На перроне в лицо заглядывает снизу еще один друг человека, пытаясь понять, что от меня ожидать можно - пинка, ласкового слова или пожрать. А я и сам не знаю чем могу одарить бродячее существо, задумчиво разглядываю свалявшуюся шерсть, загноившиеся глаза, впалые бока, кривые лапы...
Со звуком сирены подкатила электричка, двери на кнопке, пустой вагон, дверь за спиной закрывается со всхлипом, сажусь возле окна, вытягиваю ногу - гимнастика, массаж, плавание... Смотрю сквозь ни разу не мытое стекло на серые дома проплывающие мимо, вспоминаю не прочитанное письмо, усмехаюсь. Шутки в сторону, писать я могу и без бумаги...
...Майкл ехал на электричке в сторону Ла Пальмы вроде бы без какой-либо явной цели, но в сумке у него глухо брякал кой-какой инструмент, прихваченный в сквоте...
- Ла Пальма, сеньор, -
выдернул меня из процесса писания бесконечной книги кондуктор и я выхожу на перрон.
Свет фонарей, вечерний сумрак, в пальцах зажат неизвестно откуда взявшийся билет. Почему вечер, откуда билет, зачем я здесь?.. Бреду, стуча костылем в плитки вечернего города по каким-то пустынным улицам, где-то слышен гомон прогуливающихся людей, из темноты ко мне выходят на свет странные фигуры - бомж в купальном халате с полотенцем на шеи, какой-то дилер в алой блестящей курточке и черных штанах в обтяжку, наркоманка лет двадцати, босиком, в перевязанных грязным бинтом руках сжимает разовый шприц и посасывает иглу... Фигуры выходят и исчезают в темноте переулков, освещенных светом луны и фонарей...
Я бреду-ковыляю дальше, сзади слышен цокот копыт, но я не оборачиваюсь, мне это не нужно, я продолжаю писать дальше...
...Полупустые улицы залитые нежарким светом осеннего солнца вели Майкла к цели - дому на балконе которого висела оранжевый транспарант с лозунгом дня - СЕ ВЕНДЕ! и номером телефона, по которому он совсем не собирался звонить...
-Ола пирато, ола русо локо, ола Майкл! -
множественность приветствий от Росы, Вилли и Инесс, черт!. совсем забыл, но ноги дорогу помнят, мы же здесь договорились в пять встретится!.. Целуемся по испанскому древнему обычаю, хлопаем друг друга по плечам и спинам, сверху светит вечернее солнце... искренне, искренне? да, я думаю искренне радуемся друг другу, обращая внимание редких прохожих на себя, орем на всю улицу... Ведь в последний раз мы виделись вчера? сегодня утром? вечность назад? не помню, хоть убей не помню...
Бредем веселой компанией в бар социального центра, я вглядываюсь в лицо Вилли:
-Вилли, тебе уже говорили, что ты похож на Че Гевару?
-Руссо локо, ты меня зафакал этим Че, ты мне уже об этом говорил раз сорок минимум!.. -
орет во весь голос темпераментный аргентинец и размахивает длинными руками. Но у меня все равно длинней, Роса и Инесс смеются, я удивленно спрашиваю:
-Когда?
К счастью для меня мы уже пришли в Центр С-эскола, тоже сквот бывшая фабрика, над баром лозунг, но другой, английскими буквами в метр высотой - СОЖРЕМ БОГАТЫХ. А я то о кадилаке фантазировал...
Травичка, пиво, рев современной музыки монотонно забивает гвозди в мозги - туц! туц! туц! Тесно от людей, кругом дреды, тревожным металлом блестит многочисленный пирсинг, шмотки цвета грязных мышей... Мы веселимся, пытаемся разговаривать, так сказать общение...
Бреду домой один, сославшись на якобы разболевшуюся голову, пипл остался развлекаться дальше, меня же от этой революционной обстановки уже слегка поташнивало... Совка на них не было, наверное я стар или суперстар, бреду-ковыляю... Стук костыля разносится по темным пустынным переулкам, освещенным светом луны и фонарей... Из темноты выступают странные фигуры - двадцатилетняя на вид наркоманка босиком, в перевязанных грязным бинтом руках сжимает разовый шприц и посасывает иглу... Интересно - шприц все тот же или уже другой?... Дилер в алой блестящей курточке и черных штанах в обтяжку, на смуглом старом лице резко очерчены морщины... Бомж в купальном халате и полотенцем на шеи, а на голове оранжево сияет строительная пластмассовая каска...
...Майкл телефонной картой отжал язычок замка входной двери, поднялся по ступеням узкой и крутой лестницы до двери квартиры, имеющей балкон с оранжевым объявлением и прислушался. За дверью тихо-тихо лежала тишина...
9.
Серое небо, солнце отъехало в Африку что ли, редкие прохожие, еще реже попадающиеся на глаза туристы, кое-где блестят лужицы дождя, валяющегося на плитках улиц... Я бреду без какой-либо цели неизвестно куда, я не знаю сколько часов и какой день, я даже смутно помню - ел ли я сегодня и какой год на дворе... Может быть я сумасшедший? Скорей всего нет, в сорок с лишним лет все же вряд ли сходят с ума, если бы я хотел сойти с ума - то у меня для этого времени было навалом, все же пожил я... Что значит пожил, что значит?.. надо немедленно поесть, я же не крези! я же не крези, не крезанутый...
Усаживаюсь к одинокому столику стоящему на тротуаре возле дверей какого-то кафе, пристраиваю костыль к стене, задумываюсь... Конечно я не придурок, и даже не рефлектирующая морда, я просто устал быть один... Да нет же, нет, секса вроде бы хватает, вроде бы, а вот душевного тепла, это я над собой стебусь... Да, есть Вилли с Инесс, есть милая Роса, есть Хуан и Ева, есть еще масса-масса приятных, веселых и андеграундных морд в моем окружении... Например Терри, зеленый дьявол не только как средство поднять прайс, но и по жизни... Но как же я все же одинок, даже смешно...может языковый барьер? Да нет же, нет, испанский я уже знаю почти как французский, нет, не языковый барьер... Просто я опять живу клевой лайф, но снова как всегда не своей...
-Еще что-нибудь желаете, сеньор? -
доносится до меня чьи-то слова и я вскидываю голову от стола заставленного грязной посудой. Передо мной стоит и улыбается во весь широченный рот незнакомая мне герла, совершенно не похожая на официантку - дреды из крашенных в рыжий волос, пирсинг в носу и на бровях, вытянутый свитер цветными полосами обегает ее грудь, бедра и спускается к таким же полосатым, выше колен натянутым шерстяным гольфам. Ну и свитер, а может это платье?.. Лямки бэга пересекают узкие плечи, улыбка от уха до уха, на щеках ямочки... Общий вид - герла лет двадцати с небольшим, мне по плечо примерно, явно мы где-то пересекались, стебется надо мною, косит под официантку...
Выскочивший из дверей кафе официант стал с реактивной скоростью сгребать посуду с моего столика, протирать его тряпкой не первой свежести и успокоив свою буйную натуру, безмолвно застыл надо мной вопросительным знаком. Видно не знал, можно ли со мною договорится по-хорошему, ну на языке местных аборигенов, все же башка у меня блондинистая... Махнув приглашающе рукой герле на второй стул, она стала усаживаться, я же обратил взгляд на манекен официанта в натуральную величину:
-Я хотел бы поесть, что-нибудь горячее, рыбу с картофелем что ли... И кофе потом... И пива... Сан Мигуел можно... А ты что будешь? - поинтересовался я у незнакомки упавшей мне на голову. Та улыбнулась еще шире, растянув рот так, как и у клоуна не получилось бы, и попросила официанта своим хрипловатым, совсем слегка, голосом:
-Капучино пожалуйста...
Мы остались совершено одни на пустынной улице под хмурым небом на осеннем острове. Это было так интимно, что я сразу положил свою большую лапу на ее маленькую с длинными пальцами, с короткими слегка ободранными ногтями, и интимно приглушив тембр своего голоса, поинтересовался:
-Тебя как звать? И где мы с тобою встречались, хохотушка?..
Самое смешное, что ее любимой книгой была та самая - JULIO CORTASAR «HISTORIAS DE CRONOPIOS Y DE FAMAS», но я об этом узнал только утром, когда увидел на низком столике в изголовье ее узкой кровати, знакомое издание. Но до этого события, поразившее меня таким совпадением, было много всего и разного. Герла, ее имя было мне известно чуть ли не с младенчества - Кармен, оказалась просто виртуозкой в сексе. Но до этого конечно тоже было много разного и хорошего...
Мы гуляли по пустынным сначала вечерним улицам Ла Пальмы которая Де Маллорка, потом по ночным, я показал ей свою коллекцию манекенов - мафиози, гаи, красавчики и просто неплохие парни, в моей коллекции были только парни, Кармен обратила на это внимание, я ей пояснил - герл коллекционирую только живых и теплых...
Кармен мне давно призналась во всех своих грехах - учится на юридическом факультете местного университета, знает меня уже пару месяцев по разным клубам и по моей работе пиратом, плюс одна из подружек Росы ее хорошая приятельница, ей двадцать два года, и у ней сейчас нет бойфренда... Я как старший по возрасту, и более умудренный и ушибленный жизнью, все эти грехи ей отпустил и мы начали целоваться. А что еще оставалось делать в пустынных улицах, где кроме нас и манекенов мы не видели ни одной души. Я ей нравился и давно, она сама мне в этом призналась через шестьсот сорок два метра поцелуев, а я... А я как всегда плыл по течению, совершенно ни чего не предпринимаю для того, что бы выгребсти, выплыть, выбраться... Зачем? мне и так ништяк, а вдруг эта судьба, но больше конечно говорило мое фрилавничество хипповое, одной больше, одной меньше, зачем обижать хорошего человека, а вдруг нам будет вместе ништяк? А вдруг...
До того как мы добрались до флета, который Кармен снимала вместе с еще одной будущей юристкой, мы уже попробовали пару раз сблизиться как можно ближе. Первый раз в районе яхт порта, под непроницаемой тенью какого-то огромного дерева, свои голубые что ли плавки Кармен держала в правой руке, левой сжимала-обнимала меня за шею, ну а я усиленно присидал-присидал-присидал... На одной ноге, вторую выставив далеко в сторону и опираясь на костыль, но нас осветили фары полицейской машины, неизвестно что выглядывающей в таких темных закутках под деревьями. Мы мчались с Кармен, я сжимал в руке ее плавки, которые в свете фонарей действительно оказались голубыми, опираясь этой же рукой на костыль, как я не зацепился этим старьем за что-нибудь - непонятно, в другой ее тонкую руку, за нами естественно ни кто не мчался, мы больше убегали от собственного смущения.... Ну, она может и от смущения, я же больше за компанию, хотя не сказал бы, что мне было все равно - в тени или под светом полицейских фар делать любовь, а не войну...
Мы остановились в парке, куда примчались через распахнутые ворота со строгой надписью - С 22 часов и до 6 часов парк закрыт. Время было где-то около двенадцати, вокруг была такая темнота и тишина, что казалось ни чего нет, ни чего и ни кого, только парк и мы. Я длинный волосатый балбес сорока трех лет с прилипшими хайрами ко лбу, с хипповым позапрошлым, ангельским прошлым, неизвестно каким будущим и очень с сомнительным пиратским настоящим, сжимающий все в руке ее плавки и тяжело переводящий дыхание от этого марафона. И она, Кармен, студентка юрфака, вот именно, мелькнуло у меня в башке, фака, то же тяжело дышавшая герла двадцати двух лет в полосатом длинном свитере-платье, под которым была только тричка, это я точно уже знал и смешных шерстяных полосатых же гольфах выше колен, с практически неизвестным мне прошлым, настоящем и будущим, от силы весом в пятьдесят кило с шузами...