- Сейчас. Я же не палач, - улыбнулся Елисей, привлёк к себе, поцеловал…
- Вот если бы и ты разделся!..
- Успею, у нас ночь впереди, - налил ей водки и себе немного, выпили, она зарделась ещё больше, но трястись перестала. Обняла Елисея:
- Какой же ты жестокий к царице Клеопатре, а говоришь, что любишь.
- Любовь всякая бывает, - он взял её на руки и понёс, будто запнулся, уронил, но прямо на кровать, сам рядом пал, довольный.
Посмотрела на него Татьяна… или Клеопатра… а может Василиса, она сияла вся и это сияние из глаз струилось счастьем.
- Согрелась?.. – спросил её.
- Согрелась. Ты же умеешь греть, спасибо. Наклонилась, начала целовать…
- Съела бы тебя сейчас!.. Меня переполняет, Елисей.
Он прошептал ей в ухо:
- Это ещё не всё, не расслабляйся.
- Я не расслабляюсь, у нас ночь вся впереди, - тихо ответила она.
- А ты чё голая совсем?
Опешила Татьяна.
- Ты же сам меня раздел, а мне противиться нельзя. Я от стыда сгорала.
Но Елисей, будто не слышал:
- Разделась, красуется, а мне себя не предлагает.
- Наглый ты, - она опять смутилась даже, - лучше раздевайся сам или я раздену, налетела, как тигрица.
Елисей сопротивлялся, но всё слабее и слабее, сдался, наконец:
- Нет сил сопротивляться, сдаюсь, бери мою невинность, - и руки раскидал.
--------------------------
Утром Таня проснулась рано и странно, что от голода. Она очень есть хотела, не понимала, почему. Елисей сладко спал и улыбался, как маленький ребёнок. Понятно… всего пару часиков поспали, но не это удивляло, да и удивляло ли. Он, действительно, как малое дитя увлёк её в такую же вроде детскую игру, но так, что она реальность потеряла. Была она и Клеопатрой, и немного Василисой, и даже блудницей великой, и королевой, и на других планетах побывали, увлёк её в пустыню, где она от жажды умирала, в темницу кинул, к ней освободителем пришёл, бросил в бездну, где она в огне горела адском, поднимал на небеса в сияние рассвета… и главное, что она даже сейчас всё это в себе переживала, но!.. накинула халат, пошла к столу и жадно кушать стала, всё без разбора. Ела украдкой, сама себя стеснялась, изредка поглядывая на Елисея.
- Проголодалась?
Вздрогнула Татьяна.
- Напугал… - повернулась к Елисею, оправдываться стала, - проголодалась, сама не знаю, почему, даже спать не могу.
- Умаялась, видать – подцепил Татьяну.
- Нет, необычно просто… ты не просто необычный, большой какой-то, нераскрытый, и раскрыть, по-видимому, невозможно. Ты хоть сам себя-то знаешь?
- Нет.
- Тебе принести чего-нибудь?
- Вина.
- Может водки, всё ведь осталось, я готовилась, думала, что ты выпьешь, а ты…
- Нет, вина, на работу вечером, без водки пьяный, умаяла меня… - он улыбнулся.
- Наглец ты, нету слов, издеваешься и не краснеешь, я ведь женщина, слабое созданье.
- Слабое?.. чё-то пропустил и не заметил по наивности своей…
- Елисей!.. ты всё ещё играешь?..
- Вся жизнь – игра, или уже существование только.
Татьяна налила вина, взяла кусочек колбасы, подошла и села рядом на кровать. Он выпил, закусил, опять пал на подушку. Она унесла стакан, сама вернулась. На вид счастливая была сейчас, ведь утолила голод.
- Скажи, я знаю тебя уже давно, как приехала сюда, это года три почти…
- И что?.. ты ведь с мужем была, хотя-а…
- Я не об этом. Два года, как медведь в берлоге, из себя не выходил, я даже заговорить с тобой боялась и вдруг!.. будто мгновенно изменился?
- Как это, изменился?.. такой и был… давно.
- Знаю я и помню. Вся деревня только о тебе и говорила, одни плохо, а другие хорошо, но потом-то ведь не так.
- Не понимаю я, к чему ты клонишь?
- Это я не понимаю, как можно так преображаться?
- А сегодня ночью ты сколько раз преобразилась?.. да и сейчас!.. какой-то образ создаёшь.
- Нет, - чуть отстранилась, с опаской поглядывая на Елисея, - не смей, Татьяна я сейчас…
Засмеялся Елисей:
- Ты не грузись, Татьяна, я такой, какой есть и, видимо, есть на то причина. Скажи, тебе было плохо?
- Хорошо!.. очень хорошо, даже чересчур, но сейчас страшно.
- А страшно то почему?
- Страшно дальше жить. Такого мне никто не сможет предложить, ты же в небеса поднял и бросил в бездну, у меня всё ещё кружится голова от счастья и каждая клетка тела плачет почему-то. Не уезжай?.. – посмотрела умоляюще на Елисея, - вместе уедем. Мне в городе место предлагали, я же модельер.
- Хочу с тобой я говорить часами, хочу ласкать тебя, любить, и окружить тебя красивыми цветами, но!.. это просто опьянение, а после любой пьянки похмелье наступает. Сломаешься под тяжестью, ноша велика… понимаешь?.. Возьмёшь всего лишь капельку меня, и эта капля океаном станет.
- Вот как тебя назвать?.. развратник, не иначе, то, как медведь, то … даже слов нет.
- Я обещал, Татьяна. Я всё равно собрался уезжать после отпуска.
- Куда?
- В Сибирь к Байкалу. Знаешь что… месяц дождёшься?.. а пока подумай, присмотрись, не торопись, я верности не требую, ты свободный человек. Правильно сказала, что большой я, нераскрытый, а ты понимаешь много, потому и трудно будет, но я другим не стану. Вон, одной ночи на полжизни хватит…
- Нет.
- Ненасытная!.. – Елисей привлёк её к себе, - тогда иди ко мне.
Татьяну будто осенило:
- Нет, ты ни с кем не будешь долго жить, ты будешь искать вечно свою Василису, которую с молоком матери в себя впитал.
- Скорее, создал. Буду искать!.. или создавать её, напитывая силой, радостью, любовью, мне ведь только надо, чтобы возлюбленная могла вселенную в себя вместить. Ты можешь?..
- Не знаю, хоть и понимаю, о чём ты.
- Правильно всё понимаешь. Нужна мне Василиса или ещё больше, - глубоко вздохнул, - или простая самка для рождения детей. Ты для самки не подходишь, значит только Василиса. Один раз ты вместила, и то, возможно, только часть, будешь стараться, но по силам ли?.. Лучше иногда не ведать и не понимать. Ты понимаешь?.. я даже любить боюсь, так, как хочу любить.
- Поняла я, Елисей, сегодня поняла, ты необъятный, нераскрытый и сдерживаешься раскрываться, даже сегодня за меня боялся. Ты себя-то хоть маленько знаешь?
- Нет, но от себя не убежишь. Бегаю, бегаю, а вот убежать всё не могу никак. Это ноша, которую мне нести до самой смерти. Ты прекрасна и чисты твои порывы, потому вот!.. как-то так.
- Ещё придёшь?
- Если позовёшь, приду, хоть завтра. Сегодня я работаю.
- Осторожней там.
- Брось, Татьяна, не возвращайся полностью в земную очевидность. Тебе на работу надо?
- Нет. Мне к десяти и то не обязательно. Я с тобой хочу просто побыть, рядом посидеть. Ощущение такое, что больше не увидимся с тобой.
- Не увидимся?.. – Произнёс в задумчивости Елисей, - со мной такое уже было где-то… - опять привлёк Татьяну, - тогда нам надо торопиться, мы не закончили ещё, будем делать самку-Василису, - идеей загорелся – а чё?.. здорово, а я то чё страдаю и делю…
- Нет!.. успокойся, просто посидим.
- Ладно – согласился Елисей, - тогда!.. полней наливайте бокалы…
- Дитя ты ещё, хоть и взрослый.
- Тогда грудь материнскую хочу, - не растерялся Елисей.
Таня упала рядом, оголила грудь:
- Возьми ребёнок… как я тебя люблю, мой милый Елисей!.. – опять в игру включилась Таня.
- И я люблю!.. грудь женщины, которая не только молоком способна напоить, но и нектаром жизни напитать меня.
- Ты, это кто?
- Младенец милый, но и витязь славный, твой раб и твой король, весь мир, прильнувший к груди Матери Природы и дьявол, вводящий в искушенье…
- Остановись, достаточно мене…
-----------------------
Татьяна своим участием и пониманием задела у Елисея какую-то струну, которая звучала камертоном, наизнанку выворачивая всё нутро. Он знал всегда, что делает, тут растерялся, даже испугался. Нет, не чувства и не Татьяны, испугался самого себя, того в себе что он боялся даже взглядом прикоснуться. Она будто приоткрыла какую-то незримую, невидимую дверь темницы, выпустила силу, которая пределов не имеет.
Не себя ему она открыла, а ему его же самого, или он сам слишком заигрался и дверь в своей душе открыл… ту самую, запретную, она роль ключика сыграла только. Он прикоснулся и ужаснулся глубине… «Где же мне сейчас найти ту самую, что сможет навести хоть маленький порядок в царстве необъятном»?
- Ты необъятен человек!.. неисчерпаем!.. ни бесконечностью, не вечностью неизмеряем!..
- Ты чего?.. – спросила Таня.
Время к обеду уже было, наигрались, и она сейчас хлопотала возле стола, порядок наводила, счастливая, весёлая и чуть шальная.
- Ничего – ответил Елисей, он не показывал виду, хоть и боль заполняла сердце, хотелось на колени пасть и извиниться перед ней, ведь она не понимает… он и сам ничего не понимал.
- Налей мне водки – хрипло простонал, - похмелье душит.
- Так вроде и не пил?.. – но налила. Он залпом выпил.
Татьяна увидела в нём изменения:
- Ты чего, Елисей?.. всё хорошо.
Улыбнулся Елисей, пряча боль свою, привлёк к себе.
- Хорошо, Танюшка, но пора идти, наверное, мене. Или нет?
- Как хочешь. Завтра придёшь?
- Приду, но доживём сначала, - грустно произнёс, глядя в окно, увидел Машу, головой кивнул: - не к тебе идёт?
Татьяна выглянула, увидела и вдруг засуетилась:
- Машка!.. ко мне, наверное. Ты спрячься куда-нибудь.
- Зачем?.. – не понял Елисей.
- Так…
- Во как!.. продолжение игры?.. и кто я?.. Любовник?.. вроде не получается. Ах да!.. любовник, который прячется от любовницы у другой любовницы… Тьфу ты, даже мне такого без бутылки не осилить. Видать научилась быстро…
- Пусть вся деревня видит, знает, что хочет говорит, но не хочу, чтобы ты с ней здесь… у меня встречался… пожалуйста, Елисей?..
- Ладно – улыбнулся Елисей, - не всё же мне придумывать сюжеты. Даже интересно. Командуй!.. хотя… выйди навстречу, на улице тепло, там и поболтаете.
- Всё равно в комнату уйди на всякий случай.
Татьяна вышла из дому и действительно, в дом не пошли, а присели на скамеечку в ограде. Елисей не слышал разговора, просто сидел опустошённый, пришло похмелье после славной ночки. Он наливал и пил, а становился всё трезвее.
Не заметил, когда вошла Татьяна, почувствовал прикосновение, в глаза ей заглянул:
- Что?..
- Ничего, вот тебе просила передать, боится своего – протянула ему какую-то бумажку.
- Что это?
- Заявление на отпуск без содержания. Сказала, что ты знаешь, что с ним делать.
- А вечером то не могла отдать?.. ведь на работу всё равно придёт.
- Боится, наверное.
Она так же сидела опустошённая, как Елисей. Что-то надо было делать, но он не знал…
- И я не знаю, Елисей.
- Чего не знаешь?
- Ну, ты же ищешь и не знаешь, и я не знаю, - ответила Татьяна, поднялась, поцеловала нежно, - завтра приходи, разберёмся. За всё тебе спасибо, мой милый Елисей. Может и хорошо, что мужчиной для меня не стал, а так и остался нечто бОльшим – любовь и страх, огонь и свет, мираж и явь и что угодно, пока облик чёткий не обрёл… Не обретай, останься в сказке!
- Останусь… - улыбнулся Елисей. Мне нельзя иначе, а то прибьют и не заметят.
- Я к тебе приду сегодня ночью, поболтаем, - Татьяна загорелась, но понял Елисей, что это чисто материнская забота, как бы оградить, прикрыть своим присутствием.
- Нет, не приходи, я может, поиграю чуть… мысли есть.
- Всё равно приду, чтобы чего не натворил, да и в деревне на нас с тобой переключатся.
Встал Елисей и пошёл, у дверей остановился:
- Ты зла не держи на меня, Танюшка…
- Иди уж, не опускайся в очевидность, и я схожу на работу, посмотрю, есть заказы или нет.
Понимал Елисей, что надо что-то сделать, чтобы исправить ситуацию, а то так и будут маяться в тоске и неизвестно от чего… как-то не хорошо заканчивается всё, грустно…
В ограде, в каждом доме бочка с водой стояла для стока дождевой воды. Этой водой обычно поливали огород. И у Татьяны возле крыльца таз с водой стоял, обычно обувь мыли возле таза в непогоду. Мысль сработала мгновенно… в этот таз Елисей и наступил и… разумеется, упал, обрызгавшись с ног до головы. Шум на всю округу. Татьяна выскочила, шум услышав, увидела Елисея, мокрого всего, на траве лежащего, и рядом таз в перевёрнутом виде…
- Чучелё, чучелё, ты меня подвелё!.. – бубнил себе под нос.
Татьяна не сдержалась и расхохоталась, как девчонка.
- Смешно?.. мне вот не до смеха, а она смеётся, наставила на самой дороге… лучше помоги подняться!..
- Это не чучелё, а таз – продолжала смеяться Таня, помогая ему подняться.
- Таз?.. а какая разница?.. таз или чучелё, все птицы точно разбежались и не появятся теперь…
И тут прорвало Елисея, расхохотался, глядя на её веселье.
- Мокрый!..
- Вчера-то как не влетел?.. – отряхнулся и вышел за калитку, но и это, видимо, было ещё не всё, как говорят, одно к одному. Навстречу, как из-под земли тётя Маша появилась, увидела Елисея мокрого всего, выходящего от Таньки?..
- Видать и здесь что-то натворил, добился?..
Засмеялся Елисей:
- Так говорил же, что в разнос пошёл, - подумал о том, что в деревне скажут?.. что выгнала Татьяна ухажёра и ещё водой облила…
В калитке Татьяна появилась:
- Да ничего не натворил, в таз наступил с водой.
- Не оправдывайся, Танюшка, всё равно выгнала, да ещё водой облила, - подмигнул ей Елисей, счастливый.
Он шёл домой и ни на что не обращал внимания. Видел в себе цветок прекрасный, а в самом центре Василису. Она была сразу на всех похожа, с кем хоть разочек пообщался и только на себя. Она будто из сердца в жизнь к нему стучала, всё прекрасно было, и он знал имя.
Глава пятая.
Стояла на балконе Василиса и смотрела вдаль. Вечер!.. Солнце стремится к горизонту, будто спрятаться торопится в лоно Земли уйти и свет укрыть, но!.. поняла, почувствовала, что какой-то лучик не желает уходить, в сердце к ней стремится, зовёт её и просит защитить от мрака ночи. Она вся подалась вперёд, готова улететь, раздвинуть облака…
Ах!.. чуть расступились облака, и лучик к ней пробился. Сначала он сверкнул и ослепил, она вздрогнула от неожиданности, глаза закрыла, но лучик, торопясь укрыться, вниз побежал, коснулся губ, к груди спустился и юркнул в сердце, и облака опять укрыли солнце, но сердце пело, вернее, тот лучик солнца, что успел!.. укрыться.
Настроение поднялось у Василисы… Это он!.. она легонечко его коснулась, и лучик начал распускаться в виде дивного цветка, заполняя всё в груди, пытаясь выйти и оградить её своим сияньем. Она чувствовала, понимала… он лучиком пришёл, чтобы помочь и защитить. Слёзы застилали очи, нет, не от грусти, от радости и благодарности неведомо кому.
- Всё в облаках витаешь?.. – грубо оборвал Виталий мысли Василисы, которые, как чистая вода в сознании струились.
Испугалась Василиса… нет, не за себя, за лучик света, вся съёжилась, закрыла лучик сотнями прозрачных лепестков, но он не угасал, светом чистым нежно окружил её, затих, боясь пошевелиться. Ведь он сбежал от солнца и от земли сбежал, сбежал от света дня и мрака ночи, он блудный сын и потому, отныне, жизнь его только от неё зависит и ей принадлежит. Конечно же, она его укроет, силы даст, нектаром своей жизни напоит.
Повернулась Василиса к мужу, но уже полностью собой владела.
- Кушать хочешь?.. на столе.
Виталий, конечно, хотел есть, но не торопился, ходил по дому, не зная, чем заняться. Ничего не радовало, не дом и не работа, не дети, что нарожала Василиса. Ему такие мысли были недоступны. В сознание его одна лишь мысь – чего-то не хватает… Он понимал, конечно, но…
- Жрать?.. не лезет на сухую, - сматерился смачно, повернулся и вышел в комнату другую.
Василиса поняла, что он ищет причину для скандала, чтобы обвинить её во всём и, конечно же, уйти, напиться с горя.
- Причину ищешь для скандала?
- Отстань. Устал я просто.
- Так поешь и отдохни, - Василиса к мужу подошла, нежно прикоснулась. Это состояние лучика в ней проявлялось, хотелось обнять и приласкать, объять теплом, что не просило, требовало проявленья.