— Ну, это ваша проблема, а не моя. Я не просила вас приезжать, — вздохнула Пенни.
— Не просили, — послушно согласился он, ведя машину между высокими дубами, отмечающими границу территории ресторана. Он припарковался прямо напротив входа. Пенни еще возилась с пристежным ремнем, когда он вышел и терпеливо ждал ее, раскрыв перед ней дверцу машины. Рука, которая помогала ей выйти, не отпускала ее. — Нет, Пенни, — повторил он, и на его лице она не заметила и тени улыбки. — Но вы просили меня жениться на вас. И это, как раз то, что я собираюсь сделать.
В доме у Маргарет она думала, что Сол жестоко пошутил над ней, но сейчас он говорил совершенно серьезно, она это видела по его задумчивому взгляду. Нет, он не шутил...
— Но... — У нее не нашлось слов, чтобы передать удивление, даже ужас. Последние часы она провела, занимаясь самобичеванием, ругая себя за тупость, глупую надежду на то, что она когда-либо будет жить под одной крышей с этим человеком... а теперь вот как все оборачивается!
— Не спорьте со мной, Пенни, у меня сейчас не то настроение, — быстро предупредил он ее. — Нам многое надо обсудить, и мы сделаем это сегодня вечером за хорошим ужином.
Следующие секунды три она размышляла, стоит ли ей принять его предложение. Сильные руки, которые все еще сжимали ее, обещали стать жестокими, если она его ослушается; и если она собирается все же идти в ресторан, ей лучше делать это немедленно, а не ждать, пока ее туда затащат силой.
Бегло оглядев оформление и убранство ресторана, она пришла к заключению, что он действительно самого высокого класса. Столик, за который их пригласили сесть, был покрыт льняной скатертью, сервирован серебряными приборами и сверкающим хрусталем, и, наконец, он был очень удобно расположен в углу просторного, залитого огнями свечей зала. Толстый мягкий ковер, роскошные кресла, ненавязчивая приятная музыка успокаивали ее взвинченные нервы. Пенни с любопытством дотронулась до красного бутона розы в серебряной вазе, стоявшей перед ней. Цветок был живой. Последняя роза лета, подумала она немного патетично, отказываясь взять меню, которое ей предлагал Сол.
— Я же сказала вам, что не голодна.
— Ну, а я голоден. — Кивком головы он подозвал официанта. — Дыню, затем, пожалуй, «Одинокую Веронику». Это сделайте дважды. И бутылку шабли «Премье Крю».
— Повторяю: я не хочу есть! — взорвалась Пенни, когда официант отошел от них. Глаза ее сверкали гневом. Проклятый Сол ван Димен! Он решил, во что бы то ни стало впихнуть в нее еду и заставить делать так, как ему хочется. И разве на самом деле он мог принять ее предложение, после того, что ей наговорил?
— Тогда оставьте все это, — холодно посоветовал Сол. — Если вам не нравится, можете выбрать, что хотите, когда я вас попрошу сделать это, но я не намерен смотреть, как вы сидите перед пустой тарелкой, как надутый ребенок.
— Хотела бы я знать, что вы намерены делать?! — парировала она, прекрасно сознавая, что не сможет устоять перед легкой и изысканной пищей, которую он для нее заказал. Она вдруг почувствовала, что ужасно хочет есть, — и это обстоятельство очень ее огорчило. Она ничего не желала от него, в особенности того, что могло бы ее порадовать.
— Я сказал вам, что намерен принять ваше предложение жениться на вас.
— После того, как вы уже отвергли эту идею? — В ее голосе слышался откровенный сарказм. — Вы что, считаете меня совсем дурой?
— Дурой? Нет. Глупенькой — да. — Сол замолчал, когда официант принес вино и, следуя традиции, вначале похвалил марку заказанного вина, затем выпитый на пробу глоток. Когда они вновь остались одни, Сол мягко продолжал: — Если вы считаете себя вправе предлагать мне брак, тогда уж оставьте мне право менять мое решение.
— Не очень-то часто вы пользовались этим правом. — Пенни даже не делала попытки скрыть, как он ей не нравится. — Вы, похоже, по природе упрямый и неуступчивый.
К сожалению, его нисколько не огорчило ее обвинение. Надо же, он даже умудрился улыбнуться: гримаса скривила его правильной формы рот — словно высеченный капризный рот греческого бога, — и это придало его худощавому лицу особую привлекательность.
Внезапно Пенни почувствовала, как теплая волна захлестывает все ее тело, она смущенно гадала, не так ли и ее сестра реагировала на этого человека. Она уставилась на белоснежную скатерть на столике, между тем, как его спокойный голос, казалось, лился над ее склоненной головой.
— Лично я считаю себя весьма решительным, но не собираюсь ссориться с вами из-за пустяков, из-за пары-другой определений.
Сол снова замолчал, когда официант поставил перед каждым из них по половинке дыни.
— Конечно, — продолжал Сол, когда официант снова удалился, — в ваш план следует внести кое-какие изменения.
Она автоматически подняла ложку и, расстроенная, посмотрела ему в глаза.
— Какие изменения?
— Мы с вами заключим не фиктивный, а нормальный брак и не будем заранее решать что-либо относительно признания этого брака недействительным либо относительно развода.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Затаив дыхание, Пенни с испугом смотрела на его лицо. Она не могла не заметить искорки живого интереса, пробивавшиеся сквозь его всегдашнюю холодность. Как мог он желать связать с ней свою жизнь, если считает ее безнравственной и своекорыстной?
— Вы говорите вполне серьезно? — наконец, задыхаясь, проговорила Пенни.
— Абсолютно серьезно. — В его улыбке не было ни тени сарказма. — Этим утром после вашего ухода я понял, что вы правы. Согласившись, стать крестным отцом Люси, я действительновзял на себя моральную ответственность за ее будущее и готов выполнить свои обязанности, тем более, что вы считаете меня лично виноватым в смерти ее родителей.
Гримаса страдания на мгновение исказила его лицо, и Пенни подумала, что это страдание искреннее. Она даже почувствовала себя неловко из-за того, что предъявила ему такое серьезное обвинение.
— И потому, — продолжал Сол, — я решил: необходимо, чтобы девочка росла в семье. Я мало знаком с ней, и единственное, что могу сделать, — это согласиться на ваше предложение и поддержать ваше обращение в суд. Это самый простой выход.
— Но вы же презираете меня! Как вы представляете себе постоянные отношения между нами? — Пенни так разволновалась, что не заметила, как ложкой отломила кусок дыни и отправила его в рот. Сочная и прохладная мякоть была очень приятной на вкус, но Пенни едва ощутила это.
Сол хочет соединить с ней свою жизнь, но какой ценой! Пенни рассчитывала на временное пребывание в тюрьме под его властью, но никак не на пожизненное заключение!
— А собственно, почему бы и нет? — Он даже не пытался отрицать сказанное ею. — Мне, в самом деле,нужна экономка. — Он энергично повел широкими плечами. — Я жил на служебной квартире в Лондоне, когда нашел этот дом и с первого взгляда влюбился в него. Тогда же я купил его. — Улыбка смягчала его строгое лицо. — Как все решения, принимаемые под влиянием момента, не после трезвого расчета, а чисто эмоционально, оно не принесло ничего, кроме бед и хлопот. Во время моих частых служебных поездок дом оставался заброшенным, в нем никто не жил, его разрушали вандалы и скверная погода. Летом он плохо проветривался, зимой недостаточно прогревался. Я уже живу в нем год, но он по-прежнему чужой для меня. Я никогда не чувствовал себя уютно в этом доме, в нем все устроено не так, как мне бы хотелось. — Он снова грустно улыбнулся. — Я в этом доме — как женщина, страдающая от недостатка внимания, которого, как ей кажется, она заслуживает. Этот дом изгоняет меня...
— Любопытное сравнение, — осторожно вставила Пенни. Лично она не находила его столь уж неотразимым, но ей было трудно себе представить, чтобы какая-то женщина, к которой Сол проявил интерес, прогнала его. Какой-то внутренний женский инстинкт говорил ей, что этот человек, с таким циничным изгибом губ, сидевший сейчас напротив нее, успешно одерживает победы над большинством особ женского пола. Даже ее родная сестра не устояла перед его чарами, до того, как вышла замуж за милого и добропорядочного Майкла...
Понимая, что он с интересом наблюдает за ней, Пенни постаралась отогнать мысли о его неприглядной личной жизни.
— Я думаю, хорошая хозяйка может сделать этот дом уютным и приятным для вас.
— Разве это противоречит вашим собственным утверждениям? — Казалось, Сол поддразнивал ее. — Со слов Майкла, который, по-видимому, обсуждал с вами мои дела, вам известны мои трудности. Я так и не смог найти кого-либо, кто бы мне подошел. — Его взгляд задумчиво скользил по ее бледному лицу. — И вот я пришел к заключению, что жена, пожалуй, была бы лучшим выходом из положения; но это не должен быть какой-то фиктивный, временный брак.
Чувствуя, что его взгляд прикован к ее рту, уплетающему дыню, Пенни молча слушала. Мягко, однако, как-то по-деловому, он продолжал:
— Вы сами обратили внимание. Это очень большой дом, с просторными помещениями, там, конечно, у вас будет отдельная спальня, найдется комнатка и для Люси.
Он замолчал, и Пенни неловко пошевелилась. Казалось, что этот образчик мужских доблестей, этот светский лев в облике бизнесмена, осознав свои обязанности, теперь не остановится, пока не выполнит их, и он хочет, чтобы она расплачивалась за то, что первая осмелилась указать ему на эти обязанности.
Пенни с некоторой дрожью подумала, что, по крайней мере он не предполагает, что они будут жить, как муж и жена. Он обещал, что у нее будет отдельная спальня, но даже тогда... Нет, это было бы слишком — требовать от нее...
— Я никогда не помышляла о каких-то постоянных отношениях с вами, — тихо проговорила она. — В мои планы не входило ничего, кроме делового соглашения на короткое время, как я вам объяснила.
Сол задумчиво смотрел на ее опущенную голову. Длинные ресницы, бледные щеки с немного выступающими скулами, мягкие линии рта, свежие розовые губы без следов помады... Он нетерпеливо провел рукой по своим волосам.
— Тогда вам придется распрощаться с Люси, потому что я никогда не соглашусь на брак на ваших условиях! — Он наклонился вперед, и голос его задрожал от гнева. — До вашего появления сегодня утром в моем офисе я понятия не имел о ситуации, в которую вы попали. Раньше вы отказались от моей помощи, из чего я сделал вывод, что вы по собственной воле отдали Люси в чужие руки. — Пенни не могла не заметить злобную усмешку в его серых глазах, вспыхнувшую, когда он говорил это. — И если честно, я нахожу вашу браваду скорее безрассудной, нежели заслуживающей похвалы! — Он снова насмешливо посмотрел на нее. — Мой Бог, женщина, когда вы последний раз нормально питались? Если вы не можете толком следить за собой, оставьте в покое бедное дитя!
— Я болела!.. — отчаянно воскликнула она, стремясь защитить себя от новых нападок и обвинений.
— И снова заболеете, если будете себя так вести, — резко прервал он ее; на лице его не было ни тени жалости или сочувствия, только желание убедить ее. — Если я правильно понял, вам необходимо, чтобы я действовал, как можно скорее, это я и делаю.
— Предлагая мне выйти за вас замуж? — язвительно спросила она, и ее глаза, мечущие молнии, встретили его спокойный взгляд.
— Обеспечивая положительное решение суда по опеке над Люси.
— Нет! — Это был крик боли, приглушенный, как того требовали приличия, но идущий прямо из сердца. Она знала: это не пустая угроза. Любой мог стать опекуном ребенка, если возникнет подозрение, что о нем не заботятся. Пенни быстро взяла себя в руки, ужасаясь неприкрытой враждебности, исходившей от человека, сидевшего напротив нее. Господи! В какую историю она сама себя втянула!
Она гордо подняла голову, но не смогла удержать слезы, которые навернулись на глаза.
— Вы угрожаете мне, что будете препятствовать моей просьбе об опекунстве, если я не выйду за вас на ваших условиях? — Каждое слово ее было подобно удару кинжала, наносимому себе.
— Я в этом не нуждаюсь, — сказал Сол. — Вы сами обрисовали мне свои проблемы. Все, за исключением одной...
Он ждал, не возразит ли она, но Пенни молчала, только ее глаза, как две темные впадины на бледном лице, говорили Солу, что она внимательно слушает его.
— Когда вы ушли, я поручил моему адвокату проверить ваш договор об аренде квартиры. Похоже, вы нарушили условия найма, так как занимались работой на дому. Как только однажды к этому придерутся, вам придется свернуть весь ваш бизнес. Или в противном случае вы окажетесь без крыши над головой.
По-прежнему в его взгляде не было ни следа жалости, хотя он говорил ей о таких трудных для нее вещах.
— Я не могу допустить, чтобы Люси разделила с вами такую судьбу. А вы можете?
От этих жестоких слов Пенни вся сжалась, в лице ее не было ни кровинки. Почти вслепую она потянулась за бокалом. Подняв его трясущейся рукой, она сделала глоток сухого ароматного белого вина. Она мучительно искала и не находила ответа.
— Итак?
Этот короткий вопрос вывел ее из раздумья, тон Сола был мягче обычного.
— Что же вы выбираете: заботу о ребенке или... опеку чужих людей?
— После того, что вы мне наговорили сегодня утром? — Она с горечью посмотрела на него.
— Признаюсь, я немного ущемил вашу гордость. Теперь вы собираетесь помнить это всю жизнь?
Не только мою гордость, мысленно возмутилась Пенни. Ее губы еще помнят неистовство его жестких губ, его высокомерие, когда он демонстрировал ей свою силу, доказывал свое влияние.
Пенни подняла на него глаза, полные тревоги, и встретила взгляд, казалось стремящийся проникнуть в ее душу; серебристо-стальной цвет радужки вокруг его расширенных зрачков делал этот взгляд повелительным, а может быть, это ей просто казалось. Конечно, Сол был человек страстный, чувственный. Чтобы дать ей это понять, вовсе не требовалось так холодно и насильно целовать ее.
Все в нем подчеркивало его скрытую сексуальность. Она была не настолько глупа или незнакома с жизнью, чтобы осознать, что его вполне устраивает их союз, так как дает ему свободу оставаться, по сути дела, холостяком. Но разве мужчинам не нужно, как и женщинам, продолжить свой род, чтобы состояться?
Несомненно, Сол заведет любовниц, но разве он действительно считает для себя радость отцовства, радость иметь собственных детей совершенно неприемлемой? Или же он уверен, что этот момент учтен в их соглашении?
— А если случится так, что мы полюбим? — наконец тихо спросила она.
Какой-то момент ей казалось, что Сол не собирается отвечать. Когда он заговорил, его голос был хриплым:
— Любовь — это для молодых и невинных, это фантазия для юношей. Я прошел через разрыв брака, заключенного, когда я был слишком молод, чтобы знать, что между мужчинами и женщинами существуют и другие отношения, кроме физического влечения...
Пенни видела боль в его глазах и, когда он замолчал, почувствовала, как в ней поднимается волна сострадания. Она не знала, что происходит сейчас в его душе, глаза хранили в тайне его мысли. Если она согласится выйти за него замуж, научится понимать его настроения, предвосхищать его желания и нужды, но никогда не станет близка ему, не сможет идти с ним по жизни в том смысле, как она это понимала, как надеялась жить с человеком, который станет когда-нибудь ее мужем...
— И вы, — тихо проговорил он, наклоняясь к ней над столом, — я уверен, тоже поняли, что то, что мы называем «любовь», — это лишь мимолетное удовольствие, а?
В этот момент Пенни представила, как она сидит полуобнаженная на его кровати, и почувствовала, что краска заливает ее лицо.
— Думаю, я должна объяснить... — храбро начала она, но тут же осеклась, когда он накрыл ее руку своей.
— Пенни, пожалуйста, не надо объяснений. Меня не касается, чем вы занимались до того, как мы встретились. Только будущее имеет значение. — На его лице светилась добродушная улыбка. — Брак, не осложненный фиктивной договоренностью, будет для нас обоих, по крайней мере, для меня, не таким болезненным. Примите мои условия спокойно и без возражений, потому, что в ваших интересах выполнить мое желание. Я же в свою очередь буду рад насладиться жизнью гармоничной и свободной от взаимных упреков, которые разрушают очень много, так называемых «браков по любви», когда безмятежные дни медового месяца оказываются позади.