— Трудно этому поверить! — Он скептически взглянул на нее, густые брови поползли вверх, и в серых глазах зажглись искорки смеха. Он взял ее за руку. — Но, пожалуйста, не чувствуйте, что вы обязаны что-то делать. Получается всего по три бокала, но не волнуйтесь, в случае крайней необходимости я могу справиться и с четырьмя.
Только он не сделал этого, подумала она двумя часами позднее. Скорее всего, он вряд ли выпил и два бокала! Сама Пенни даже не заметила, как запивала шампанским восхитительно вкусный торт, как легкий букет чудесного напитка освежал ее пересохшее от волнений дня горло.
Когда они поднялись из-за стола, у нее было какое-то необыкновенное состояние. Голова немного кружилась, но чувствовала она себя наверху блаженства. Дойдя до выхода, она чуть было не оступилась, но Сол вовремя пришел ей на помощь, его сильная рука обвила ее талию.
— О, простите, — пролепетала Пенни, делая усилие, чтобы идти, как ни в чем не бывало, когда свежий воздух коснулся ее раскрасневшихся щек. — Я ведь предупреждала... — в ее голубых глазах стоял упрек, она заметила его насмешливый взгляд, — боюсь, это у нас семейная черта...
— Алкоголизм? — Сол остановился и серьезно посмотрел на нее. Вид у Пенни был озабоченный. — А теперь, любовь моя, ты должнамне сообщить правду...
— Нет! — воскликнула Пенни. Сейчас она не могла понять, дразнит он ее или говорит серьезно. — Неумение переносить алкоголь. Так же было и с Таппи. — Она доверчиво улыбнулась, глядя в глаза удивленного Сола. — Таппи уже после первого глотка почти теряла над собой контроль. — Пенни остановилась, дотронулась холодной рукой до разгоряченной щеки, борясь со смущением. — Только, конечно, тогда она была беременна, но еще не знала об этом... О Господи... — Пенни снова замолчала, опасаясь, что выглядит совсем дурочкой, и ожидая, что сейчас он ее прервет, этот человек с густыми темными бровями, который только что стал ее мужем и который смотрит на нее каким-то странным взглядом.
Она совершенно не ожидала, когда он с улыбкой быстро поцеловал ее в щеку и прошептал на ухо:
— Ну, не расстраивайся так, милая! Опьянение от хорошего шампанского проходит быстро. Если не на своей свадьбе, то когда же еще можно себе позволить немного выпить? — И напоследок нечто столь же сладостно-горькое, как вино: — В конце концов, это ты можешь всегда себе позволить!
Пенни совершенно не запомнилась поездка в аэропорт, прохождение через таможню и паспортный контроль, ожидание перед вылетом в удобной комнате отдыха, где три часа показались ей минутами, — и она оказалась в «мягком кресле салона первого класса реактивного самолета местной авиалинии, отправляющегося в Париж.
Далеко внизу в неясной мгле под облаками был пролив. По правде говоря, этот ее первый полет в самолете разочаровал Пенни: никакого ощущения скорости или освобождения от цепей, связывающих человека с землей. Если быть честной, то она испытывала гораздо более сильные ощущения, мчась в машине по автомагистрали Ml .
Оторвавшись от окна, она взглянула на Сола, погруженного в чтение «Таймс». Он был слишком занят, чтобы заметить, как она рассматривала его профиль. Пожалуй, впервые она могла так близко и так спокойно наблюдать за ним. Пенни вздохнула. Вот интересно было бы нарисовать его! В шестнадцать лет она изучала основы графического искусства и, пока не начала специализироваться, как художник-гравер по стеклу, была самой талантливой на занятиях по рисованию с натуры. И теперь она почувствовала, с каким удовольствием взяла бы лист бумаги и уголь.
Принято считать, что красота более свойственна женщинам. Сейчас, глядя на то, как щедра была природа, вылепив такое совершенное лицо Сола, она подумала, что, пожалуй, с этим утверждением можно бы и поспорить. Конечно, мужское лицо грубее, челюсти тяжелее, нос и подбородок резче очерчены, но с поразительной справедливостью этот недостаток мягкости природа компенсирует, давая мужчине красивые волосы, густые ресницы, чувственный рот.
Несомненно, у всех по-разному, но для Сола природа-мать постаралась вовсю. Она щедро одарила его: у него мягкие густые волосы, темные, как ночное беззвездное небо, обаятельные светлые глаза с каким-то необыкновенным блеском, темные длинные ресницы, прямой, изысканной формы нос, красиво очерченный рот, решительный подбородок...
Странное тепло наполнило Пенни. Она изучала лицо Сола, как художник, как сторонний наблюдатель, но все тело ее откликнулось на впечатление от этого наблюдения, она почувствовала, что дрожит от возбуждения. Такое возбуждение испытывает каждый художник, рисуя свою модель, это волнение творчества, увлеченности работой. Что-то подобное она переживала, бродя по залам Национальной галереи или Галереи Тейта , но все же тогда было по-другому — никогда так не трепетало ее тело, не волновалась ее кровь! Она снова повернулась к окну и стала смотреть на проплывающие внизу облака. Не верилось, что так быстро пролетело время, казалось, Сол только что предложил ей выйти за него замуж. Верный своему слову, он взял на себя все приготовления, все хлопоты — и выполнил все идеально, вплоть до покупки ее туалетов!
Она беззвучно засмеялась, вспоминая свою ярость, когда он явился к ней, настаивая, чтобы она поехала с ним в Лондон, где он собирался передать ее в руки своей секретарши, которой поручил объехать с Пенни лучшие магазины модной одежды и купить все необходимое для медового месяца.
Пенни было обидно, ведь таким образом он ставил под сомнение ее вкус. Может быть, ему не понравилась отделка синим шелком на черной шерсти ее платья, а может быть, у него так всегда заведено, что все его дамы одеваются с помощью секретарши...
Страхи Пенни рассеялись, как только они с Лиз вышли из офиса. Эта элегантная женщина около пятидесяти лет, привлекательная и дружелюбная, мгновенно завоевала симпатии Пенни. Лиз сказала ей, как сожалеет она о гибели Майкла, выразила ей соболезнования в связи со смертью сестры и стала рассказывать, как она обрадовалась, когда Сол сообщил ей о своей предстоящей женитьбе.
Всего вероятнее, он говорил Лиз, что влюбился в Пенни с первого взгляда еще на крестинах Люси. Возможно, таким образом, он спасал свою собственную гордость, но Пенни была ему благодарна и не стала развеивать эту иллюзию.
На ее осторожный вопрос о перечне магазинов, которые Сол советовал посетить, Лиз понимающе улыбнулась.
— Это не то, что вы, возможно, подумали, моя дорогая. Могу вас заверить, у вас нет причин ревновать Сола. Слишком долго не заживали раны после его первого брака. Поверьте мне, я работаю с ним очень давно и, честно говоря, думала, что он так и не женится до конца дней своих, пока в его жизни не появились вы.
Пенни встретила это сообщение со слабой улыбкой. Брак на условиях, предложенных Солом, вряд ли будет таким уж радостным... Ее утешала мысль, что она не заняла в его жизни места кого-либо, к кому он был по-настоящему привязан. Кроме Таппи, устало подумала Пенни. Конечно, Солу удавалось скрывать эту связь... но ему приходилось быть особенно осторожным с Майклом, который работал с ним в одной фирме!
Спохватившись, что Лиз все еще говорит что-то, Пенни заставила себя прислушаться.
— Мы часто принимаем зарубежных посетителей, — объясняла между тем Лиз. — Их жены порой хотят приобрести последние новинки лондонской моды, что-то, что было бы дороже ассортимента розничной продажи, но дешевле продукции высокой моды. Из них очень многие предпочитают, чтобы я сопровождала их в походах по магазинам и помогала делать покупки, поэтому Сол решил, будто мне нравится это занятие, эта возможность постоянно быть в курсе последних веяний моды.
На деле помощь Лиз оказалась неоценимой. Пенни получала огромное удовольствие от одного только вида красивой и добротной одежды. У нее никогда не было таких туалетов, она прежде старалась не думать о них, потому, что не было денег, как, впрочем, и возможности показаться в таких туалетах на публике. Так уж сложилась ее жизнь, что она мало где бывала.
Конечно, размышляла Пенни, удобно расположившись в кресле самолета, если бы их мать не страдала от последствий первого из своих ударов, случившегося за несколько месяцев до того, как им с Таппи исполнилось по двенадцать лет, — ударов, которые, в конце концов унесли ее в могилу, возможно, все сложилось бы иначе. Но вышло так, что ее нельзя было надолго оставить одну в доме. Пенни отвергла предложение сестры и предпочла оставить маленькую студию, где работала перед этим уже полтора года, и стала работать дома. Это было нелегко, но природные способности, ежедневный труд и дружеская поддержка бывшего учителя, который помог организовать выставку ее работ в библиотеке Боро7, — все это дало наконец свои результаты: то, что она рассматривала как «надомную работу», процветало и ко времени, когда ее мать скончалась от второго, оказавшегося роковым, удара, начало приносить плоды. И тогда она приняла жизненно важное решение — продолжать развивать собственное дело и не возвращаться в студию. Самое трудное позади, рассуждала Пенни. Теперь она знает, как избежать многих опасностей и ловушек, умеет вести бухгалтерский учет, ее книга заказов постоянно пополняется. Что плохого может случиться?
7 Разговорное название района Саутуорк в южной части Лондона.
Задавая этот вопрос, она, конечно, искушала судьбу. Прерывая свои воспоминания, Пенни старалась себя подбодрить. Она задумчиво провела рукой по мягким складкам шифонового платья и горестно улыбнулась. Это платье ей сразу понравилось. Маленький белый воротничок, светло-синяя кокетка, юбка в складку из белого шифона, перетянута синим ремешком. Ниже локтя рукава, мягко присобраны от плеча, также заканчивались синей отделкой. Посаженное сверху донизу на подкладку, платье было скромным и элегантным, подходившим для простой церемонии, но, если его дополнить шерстяным жакетом тех же мягких синих тонов, оно было идеально для поездки в Европу.
— Какое красивое! — невольно воскликнула Пенни, выходя из примерочной и останавливаясь перед восхищенной Лиз. — И что удобно — я могу надеть те же украшения, которые надевала на крестины Люси.
Тогда Пенни удивилась, почему улыбнулась стройная блондинка — помощница продавца. Только позднее, увидев цену и осознав, что это платье стоит больше, чем за неделю зарабатывает среднего достатка английский рабочий, она поняла, как смешно выглядели со стороны ее рассуждения об экономии на украшениях к этому платью.
С помощью Лиз она пополнила свой гардероб зеленым шерстяным костюмом, состоящим из прямой юбки и жакета-блузона с пряжкой на поясе и широкими манжетами на рукавах. К этому костюму очень подходила ее шелковая блузка такого же зеленого цвета с черным рисунком.
И снова цена костюма ошеломила ее, но Лиз оставалась спокойной.
— Сол огорчится, если вы будете экономить. Он хочет, чтобы у вас было все самое лучшее, — заметила она.
Пенни подчинилась, и вскоре к этим покупкам они добавили шикарное бирюзовое платье из легкой шерсти с воротником-капюшоном; оно мягко облегало фигуру. Лиз настояла на покупке еще одного платья, с довольно большим декольте, — вечернего.
Вконец растерявшаяся Пенни полностью доверила Лиз купить и остальные вещи, которые та считала необходимыми для начала семейной жизни: красивое шелковое белье, отделанное кружевами, и другие мелочи. Пенни подумала, с благодарностью глядя на секретаршу Сола, что, пожалуй, она и в самом деле получает от всех этих покупок, куда большее удовольствие, чем тот, кому все они предназначались. Но Лиз ведь не знала, что изысканное нижнее белье оценит лишь Пенни, которой предстоит его носить, если только Сол не проявит вдруг интерес к стирке!
— Может быть, купим пару джинсов и свитер? — робко спросила Пенни, вспомнив свои выцветшие потертые джинсы, которые так не нравились Таппи, тем более, что Сол решительно ей заявил: «Никаких джинсов».
И сейчас Лиз остановила ее, с улыбкой объяснив, что к ее фигуре больше подойдут полотняные, цвета морской волны, красивого покроя брюки, подчеркивающие ее стройные бедра и длинные ноги, нежели грубые джинсы, которые она привыкла носить. К брюкам они подобрали пушистый свитер, в расцветке которого перемежались бежевый, белый и цвет морской волны, с рукавами широкими в пройме и узкими в кисти и высоким воротом-хомутом. Этот свитер прекрасно дополнял брюки и делал весь ансамбль женственным и необыкновенно привлекательным.
И наконец, Лиз выбрала две ночные рубашки: одну персикового цвета с кремовой отделкой, а другую — сиреневую с серым, — обе такие соблазнительные, что от одной мысли, не дай Бог, Сол увидит ее в одной из них, Пенни бросало в жар. Но она постаралась себя успокоить: деньги для Сола явно ничего не значили, что же, до каких-то интимных отношений, то у них с Солом их не будет, так что все эти прелести покупаются просто, как дополнение к их номеру в отеле.
Самолет стал снижаться. Пенни в задумчивости закусила губу. Она так и не поняла, почему Солу нужно было везти в Париж жену. Ее робкая попытка расспросить Лиз не дала результатов.
— Время пристегнуть ремни, — Сол наклонился к ней, чтобы помочь.
Погруженная в свои мысли, Пенни не слышала, как стюардесса объявила, что самолет их сейчас приземлится в аэропорту Шарля де Голля. Париж! Мир поистине волшебный! Всю жизнь она мечтала увидеть в Лувре Мону Лизу и Крылатую Нику Самофракийскую... и музей Родена... Воображение рисовало ей сокровища Парижа, которые ей предстояло увидеть. Пока Сол будет заниматься своими делами, она купит себе проездной билет в метро и будет ездить по Парижу, наслаждаться Городом Света, как называют Париж.
Переезд из аэропорта в отель, расположенный в центре Парижа, прошел быстро и без хлопот, как все, за что ни брался Сол. Когда такси остановилось, и Пенни увидела все великолепие отеля, где они собирались жить, она мысленно поблагодарила Лиз за то, что ее гардероб вполне соответствовал этой роскоши.
Итак, номинально она его жена. Как бы неохотно он ни пошел на этот брак, она теперь обязана на публике вести себя так, как следует себя вести жене такого человека, — с должным почтением и вниманием. Она не сомневалась, что он именно это имел в виду, выдвигая перед ней свои условия, и она намерена скрупулезно выполнять их, не только ради него, но и ради себя!
Пенни размышляла о том, какие еще обязанности ей придется выполнять, когда портье, который нес их чемоданы, остановился перед дверью одного из номеров на третьем этаже.
— Вам подходит этот номер, monsieur ?
Открыв дверь и перенеся их багаж через порог, портье передал ключ от номера Солу и почтительно стоял, ожидая ответа.
— Вполне подходит, — сдержанно проговорил тот и дал портье чаевые.
Комната была огромной, пол застлан ковром розового цвета. Гардины тех же тонов, украшенные кистями, спускались со сводчатых окон, выходящих на узкий, с витой железной оградой балкон. Пенни быстро пробежала взглядом по современной мебели, стенам, оклеенным розовыми с золотом обоями, широкой кровати, в изголовье которой было множество изящных полочек. На кровати лежало розоватых тонов покрывало, простыни и наволочки цвета розового шампанского, отделанные тонким кружевом. Она замерла в восхищении, увидев превосходную репродукцию знаменитой картины Пуссена «Похищение сабинянок», висевшей над кроватью. Изображенные на картине женщины тоже были невестами поневоле, но, когда у них появилась возможность спастись, они предпочли остаться со своими похитителями...
Пенни горестно вздохнула и отвела взгляд от картины — она знала, что ее «похищение» было организовано ею самой и по совсем другим причинам. Должно быть, как она подозревала, Сол зарегистрировал их вместе, в одном номере. Быстро пройдя мимо него, Пенни оказалась возле двери в дальнем конце комнаты. Пенни была уверена, что за этой дверью найдет еще одну, пусть маленькую, комнату с кроватью на одного человека. С этой надеждой она открыла дверь и в недоумении остановилась.