Она стояла на пороге большой роскошной ванной комнаты. Ванна, кабина для душа, унитаз, биде... и еще огромный бассейн — две розовые керамические чаши, обрамленные белым с золотистыми прожилками мрамором. Темно-розовые полотенца свисали с золотистых колец. Здесь было все, что только могло понадобиться, — за исключением двери, ведущей в другую комнату!
— Очень хорошо оборудовано, — сказал Сол, подходя к Пенни и коснувшись ее плеча.
В смятении она повернулась к нему и увидела его сузившиеся глаза.
— В чем дело, Пенни? Тебе не нравится цветовая гамма? — Он явно не понимал, почему она недовольно хмурила брови.
Здесь, в этой новой обстановке, он был совершенно другим: исчезло холодное высокомерие, к которому она уже начинала привыкать, его извечная маска надменности. В ее изобретательном уме, без сомнения подогретом в тот вечер свадебным шампанским, он рисовался опасным противником, который всегда начеку, готовый нанести удар.
Конечно, успокаивала себя Пенни, его, вероятно, волнует предстоящее совещание, о котором он говорил, но на минуту ей показалось, что она вышла замуж за совершенно незнакомого человека — человека гораздо, более опасного, чем она могла предположить.
— Я думала, здесь есть еще одна комната, — осторожно проговорила она и, решившись, продолжила: — Я хочу сказать, разве здесь только одна эта двуспальная кровать? — Пенни почувствовала, как кровь прилила к лицу.
— А ты не учитываешь, что это номер для новобрачных!
Надежда на то, что произошла ошибка, что им просто ошибочно предоставили не тот номер, что был заказан, оказалась погребенной, когда Пенни увидела, как скривился в знакомой усмешке его рот.
Сол смеялся над ней! Но она не даст себя запугать! Знай Пенни, что так все получится, взяла бы с собой одну из своих старых, строгого фасона, хлопчатобумажных ночных рубашек. Она не боялась, что он соблазнит ее — Сол уже ясно дал понять, что она ему не нравится, — нет, ее унижала сама мысль, что придется лежать рядом с ним в этих фантастических одеждах из сказок «Тысячи и одной ночи», утопая в шелке и кружевах! У него не должно сложиться впечатление, что она старается соблазнить его... это действительно последнее, что могло бы ей прийти в голову!
— Но в наших обстоятельствах... — уныло возразила Пенни.
— В наших обстоятельствах, боюсь, я ничего не могу сделать. — Сол дотронулся кончиком пальца до ее маленького носа, подошел к кровати — предмету их спора — и мягко опустился на нее. Наблюдая за ним, Пенни тяжело дышала, чувствуя, как громко колотится в груди ее сердце. — Мне кажется, — заметил он, — эта кровать достаточно большая и удобная, чтобы мы вдвоем на ней разместились.
— Так не пойдет! — воскликнула Пенни. В конце концов, он сам дал ей понять, что у них будут разные комнаты, — пусть теперь выполняет свои обещания!
Его опытный взгляд скользил между тем по ее телу, по всем его изгибам, заманчиво угадывающимся под девственно белым шелком ее свадебного платья; он видел, как она сжала губы, как сцепила руки.
— Дело в том, Пенни, что, как ты уже знаешь, у меня здесь, в Париже, важный бизнес, и эта комната была заказананесколько месяцев назад, когда я рассчитывал, что моим компаньоном будет леди, которая сочла бы за оскорбление, если бы я недооценил ее чары, и если бы кровать здесь была односпальной. — Сол говорил все это с насмешливой улыбкой, спокойно наблюдая, как она судорожно ловит ртом воздух.
— Вы приводили сюда незнакомую женщину?! — Глаза ее потемнели, подбородок приподнялся.
Сол недоуменно пожал плечами с видом оскорбленной невинности.
— Незнакомую для тебя, но не для меня. Среди моих знакомых женщин нашлась бы не одна, готовая с радостью принять подобное приглашение. — Эта улыбка, застывшая на его лице, казалась ей дьявольской. — Теперь ты обеспечила мне куда более веский повод для поездки в Париж, чем некий тайный уик-энд.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
От этих слов и этого взгляда Пенни вся затрепетала. Непростительно со стороны Сола обрушивать на нее весь этот поток признаний, когда она чувствует себя такой потерянной и неуверенной в себе. Ей казалось, что ее состояние его забавляет, и она ненавидела Сола за это!
— Зачем вам понадобился повод? — наконец спросила она, нарушив молчание; любопытство одержало верх над неприязнью к нему.
— Открою истинную цель моего визита. Человек, которого я приехал повидать, очень влиятельный деятель одной из арабских стран. Он каждый год приезжает в Париж на медицинское обследование. Его пребывание здесь в это время проходит незамеченным. Но, как это часто бывает, у него есть важные деловые проблемы, которые он в это время старается разрешить. Он хочет построить в своей стране большой завод по опреснению морской воды. План строительства уже передан целому ряду европейских стран, но мой знакомый предпочитает, чтобы этот контракт был передан английской консалтинговой фирме.
— И он выбрал вашу фирму? — поразилась Пенни.
— Да, мою, — подтвердил Сол догадку, снова насмешливо взглянув на нее. — Он уже знаком с другими успешными проектами, выполненными моей фирмой, и хочет передать мне все необходимые детали, касающиеся геологических и иных исследований, которые бы сделали мой визит в Персидский залив необязательным. Он надеется, что эта информация позволит мне подготовить спецификацию более эффективную и экономную, нежели уже одобренные его соотечественниками. — Теперь его лицо было серьезным, насмешливые морщинки разгладились, резко обозначились скулы. Он говорил о важных для него вещах и всем своим видом подчеркивал это. — Ситуация в высшей степени деликатная. Мой знакомый действует неофициально. Данные проводившихся исследований настолько конфиденциальны, что их нельзя было доверить случайной оказии или послать по почте. Они могли быть переданы только при личной встрече заинтересованных сторон. Если я смогу представить моему знакомому нечто действительно превосходящее ныне существующие разработки, он поставит качество этих разработок под сомнение, но, если сейчас его намерения раскроет кто-то из его политических противников или конкурирующих с ним по личным мотивам лиц, его карьера и даже его жизнь могут оказаться в опасности.
— Промышленный шпионаж? — Пенни презрительно скривила губы.
— Нет, — резко возразил Сол. — С его стороны это патриотизм, который может для него оказаться опасным... С моей — желание победить конкурентов. — Насмешливая улыбка снова появилась на его лице. — Так что, видишь, мне пришлось замаскировать истинную причину приезда сюда; если меня здесь узнают, то личные мотивы поездки в Париж с молодой женой сразу после женитьбы прекрасно оправдают мое пребывание здесь в это время.
— Вас здесь так хорошо знают? — Пенни недоверчиво смотрела на него. — Странно, но я что-то не видела в аэропорту фотографов, жаждущих запечатлеть вас!
— Не стоит иронизировать. — В его глазах сверкнули опасные искорки. — Всего вероятнее, ты не читаешь прессу, в которой обо мне пишут. В своих кругах я очень хорошо известен. Речь идет о миллионах, моя милая, на карту поставлены национальные интересы страны, профессиональные связи. — И как бы в отместку за ее попытку посмеяться над ним Сол долгим оценивающим взглядом стал осматривать Пенни с ног до головы; этот взгляд был мучителен для нее. Наконец он снова посмотрел ей в глаза. — Так, что теперь у меня есть самый лучший шанс усыпить бдительность промышленных кругов — я провожу романтический медовый месяц в Городе Мечты с моей очаровательной женой!
— Так, значит, ты женился на мне ради жалких нескольких тысяч фунтов только потому, что твоя подружка оставила тебя! — воскликнула Пенни, вконец униженная. Одному Богу известно, что их брак фиктивный, но она искренне верила, что делается это в благородных целях.
Насмешливая улыбка Сола уступила место циничной.
— Миллионов, а не тысяч, — спокойно поправил он Пенни. — И никто меня не бросал. Как только я решил жениться на тебе, я никого другого не приглашал.
— Тогда лучше бы пригласил! — все больше распалялась Пенни, не обращая внимания на то, как расширились зрачки его серых глаз. — Лучше бы ты провел свой грязный уик-энд, чем делал меня соучастницей твоих сомнительных интриг! — Она почувствовала, что вот-вот расплачется.
— Но твое предложение сделало это невозможным, — возразил Сол. — С момента, когда я взял на себя ответственность за будущее Люси и мы с тобой решили пожениться, как мог я оскорбить тебя, уехав сюда с другой женщиной за несколько дней до нашей свадьбы?
— Я бы не очень расстроилась, — солгала Пенни, прекрасно сознавая, что, конечно, это обидело бы ее, в особенности из-за того, что Лиз почти наверняка была бы в курсе событий. Глупо было с ее стороны упрекать Сола за то, что он использует ее в своих целях, в то время, как она сама поступила аналогично по отношению к Солу. Пенни злилась на себя за полное отсутствие какой-либо логики в своем поведении.
— Расстроилась бы, — мягко настаивал Сол. — Ты гордая, и тебе нелегко взнуздать свою гордость, а в этом случае у тебя был бы действительно повод для негодования. — Он пристально смотрел на Пенни. — Я не хотел начинать наши отношения с этого.
— Так ты решил взнуздать мою гордость? — Пенни одарила его презрительным взглядом, понимая, что еще более обостряет ситуацию, но уже не в силах остановиться. Она вся дрожала от гнева и возмущения, сердце учащенно билось, в горле пересохло. Ей не хотелось идти наперекор этому сложному человеку, с которым она связала свою судьбу, но всему есть предел, и он не смеет ожидать, что она станет подчиняться любым его прихотям.
— Пенни, послушай меня, — голос его звучал мягко, хотя лицо оставалось сердитым. Он поднялся с кровати. Пенни инстинктивно отступила на шаг. — Мы оба знаем истинную подоплеку нашего брака. Мы сделали это по необходимости, и не важно, какие чувства мы друг к другу испытываем; главное, чтобы мы достигли своей цели. Но в качестве моей жены, я надеюсь, ты будешь вести себя так, чтобы я мог на тебя положиться. Особенно когда мне это необходимо. Сейчас, как раз такая ситуация. Я хочу, чтобы за пределами этой комнаты ты делала вид, будто мы так любим друг друга, что для нас более никто и ничто не существует! — Он помолчал, ожидая ее возражений, но, когда их не последовало, продолжил: — Я был искренен с тобой, потому что мне было важно, чтобы ты знала: мне могли бы помочь, но так была бы уязвлена твоя гордость. Полагаю, это дает мне право на твое расположение?
Пенни тоже так полагала и уже видела, какой спектакль перед публикой ей придется играть. Она вполне способна улыбаться своему властному мужу и во всем слушаться его, выставляя напоказ свою любовь. Она позволила себе холодно улыбнуться.
— Ладно, — милостиво согласилась она. — Я буду стараться изо всех сил, чтобы выглядеть без памяти в тебя влюбленной. А теперь извини, но я хотела бы переодеться к ужину. — Она поспешно проскочила мимо него, взяла свой чемодан и скрылась с ним в ванной комнате. Закрыв дверь дрожащими руками, она прислонилась к ней и замерла, стараясь справиться с разыгравшимися нервами. У нее было странное ощущение, что она откусила кусок больший, чем может проглотить, и единственный выход теперь — тренировать свой аппетит, чтобы приспособиться к своеобразным требованиям человека, находившегося за дверью. По крайней мере, утешала она себя, все это ненадолго, всего на какую-нибудь пару дней. Потом они вернутся в Англию, и ей уже не придется разыгрывать комедию.
Пенни приняла душ, подкрасилась, легко надушилась, надела элегантное бирюзовое платье из тонкой шерсти, которое подчеркивало ее красивую фигуру.
— Ну, как я выгляжу? — осторожно спросила она, удивленная тем, что ее смутил пристальный взгляд Сола. Он оторвался от газеты, которую читал, и внимательно оглядел ее с головы до ног. Пенни уже начала волноваться, когда он, наконец добродушно улыбнулся.
— Если ты сможешь играть свою роль так же прекрасно, как выглядишь успех нам обеспечен, любовь моя.
Сол быстро вскочил на ноги, обнял ее и повернул к окну. Мерцающие огни города бликами ложились на ее безупречную кожу. Одной рукой он взял ее за подбородок, как бы ожидая, что она выскользнет, когда он, наклонив голову, быстро коснулся ее рта. Это прикосновение обожгло ее, она задохнулась. В какой-то момент Пенни почувствовала, как в ней рождается ответный порыв — какое-то необычное ощущение, которое мгновенно исчезло, когда она увидела циничный блеск в его красивых глазах. Она поняла, что эта его короткая ласка была только ключиком, который должен был немного облегчить ей выход на следующую ступень их отношений.
Сидя в ресторане отеля, освещенном мягким светом, и наслаждаясь порцией прекрасно приготовленной жареной утки под вишневым соусом после изысканной закуски — копченой семги и креветок в сметанном соусе, Пенни готова была согласиться, что Сол играет роль преданного и любящего мужа очень искусно и не без шарма.
Ясно, что если он захочет чего-то, то идет напролом, никаких преград для него не существует! Но эта черта свойственна им обоим, и похоже, если их интересы схлестнутся, ни о каком мирном сосуществовании не может быть и речи. Сегодня еще не наступил такой момент.
Выпив легкое белое вино, она успокоилась; прекрасная еда и красиво сервированный стол, тихая музыка, льющаяся откуда-то, — все способствовало тому, чтобы Пенни почувствовала себя легко и свободно и даже начала получать удовольствие от компании Сола.
Ей льстило его внимание и то, как он наклонял свою красивую темноволосую голову, ловя каждое ее слово; его глаза с теплотой и симпатией смотрели на нее. Пенни понимала, что все это ненастоящее, но чувствовала, что ей приятен ласковый взгляд этих сияющих глаз, что вся она расцветает в теплых лучах его улыбки, как бутон розы распускается, ласкаемый поцелуями солнца. Этот образ родился в ее воображении, и она засмеялась — как далеко унеслась на волнах фантазии!
И все же никогда она не чувствовала себя более привлекательной...
— Скажи мне, — спросил Сол, когда она вежливо отказалась выпить еще бокал вина, памятуя о том, к чему это привело за обедом, — ведь правда, Таппи — не то имя, которое было дано твоей сестре при рождении?
— Ну, конечно же, нет! — Пенни улыбнулась своим детским воспоминаниям. — Ее настоящее имя Филиппа, но когда я была маленькой, то не могла правильно его произнести. У меня выходило Флюппа. И вот однажды наш пожилой сосед, увидев, как мы вместе с сестрой играем, сказал о нас: «Простое пенни и цветной двухпенсовик» . Потом это имя прилипло к сестре.
— Этот ваш сосед был не просто пожилой, но еще и слабоумный, — мрачно заметил Сол и, отвечая на ее безмолвный вопрос, добавил: — Дорогая моя Пенни, никто больше не посмеет назвать тебя простушкой!
Это был приятный комплимент, достойный жениха, и Пенни вполне оценила его, подарив Солу благодарную улыбку.
— Ну, конечно же, я простушка по сравнению с сестрой, — с напускной серьезностью настаивала она. — Таппи была необыкновенной красавицей уже в шесть лет. Все мальчишки по ней сходили с ума, но она никогда не заносилась, не была эгоисткой. Знаешь, мы с ней были очень близки, все делили — платья, книги, косметику... даже наши дневники. Каждый уик-энд мы менялись дневниками и читали, что написала другая!
Пенни вздохнула. Это были такие счастливые дни; они прошли, когда обе сестры кончили школу и избрали каждая свой путь.
Опустив голову, Пенни грустно смотрела в тарелку. Упоминание о дневнике невольно напомнило ей о том, что она недавно прочитала в дневнике Таппи. Внезапно комок подступил к горлу. Таппи никогда не рассказывала ей о короткой, но такой страстной любви между нею и Солом. Какая ирония, что и это они тоже в каком-то смысле делят с сестрой. «Сол попросил меня еще раз подумать о браке», — писала Таппи, а теперь напротив Пенни за столом сидел, глядя на нее с неподдельным интересом, тот самый человек, которого любила и отвергла ее сестра.