Хат поняла, к чему, когда поела и встала из-за стола – маленькие жрицы тут же убрали остатки трапезы, но Хат уже не замечала детей.
В дверях зала появился ее возлюбленный и господин.
* Смесь пищевой соли и соды, употреблявшаяся вместо мыла.
* Др.-егип. “хат” – первая.
========== Глава 6 ==========
Хат не задумывалась, что ей сделать – подсказало сердце: она простерлась ниц. Несколько мгновений лежала ничком перед Ра-Инени, потом встала…
Она взглянула богу в лицо. Шевельнула губами, но не смогла ничего произнести. Это был Инени, и в то же время это существо было в тысячу раз прекрасней Инени. Черные волосы перевиты золотыми лентами, глаза подведены черной краской, на шее серебряное ожерелье… белое летящее одеяние до пят…
Но не это, вовсе не это отличало стоявшего перед нею юношу от Инени. Рядом с Ра сердце переполнял восторг, как будто смертный при жизни возносился в райские кущи. Это было похоже на любовь. Это и была любовь.
- Господин… - прошептала Хат.
Ра протянул руку и провел кончиками пальцев по ее обнаженному плечу. Ей захотелось выгнуться от наслаждения, точно кошке, или с блаженным стоном упасть к его ногам.
- Господин… Почему…
- Потому что я бесконечно благ, - прошептал бог. Когда он шептал, голос его был человеческим, а не рыкающим. – Я принял облик Инени, чтобы не смущать тебя, Первая служительница.
Рука его легла девушке на шею, притягивая ближе. Они были одни – маленькие жрицы давно оставили их. Хат должна была бояться того, что случится, но в сердце не осталось места для страха. Она закрыла глаза и ощутила, как руки юного бога обвили ее талию. Хат судорожно вздохнула и обняла возлюбленного за шею. Он был хрупок, как кипарис, но не возникало и мысли, чтобы он мог согнуться или сломаться…
А потом вдруг бог отстранился. Хат в изумлении открыла глаза. Инени улыбался, и глаза его теперь светились больше, чем у смертного – Хат внезапно стало страшно…
- Иди туда, - Ра кончиками пальцев коснулся ее спины, направляя ее вперед. – Иди и ложись.
Ей сейчас предстоит возлечь с богом!..
Нет, Хат догадывалась о том, что сейчас произойдет, но неожиданно ее снова одолела слабость. Пошатываясь, первая жрица направилась в душистый полумрак. По углам опочивальни горели курильницы, над широким ложем был раскинут синий, как небо, балдахин. Само же ложе было покрыто белоснежным покрывалом. Хат никогда и не мечтала лечь на такую постель.
Она робко приблизилась к ложу и легла в прохладный лен. Наверное, ей следовало снять платье, но сделать это было страшно – тогда она осталась бы полностью беззащитной перед божеством. Но ведь она и так полностью беззащитна перед ним. Он может убить ее, когда пожелает.
Но ведь он не сделает этого – он бесконечно благ…
Хат приподнялась навстречу возлюбленному – он улыбался, склоняясь к ней; они взялись за руки, а потом бог скользнул к ней на ложе. Обнял ее одной рукой и притянул к себе, так что она всем телом прижалась к юному жаркому и благоухающему телу бога. Никогда Хат и помыслить о таком не могла.
- Мой возлюбленный господин… - прошептала она со слезами наслаждения.
- Закрой глаза, - шепнул бог. Сейчас – почти человек, для нее, для своей маленькой рабыни. Хат послушалась, и тогда полностью перестала принадлежать себе. Бог снял с нее платье. Он ласкал ее, но мог бы и не делать этого – самая близость его была лучшей лаской, опьяняла без вина…
А потом пришла боль, резкая, как отрезвление. Хат вскрикнула, когда бог овладел ею, и он успокаивающе зашептал что-то, лаская ее нагие бедра, прижимаясь губами к шее. И боль прошла, осталась только любовь, переполняющая ее. Хат была драгоценным сосудом, который Ра наполнял своей благодатью. Без него она осталась бы навеки пустой… Первая жрица, удостоенная своего бога!..
Она плакала, потому что не могла иначе. Ра с улыбкой обнял благоуханной ладонью ее шею, склонился к Хат и поцеловал.
- Спи, - прошептал бог.
И удалился, только колыхнулись занавески.
Хат вдруг почувствовала себя покинутой, нет – обманутой. Она подтянула колени к груди. Как будто у нее сейчас забрали то, за что ей никогда не воздадут…
Потом девушка окинула взглядом опочивальню и яростно упрекнула себя в неблагодарности. Тысячи девиц, наверное, мечтали бы оказаться на ее месте! Да что там! Разве может быть положение выше этого!
Хат закрыла глаза, и ей предстало юное лицо Ра.
Лицо Инени.
“Мое тело было с тобой, но моя душа поглощена демоном, - прошептал Инени с упреком. – Как ты могла дать себя обмануть?..”
- Молчи, молчи! – прошептала Хат. Она повернулась на другой бок, и теперь ей предстало морщинистое лицо матери Айи.
“Тобой овладел демон, - горько прошептала она. – Лучше бы тебе было умереть во младенчестве”.
- Молчите все!..
Хат стиснула зубы и закрыла уши руками.
“Он один любит меня, и в нем одном - истина”, - подумала девушка.
Но заснуть она еще долго не могла.
Утром ее разбудили те же девочки. Исетемхеб и Джепет, ничуть не смущаясь, приветствовали Хат улыбками.
- Привет тебе, Первая служительница, - сказала Джепет, и Хат смутила торжественность этого обращения, совсем несвойственная прежней Джепет. Как будто душу забрали и у нее, не только у Инени…
“Грех, грех!”
Хат встала, ища взглядом платье. Она вдруг подумала, что на простыне должна была остаться ее кровь, и, вспыхнув от стыда, повернулась к ложу.
Девочка-жрица уже свернула простыню – семилетняя Исетемхеб, выросшая в многодетной семье, конечно, не была смущена таким зрелищем. А может, не показала этого; но вдруг при виде ее взрослой серьезности смутилась Хат. Как будто у Исетемхеб тоже забрали что-то, чего ей никогда не вернут…
- Пойдем, - Джепет опять предложила старшей жрице руку, и Хат рассмеялась.
- Я уж думала, вы здесь и говорить разучились!
Девочка не ответила.
Ее опять повели купаться, потом предложили другой изысканный наряд. Волосы Хат стянула золотистая лента, и она вдруг со сжавшимся сердцем подумала, что для того, чтобы обеспечить ей проживание в роскоши, пришлось опустошить дома ее родных и друзей. Но на то была воля бога.
Хат опять проводили в трапезную, и опять стол был накрыт для нее одной. Вдруг не выдержав этого одиночества, девушка попросила маленьких жриц разделить с ней завтрак. Те поколебались, но потом согласились. Хат была “своя”. Осененная милостью бога, посвященная… в отличие от остальных.
Вчера ее и простых, черных людей навеки разделила стена. Непреодолимая божественная воля.
Хат снова стало грустно, но поделиться этим она ни с кем не могла.
Закончив трапезу, она осталась в зале – ей не сказали, куда идти. Больше всего Хат сейчас хотелось бы вернуться домой, к семейному очагу. Дом бога был пустым и холодным в отсутствие властелина, как будто каждая вещь спрашивала ее: что ты делаешь здесь, чужачка, смертная?..
Хат хотела уже встать, но тут послышались шаги.
Ра-Инени. Нет – только Ра.
Девушка поднялась и совершила земной поклон. Ра нежно поднял ее – он, оказывается, ничуть не охладел к ней после вчерашнего. Хат робко улыбнулась.
- Что тебе угодно, господин?
- Я решил удостоить тебя величайшей милости, - медленно проговорил он. Теперь в полный голос. Этот рыкающий божественный голос как будто опять воздвиг стену между ними, и Хат поежилась.
- Ты станешь наставницей моих маленьких слуг и служанок, Первая, - произнес бог. Он вдруг положил ладони ей на виски и огладил ее голову, глядя девушке в глаза – мурашки побежали по коже от наслаждения.
Ра приподнял ее лицо за подбородок.
- Для этого вначале я обучу тебя сам.
Глядя в восторженное лицо юной женщины-таури, гоаулд испытывал желание рассмеяться. Как просто оказалось превратить их в рабов! И женщины подчиняются еще легче мужчин, почти как дети. Может быть, это их половая особенность, необходимая для сохранения вида – такая подчиняемость самцу?
Но половое общение у таури действительно приносит большое наслаждение. Иное, нежели то, что гоаулду случалось испытывать до сих пор. Ра знал, что его сверхспособности еще умножили способности тела его носителя к получению удовлетворения, обогатили их… а когда к нему полностью вернутся силы, удовлетворение возрастет еще. Конечно, тело его носителя не стало бесплодным, даже наоборот; но он сможет настроить репродуктивную систему землянки так, что она вообще утратит способность к зачатию.
Он нежно улыбнулся своей рабыне, глядевшей ему в в лицо, приоткрыв ротик. Она даже не смела спросить, что с ней сделают дальше.
Но нет – она все-таки решилась. Ра приподнял брови с насмешливо-сочувственным выражением.
- Господин, чему ты будешь учить меня?
Ра улыбнулся.
- Вначале я обучу тебя лучшему из искусств – божественной речи. Письму.
К своему удивлению, он обнаружил у этой низкоразвитой расы зачатки письменности. Его носитель Инени что-то слышал об этом: рисуночное письмо, наиболее наглядное и примитивное. Ра уже разработал их систему дальше, для его разума эта задача была в удовольствие. Но не следует слишком развивать ум людей. Иероглифика хороша тем, что трудна в освоении, поглощает много времени и внимания… но при этом не учит думать так быстро и гибко, как древний язык гоаулдов, совершенный уже давно…
Слишком умные рабы ему не нужны.
Он некоторое время будет самолично заниматься со своей маленькой наложницей, все больше подчиняя ее себе. Она же, в свою очередь, займет трудными уроками детишек, вселяя в них вложенный в нее саму трепет перед богом. Ра уже воздействовал на них психологически, но этого может оказаться недостаточно; уроки грамоты дадут ему время, чтобы как следует опробовать на детенышах таури ментальные техники. К своему удивлению, Ра обнаружил, что общение с таури дает неплохую энергетическую подпитку: вид энергии, неизвестный ему ранее. Какое-то время он сможет обходиться без новой партии наквада – то время, которое потребуется для формирования штата личных рабов и гвардии.
- Пойдем, Первая служительница.
Бог обнял Хат за талию и ощутил, что землянка готова воспарить от восторга. Ра еще раз улыбнулся девушке и повел ее туда, куда хотел.
========== Глава 7 ==========
Во дворце им дали другие имена. Детям, отданным на поруки Хат. На пятый день после того, когда она начала преподавать им священное знание, полученное от бога, Хат пришла в классную комнату – и при виде учительницы маленькая жрица Исетемхеб вдруг утратила свою важность и с восторгом сообщила, что теперь ее зовут Хатхор.
Это имя богини, хлопая от восторга в ладоши, сказала девочка, но великий Ра разрешил ей поносить это имя, пока она служит ему. Она, сказал бог, вырастет такой же прекрасной девушкой, как Хатхор…
При этом сообщении Хат впервые стало не по себе. Да, она была счастлива, она была очарована; но ей было уже не семь лет, как малышке Исетемхеб, а почти четырнадцать… Лишать детей имен? Но ведь имена священны, так же священны, как души… Это знал каждый сын Та Кемет…
- А вас как зовут? – спросила девушка, желая испытать остальных детей.
- Анубис, - встав и ударив себя в грудь, заявил семилетний Ипувер.
- Хор, - шестилетний Ани с гордостью повторил жест своего друга.
Хат покачала головой.
Почему ей не дали другого имени? Должно быть, потому… потому, что она уже выросла! Она уже понимает, что это странно!
“Великий бог, прости меня”, - подумала девушка. Она, должно быть, невольно согрешила. Конечно, бог жил на земле, он имел обличье Инени, но это был самый могущественный бог из всех… Она не смеет судить его дела…
- А я тоже Хатхор, - вдруг вмешалась шестилетняя Джепет и засмеялась. – Великий Ра сказал, что нам с Исетемхеб будет достаточно одного имени на двоих… Это так весело!
Исетемхеб молча насупилась – ей явно не казалось, что очень уж весело; напротив, она ревновала свое новое высокое имя. Хат же при этом известии помрачнела окончательно.
- Все, довольно! – резко приказала старшая жрица, хлопнув ладонью по полированному столику, на котором лежали глиняные таблички: материал, с помощью которого бог обучал ее письму. – Садитесь, начнем урок!
“Маленькие боги” послушно сели. Конечно, называться Хатхор и Анубисом очень почетно, подумала Хат, но ведь это не сделало их богами взаправду! Такое поименование словно лишило их их истинной души…
Хат нахмурилась и приказала всем слушать ее, не отвлекаясь. Нараспев девушка стала произносить слова, написание которых детям следовало выучить; “маленькие боги” хором повторяли. У нее оказались неплохие способности учительницы, а у детей – неплохие способности к учению. Хат быстро провела очередной урок и раздала детям задание: упражняться в письме, выписывая божественные знаки, пока руки не онемеют. Снова она почувствовала благоговение перед мудростью бога. Дать людям такое прекрасное и полезное искусство!
Когда детишки разошлись делать уроки, Хат смогла остаться наедине со своими мыслями. Раньше, когда она была простой селянкой, у нее не было привычки много задумываться над устройством жизни – среди деревенских жителей это не поощрялось. Пусть думает старейшина, ему положено… А прочим людям задумываться – пустое занятие, да и грешно; надо заботиться о хлебе, да о детях, а высокие помыслы оставить тем, кто для этого предназначен. Мир таков, потому что так создан богами. Что может быть ясней?
Теперь у Хат появилось время на раздумья и побуждение к этому.
Бог проводил с нею немало часов – но довольно часто оставлял Хат одну, позволяя бродить по своему великолепному дому, точнее, по тем помещениям, которые были доступны его избранным слугам. В первые три дня Хат только и делала, что любовалась домом Ра. Он был достоин бесконечных восторгов. А сейчас… сейчас, когда она узнала такое…
Даже дом бога на время перестал казаться ей прекрасным; да и первоначальное восхищение несколько остыло. Жизнь в эти залы вдыхал ее возлюбленный господин. А в его отсутствие Хат начинали посещать новые… непозволительные, должно быть, мысли.
К чему бог готовит детей, которых забрал у родителей и лишил имен?
Он отпускал их домой два дня назад – и Исетемхеб-“Хатхор” с гордостью рассказывала учительнице, что ее родители были счастливы тем, что она живет в милости у бога. Все родители были счастливы!
А может, подумала Хат, только говорили, что счастливы… Она не знала, о чем теперь говорят ее односельчане в своих домах, тайком собираясь во дворах – Хат была отрезана от прежней жизни.
А еще родители маленьких жрецов не успели узнать, что им сменили имена. Ра сделал это после того, как они вернулись обратно.
Хат опустилась на колени, молясь божественному солнцу, чтобы бог вразумил ее. Она не понимала, что происходило со всеми ними.
Она не услышала, как в ответ на ее молитву пришел он сам. Божественная рука коснулась ее плеча, и Хат, опомнившись, повернулась к Ра и склонилась перед ним.
- Приветствую тебя, господин…
Юноша сел рядом, улыбаясь. В иные минуты он казался ей человеком, желанным человеком.
- Хороши ли сегодня успехи детей?
Хат кивнула, радуясь этому.
- Я доволен тобой, - сказал повелитель, и Хат почувствовала, как ее охватывает расслабляющий, непосильный восторг.
Она снова склонила голову.
- Могу ли я…
Бог ждал.
А Хат вдруг поняла, что сейчас перейдет грань – и, возможно, удостоится сурового наказания. Разве могла она спрашивать бога о причине его поступков!
- О чем ты хотела просить меня, Первая? – безмятежно произнес Ра. Хат казалось, что он видит в ее душе все, чего она недоговорила.
- Я хотела попросить разрешения… выйти на воздух, господин, - прошептала она. – Я хотела бы увидеть моих родителей…
Да, в самом деле – Хат не видела родителей с тех пор, как ее взяли во дворец; бог не отпустил ее домой вместе с ее учениками.