В зал, забыв о своей значительности и даже о приличиях, которые следовало неукоснительно соблюдать в доме бога, вбежал маленький Ани – “Хор”.
- Мятеж! – выкрикнул он, тяжело дыша. – Наставница! Мятеж в деревне! Воины Ра подавили его!
- Как? – крикнула Хат, вскакивая на ноги.
- Они… стреляли, - сказал мальчик, и стало видно, что он побледнел. Хат на миг испугалась, что его стошнит… и тут поняла, что случилось. Во всей белой, ужасной ясности.
- Воины бога стреляли по людям? – прошептала девушка. В глазах у нее потемнело, и она протянула руки, словно ища поддержки; но никто из детей не поддержал ее.
- Да, - ответил “Хор”, помешкав. Он не смотрел ей в глаза.
Хат что-то слышала о магических копьях, которые будто бы бог даровал своим воинам, дабы те могли без промаха поражать его врагов; эти копья стреляли огнем. Но никогда она не видела… не думала…
Вернее, запрещала себе думать…
- Кто убит? – прошептала Хат.
Перед нею встало презрительное, гневное лицо старой Айи, седые волосы под бурым покрывалом; запуганная, изможденная мать, собиравшаяся с мужеством, когда это было необходимо, но давно шатавшаяся под ударами судьбы… отец, в последний раз прижавший ее к сердцу перед тем, как отпустить к богу.
Давным-давно.
- Кто убит? – выкрикнула Хат, не заботясь о том, что ее могут услышать – не только бог, но и его высокие сановники, которые теперь часто появлялись здесь.
- Я не знаю, Первая, - ответил мальчик.
Он все еще был бледен и дрожал, точно от холода. Хат поняла, что он видит то же, что и она – своих мертвых близких. Но другие дети остались устрашающе спокойны.
- Значит, деревня заслужила это, - бестрепетно произнесла Исетемхеб. Та самая, что заботилась о Хат в болезни, что смеялась и играла с ней, что была такой прилежной ученицей…
- Заслужила? – повторила Хат, глядя на девочку, как на сумасшедшую.
Да какая разница, заслужила это деревня или нет!.. Это их семьи, их друзья!..
У Хат, сжимавшей кулаки, был такой вид, точно она готова была броситься на великого бога без всякого оружия.
- Да, наставница, - сказал второй мальчик – “Анубис”, бледненький, серьезный, но олицетворяющий собою преданность одному Ра. Нельзя разорвать сердце надвое, его можно отдать только однажды.
- Должно быть, деревня заслужила это, - твердо сказал он, спокойно и как-то отрешенно глядя на учительницу. Как будто внутренне готовил себя к убийству ради бога, если это потребуется. Конечно, он ведь тоже готовился быть воином Ра, одним из его охранителей! Ради такого жизни не жаль!..
“Кто убит?” - снова спросила Хат, но уже беззвучно; даже губы не шевельнулись. Что толку? Она только навлечет на себя подозрения. Если один из этих детишек донесет на нее Ра, ей тоже не жить.
Хат села, опустив плечи. Она не знала, когда бог навестит ее – он не появлялся у нее уже два дня, и Хат опять начала тосковать по нем; но теперь всей душой понимала, что такая тоска преступна. Нельзя любить убийцу своей матери. Кто бы ни говорил ей, что это можно и должно.
- Уйдите все, - сдавленным голосом приказала девушка, и дети, не споря, вышли; из коридора до Хат донеслись приглушенные переговоры. О чем они говорят? О том, кто пойдет ее выдавать?..
Бог пришел к ней этим вечером – точно почувствовал ее состояние. Удивительно. Хат до сих пор не изумлялась и не гордилась тем, что она его единственная наложница. Как и не задумывалась о том, почему она не забеременела – наверное, бог повелел, чтобы так было… Может, она недостойна зачать от него…
Хотя временами, а особенно теперь, Хат казалось, что это вовсе не благословение – зачать от такого существа.
Ра вошел, и вмиг, как всегда бывало, ее мысли изменили направление, как пшеница клонится в другую сторону, когда ей велит могучий ветер. Хат встала – ее пошатывало – и опустилась перед богом на колени, не поднимая головы. Она казалась спокойной, но разрывалась от сердечной муки – потребности любить это существо и потребности ненавидеть… потребности знать правду…
Бог взял ее за плечи и поднял; усадил на ложе, изящно опустившись рядом.
- Ты слышала о мятеже, Первая, - произнес он без всякого выражения.
Хат кивнула.
- Мои родители живы?..
Наконец она нашла в себе силы посмотреть Ра в лицо – и, помимо воли, ее выражение стало просящим. Ра был невозмутим, только едва заметная улыбка появилась на губах. Улыбка бесконечной снисходительности к человеческим делам.
- Да, твои родители живы, - произнес он. – Вся твоя семья жива.
Хат чуть не бросилась к его ногам с благодарностью за эту весть; потом вдруг малодушно испугалась, что не сделала этого сразу. Хат встала, собираясь опуститься на колени, но не сделала этого и теперь - и молча замерла, глядя в землю.
- Они живы потому, что не восставали на своего бога, - произнес бесстрастный нечеловеческий голос. – Пятеро жителей твоей деревни мертвы, и так будет с каждым нечестивцем, который ослушается меня.
Хат подняла глаза.
- Почему они сделали это? – прошептала девушка.
Бог солнца должен все знать, он должен быть высшей истиной! Сердце ее требовало этого, хотя этим же сердцем Хат давно понимала, что ее бог оказался не таков, как она ждала.
Ра слегка улыбнулся, и глаза его чуть засветились удовольствием. Ему это нравилось! Ему нравилось, что против него восстали, а он раздавил мятежников!
- Они сделали это по причине своего нечестия и нетерпения, - ответил Ра. – Мое милосердие коснется всех, кто его дождется. Разве я не бесконечно благ?
“Нет!..” - чуть не выкрикнула Хат.
Бог несколько мгновений изучал ее полное смятения лицо, потом, точно не видел этого выражения, надменно отвернувшись, выплыл из комнаты.
* здесь: город-предшественник Мемфиса (Мен-Нефер), древнейшей столицы Египта, название которой означает “Постоянна Красота” (фараона или бога). Город в этой повести – вымышленный; название, соответственно, означает “постоянна красота Ра”.
========== Глава 11 ==========
Хат не знала, как с ней поступят после этого – хотя что-то подсказывало ей, что… гроза опять миновала. Ра почему-то ее щадил.
“А может быть, это не Ра щадит меня – а Инени? - вдруг пришла ей в голову кощунственная и одновременно необыкновенно утешительная мысль. – Вдруг мой брат живет в нем – Инени, чье обличье Ра принял? Вдруг сердце бога слушает его сердце?..”
Значит, на молитвы Хат ответили другие высшие силы. Или же Ра оказался не всесилен.
Однако почти до утра наложница Ра не смогла сомкнуть глаз. Ей представлялись страшные картины: мертвые тела под открытым небом ее деревни, которые никто не смеет убрать; бессильный вой вдов и плач детей… Не было ли среди убитых и детей?
А может, Ра солгал ей - и ее семья пострадала?
Временами Хат охватывало такое желание самой увидеть правду, что она готова была спрыгнуть со своего царского ложа и броситься через пустыню, вплавь через реку домой. Но мысль, что тогда ее неизбежно остановят и покарают, всякий раз удерживала ее; удерживала сильнее, чем следовало бы. Но какой смысл противиться небесам? Она только погибнет зря, принеся Ра очередную жертву.
Утром следовало, как обычно, провести урок, и дети ее ждали. Должны были ждать. Но Хат так обессилела от страданий, от бессонной ночи, что решила не идти. Она и не знала, как сможет заниматься с детьми сейчас… с этими страшными маленькими рабами Ра.
Вдруг больше всего ее испугало, что дети ее действительно ждут. Что они ничуть не страдали, что веселы и спокойны.
Хат села на своем ложе, спрятав лицо в ладонях. Она ожидала свою маленькую служанку Джепет, которой вчера с нею не было; в сердце девушки вдруг зародилась надежда, что Джепет не такая, как ее товарищи. Все еще не такая, по крайней мере.
Джепет не пришла.
Вместо нее явилась Исетемхеб – серьезная маленькая жрица; суровая, но спокойная.
- Пойдем в купальню, Первая, - сказала она.
Хат встала, с трудом владея своим телом.
- Где Джепет? – спросила она, не глядя на страшного ребенка. Горло вдруг перехватила судорога от догадки.
- Джепет плачет, - ответила Исетемхеб. Тем же ровным, безразличным тоном. – У нее погиб отец. Он выступил против нашего бога и господина.
Хат взглянула ей в глаза – и встретила отрешенный, слегка презрительный взгляд. Неожиданно девушке захотелось схватить маленькую служанку Ра за шкирку, как котенка, и как следует встряхнуть.
“Ты понимаешь, что он творит, твой Ра?.. Этот человекоубийца?..”
Конечно, Хат промолчала.
Исетемхеб служила ей с не меньшей ловкостью, чем Джепет; даже более проворно и сосредоточенно. Хат каждую секунду хотелось вырваться из этих рук и броситься утешать бедняжку Джепет. Хотя бы порыдать с ней вместе, сжав ее в объятиях. Но этого никак нельзя.
“Он выступил против нашего бога и господина”.
- Что, пойдем на урок? – спросила Хат. Злая насмешка появилась в ее голосе против воли. Исетемхеб взглянула на нее с легким удивлением – она держала наставницу за руку, готовясь надеть ей на палец перстень, когда-то пожалованный повелителем. Точно так же Исетемхеб одевала своего бога после омовения.
- Нет, не пойдем, - ответила она. – Великий Ра пожелал отправиться покататься по реке на своей ладье. Он возьмет нас с собой.
“Неспроста, я полагаю”, - подумала Хат.
- Хорошо, - устало сказала она.
- Ты тоже пойдешь, - заметила Исетемхеб, точно предупреждая, чтобы она вела себя как следует. – Великий Ра приказал мне передать тебе, что ты должна будешь сидеть в ладье у его ног. Это великая честь.
При последних словах в голосе девочки появилась зависть и что-то вроде возмущения – как это можно не понимать такой чести! Уж она, если бы ей посчастливилось оказаться на месте Хат…
Когда-нибудь она займет место Хат, решила про себя Исетемхеб. Бог поймет, кто его сильнее любит!
А Хат думала, что лучше бы ей было умереть этой ночью – от руки Ра или кого-нибудь из его приспешников. Лучше умереть, чем испытать такой стыд. Она уже видела, как вздымаются в негодовании руки, указывая на нее; как люди кричат: “Вот бесстыдница, предавшая отца и мать ради демона!”
Хат потрясла головой. Конечно, такого никогда не будет.
- Закрой глаза, я тебя накрашу, - приказала Исетемхеб. – Ты должна быть безупречной.
Хат молча закрыла глаза.
Из пирамиды они вышли великолепной группой. Впервые за очень долгое время Хат оказалась на солнце. На настоящем солнце.
Они не слышали приветственных криков, не видели буйных восторгов толпы – но увидели бесконечно торжественное, красивое преклонение высших военачальников Ра. Хат со страхом заметила, что эти высокие могучие воины – в белых юбках, в белых кожаных шлемах, с нагрудными отличительными золотыми знаками, изображавшими солнечное око – вооружены теми самыми волшебными копьями-огнеметами, о которых до сих пор девушка только слышала. Кроме военачальников, бога встретил молчаливый торжественный отряд обыкновенных солдат, с обыкновенными копьями, но со свирепыми лицами. Эти готовы были растерзать кого угодно ради своего идола.
“Ради бога! Это же бог!..”
Да, это был, несомненно, бог, хотя и такой.
Ра медленно повернул голову к Хат – медленно улыбнулся; ей почудилась насмешка в движении его губ. Потом он сделал знак, чтобы Хат приблизилась и шла за ним, как рабыня в триумфальной процессии. Но детям так не казалось: маленькие жрецы – среди них не хватало только Джепет - чуть заметно возмутились против такого внимания к недостойной. Однако богу было столько же дела до их чувств, сколько до чувств Хат.
Они медленно проследовали к золоченой ладье, дожидавшейся Ра у причала. Хат видела людей на том берегу реки, и эта дорога казалась ей такой же вечной, как круговорот, который бог совершал на своей небесной ладье*.
Хат не слышала никаких восторженных кликов, которые приветствовали бы появление любого могучего земного царя; только тревожный, изумленный и благоговейный гул. Когда Ра взошел на ладью и опустился на резной трон, воздвигнутый под голубым навесом, люди на берегу стали опускаться на колени, утыкаясь лбами в землю.
Бог даже головы к ним не повернул.
Хат, как ей было приказано, опустилась на подушку у ног повелителя, а дети расселись чуть поодаль, на циновках. И только тут Хат заметила, что на ладье нет гребцов. Она изумленно завертела головой. Неужели бог забыл?..
А потом ладья тронулась – и поплыла, поплыла сама по себе, против течения! Хат казалось, что она спит; она ущипнула себя за руку, украшенную браслетами. На берегу раздались изумленные ахи и охи. Кричать никто по-прежнему не смел.
Хат видела, что вдоль берега, тут и там, расставлены воины Ра – нарядные, непоколебимые исполины, с точно такими же копьями, как и у военачальников. Она украдкой взглянула снизу вверх на бога и нечаянно подумала, что он не должен был быть и вполовину так силен, как любой из его охранителей. Бог с неразвитым телом пятнадцатилетнего юноши.
Но его сила была иной природы, намного больше любой человеческой силы…
Хат ощутила это в полной мере сейчас, видя на берегу полную благоговения толпу, покорную каждому жесту божества – если бы Ра изволил сделать этот жест. Хат не заметила не то что негодующих движений, даже смелых взглядов. Она находилась под защитой своего властелина, которому были покорны и небо, и земля.
Какое-то новое чувство наполнило ее – чувство, которое стало частью существа маленьких жрецов Ра: гордость и сознание избранности. Неверие в свое счастье. Это ее сейчас видели у ног бога, именно ее!
Наконец ладья повернула – сама по себе, вызвав теперь восторженные крики зрителей. Бог опять остался невозмутим. Позволив народу насладиться созерцанием своего лика, он плыл обратно в свой дом. Хат теперь смотрела на берег почти все время – она перестала бояться гнева людей, и ей с новой силой захотелось побывать в своей деревне. Ее сердце теперь наполняло какое-то грустно-блаженное смирение. Бог так велик, что противиться ему или возмущаться его волей – безумие.
Ладья остановилась напротив селения. И бог вдруг встал.
Хат приподнялась на колени, глядя на Ра полными изумления глазами – она вдруг понадеялась, безумная…
То, что он сказал, превосходило ее самые смелые чаяния и самые большие опасения.
- Я желаю увидеть мятежную деревню.
Ра сказал это словно бы самому себе. А золоченая ладья, точно услышав его мысли, повернула и направилась к противоположному берегу.
Маленькие жрецы, забыв о своем предназначении, вскочили на ноги, схватившись друг за друга. “Хор” чуть не плакал; даже верный “Анубис” сжал зубы, сдерживая слезы. Исетемхеб-“Хатхор” вздернула дрожащий подбородок, скрывая страх и волнение.
Ладья мягко ткнулась носом в берег, и один из слуг, ждавших на этой стороне, тут же подбежал привязать ее к шесту; он с восторгом и страхом на лице упал на колени, не вынеся близости бога. Ра, однако, не обратил на него внимания. Своей собственной особой юный солнечный бог направился в деревню, осмелившуюся восстать против него. Люди – те, кому случилось оказаться на пути Ра – поспешно падали на колени, пряча лица.
Низко опустив голову, за богом шла Хат, точно следуя к месту казни.
* Согласно представлениям древних египтян, Ра каждое утро поднимался на своей ладье в небо на востоке, опускаясь вечером на западе, чтобы в царстве тьмы вступить в схватку со своим извечным врагом, змеем Апопом.
========== Глава 12 ==========
Хат видела очертания хижин, глиняные изгороди и коричневые бедные платья уже отсюда. Внезапно ей захотелось зажмуриться, чтобы не видеть этого; остановиться, чтобы не оказаться в этом разоренном месте. Но бог неспешно и неотвратимо шагал вперед. Он сиял посреди окружающей разрухи, как само золотое солнце, чье имя носил.