Вдруг Хат заметила впереди блеск нагрудных блях и острия волшебных копий воинов Ра. Конечно, они были посланы сюда, чтобы предупредить всякий беспорядок - заблаговременно.
Это внезапное решение бога было тщательно продумано, неожиданно поняла девушка.
Она думала, что все в деревне спрячутся, когда увидят своего повелителя, которому они изменили; но, к ее удивлению, те, кто был на улице, остались на месте – каждый где был. Они припали к земле, точно искали у нее защиты; и из-под своих рваных накидок, нестриженых черных волос поселяне продолжали смотреть исподлобья на своего мучителя и его приспешников. Впервые Хат заметила, что в ее родной деревне пахнет навозом и отбросами; различила ужасающую нищету одежды поселян, черные от грязи ногти, худые лица. Или, может, они стали такими только теперь?..
Плача в деревне тоже не было слышно – только прислушавшись, Хат различила всхлипывания в каких-то домах.
“Где же мертвые?” - подумала она.
Из хижин при появлении Ра начали высовываться другие люди. Они замирали, глядя на божество; потом опускались на землю и продолжали глядеть на него, с угрюмым вызовом рабов. Никто ничего не говорил – ни бог, ни повстанцы.
Хат вдруг осознала, что охранников Ра в ее деревне всего трое. На всю эту мрачную, озлобленную, дикую толпу. Однако бога это, казалось, ничуть не беспокоило.
Светоносный юноша сделал знак одному из своих воинов, и тот немедленно подошел, беря наизготовку копье. Те из поселян, кто оказывался на его пути, молча шарахались в стороны.
- Назови мне дома, поднявшиеся против меня, - медленно и веско проговорил Ра, обращаясь к своему охранителю.
Воин склонил голову.
- Этот, - своим копьем он с ненавистью указал на одну из хижин. Ту самую, в которой приглушенно рыдали. – Этот, - он указал на соседнюю.
“Дом бедной Джепет”.
- И дом старейшины, - закончил воин.
- Пусть семьи убитых мятежников предстанут передо мной, - так же бесстрастно сказал бог. – Собрать их немедленно! – закончил он, неожиданно повысив голос.
При последних словах глаза его вспыхнули.
Воин отдал поклон, и тут же все трое охранников, вздымая копья, устремились в разные стороны.
- Выходить! – свирепо крикнул тот, который отчитывался перед Ра. Его копье угрожающе щелкнуло, словно бы раскрывшись на конце – как будто готовилось распуститься огненным цветком… или выстрелить смертью в любого из непокорных.
Из домов медленно, шатаясь и то и дело останавливаясь, показались всхлипывающие женщины, дети и старики. Среди них был и старейшина. Но среди провинившихся были не только самые слабые: к своему ужасу, Хат увидела нескольких юношей, в числе их Метена. И вид у бывшего друга Инени, когда-то поведавшего своим односельчанам о прибытии благого бога, был сейчас отчаянно-ненавистный.
- Узнаешь, демон, как пить нашу кровь! – вдруг хрипло и яростно выкрикнул Метен, глядя в лицо бога. Хат так и не успела понять, как это произошло: мановение руки Ра, а может, порыв сердца его преданного воина… в воздухе пронесся всполох огня, и Метен упал мертвым. Женщины и дети закричали, отпрянув в разные стороны. Наконец селянки зарыдали громко; упав рядом с мертвым, заголосила мать Метена, посыпая голову землей.
- Пощади нас! Пощади! – раздались голоса со всех сторон, преимущественно женские; но под грозно подъятыми копьями воинов бога, готовых к убийству, все оставшиеся жители деревни попадали на колени, лицом в землю, закрыв головы руками; жест полной покорности и безысходности. Хат услышала, как кто-то из маленьких жрецов Ра тоже заплакал; они давно уже потеряли свой гордый вид, превратившись в таких же перепуганных детишек, как и те, что сейчас ревели на земле под угрозой смерти.
Она сама едва сознавала себя от страха: казалось, эти ужасы происходят с кем-то другим… вот-вот она снова окажется в доме бога, под его сияющей защитой…
- Возьмите его и отнесите в пирамиду, - прозвучал божественный голос. Ра указал перстом на тело Метена. После чего, не оглядываясь и не задерживаясь, повернулся и направился к своей волшебной ладье.
Маленькие жрецы, сбившись испуганной кучкой, побежали за своим новым отцом и господином; ничего другого им не оставалось. Кроме того, ни один из них не хотел оглядываться на кровь и смерть. И, наверное, каждый из детей чувствовал, что деревня не примет их обратно – их, забывших свое родство…
Хат не удержалась и оглянулась – к счастью, она не увидела никого из своей семьи; зато увидела, как двое воинов Ра несут следом за ними тело Метена, с брезгливой ненавистью держа его за руки и за ноги. Ей послышалось, словно бы мать Метена попыталась удержать их; но, может, только послышалось. Да и какая разница? Что несчастная может против воли бога?
Ра и его слуги вновь разместились на ладье, и опять она сама собою двинулась обратно. Народа на берегу было гораздо меньше – а кто остался, при виде бога пали ниц и уже не поднимали головы, пока Ра не отбыл. Свидетелей у казни в деревне было больше, чем показалось Хат.
“Зачем ему тело Метена? - с неожиданным новым страхом подумала Хат. – Как жестоки и непостижимы желания богов!”
Ладья причалила, и бог, так же без единого слова или жеста, которые разъяснили бы, что он намеревается сделать, вышел на берег и направился в свою пирамиду. За ним вылезли его маленькие слуги – теперь угрюмые, испуганные, заплаканные. Хат чувствовала, что в этот миг они как никогда похожи на себя прежних – близки сердцем ей, ближе к бунту, чем когда-либо ранее.
Но так же она чувствовала, что этот миг пройдет и не повторится. Дети быстро все забывают. Особенно когда оставляют позади грязь и страдания, ожидая для себя впереди столько благополучия, сколько могут вместить их маленькие умишки.
Бог молча скрылся в своем доме, и следом за ним молча вошли слуги – они тотчас же разделились: Хат отправилась к себе, а дети последовали за Ра.
Процессы гниения еще не начались, поэтому восстановить жизнедеятельность организма было возможно. Кроме того, таури был очень молод и здоров, а значит – воскрешение пройдет без труда. Ра сам проследил за тем, как его укладывают в саркофаг, ощущая смесь торжества и брезгливости при виде грязной рванины, которая соприкасалась с чудесным устройством. Потом, приняв знаки почитания от воинов, бог приказал им немедленно удалиться.
Поддавшись чему-то вроде любопытства, Ра некоторое время смотрел на смуглое лицо со сросшимися черными бровями и страдальчески приоткрытым ртом, черные косы, перевитые обрывками веревок. Потом отошел от устройства и, немного помедлив, направился в свои покои. Все равно выход из зала туда, а значит, таури не минует его.
Действительно интересно – ему никогда прежде не случалось оживлять мертвых таури.
Бог сел на свое ложе, прикрыв глаза, предавшись созерцанию своего совершенства; а его маленькие слуги с любовью и трепетом принялись снимать с него одежды, загрязненные соприкосновением с преступниками. Ра сейчас очень хорошо чувствовал настроение своих жрецов. Они были испуганы, но преданность их не уменьшилась – наоборот, проявленная богом суровость заставила их еще больше почитать его и ценить свое положение. Как же они будут потрясены, когда из зала воскрешения выйдет оживший убитый.
Они воочию увидят, что милосердие и могущество их бога не знает границ.
Метен открыл глаза.
Он лежал, как показалось ему, в громадной светящейся раковине, точно родился в ней заново подобно жемчужине. Юноша резко сел, ощупывая грязной рукой грудь. Он хорошо помнил, что в него выстрелил один из людей, служивших небесному демону. Где же рана? Неужели он был мертв и воскрес?..
Память о боли подсказала ему, что случившееся не было сном – в него действительно выстрелили. Но почему же он совершенно цел? Метен схватился за край саркофага, в испуге и растерянности оглядывая огромный зал. Он во дворце Ра?
Метену было страшно, но вместе с тем он чувствовал необыкновенный прилив сил. А ведь он еще не отвык чувствовать себя сильным и деятельным. Ему только-только минуло шестнадцать лет.
Юноша перебросил ноги через край саркофага, и через мгновение уже стоял рядом со своим временным гробом. Взглянул на свои черные от грязи босые ступни, смотревшиеся так уродливо на блестящей облицовке пола; потом снова, часто дыша от испуга и возбуждения, оглядел зал. Да, это, несомненно, дворец Ра. Так значит, бог приказал его воскресить после того, как его убили?
Метен нашел взглядом выход, но несколько мгновений не решался двинуться с места. Откуда ему знать, сколько там может быть врагов? Но ведь его оживили… значит, им не нужна его смерть?
Метен неуверенно направился к двери, одновременно пытаясь плотнее запахнуть свой рваный плащ, надетый на голое тело прямо поверх набедренной повязки. Он ненавидел угнетателя, который вселился в его друга Инени и назвал себя Ра; но, помимо воли, юноша начал чувствовать свою малость и неуместность в этих палатах. Что же с ним сделали здесь? И чего от него хотят?
Он отпахнул легкую голубую занавесь, разделявшую два помещения, и шагнул вперед. Почти сразу же Метен остановился, увидев Ра.
========== Глава 13 ==========
Исетемхеб, подававшая Ипуверу-“Анубису” тяжелую пектораль* для господина, заметила движение у выхода; она разжала пальчики и выронила драгоценность.
В дверях стоял тот самый грязный преступник, который осмелился оскорбить бога и которого за это… убили…
- Господин, - прошептала бедная девочка. Двое мальчишек-жрецов тоже застыли с разинутыми ртами. Для одного дня этого было слишком много.
Ра повернулся к Метену, отстранив рукой жрецов. Он величественно встал. Пектораль так и осталась ненадетой – длинное распашное одеяние полностью открывало смуглую грудь.
Метен поперхнулся, потом сделал шаг назад. Счел бегство унизительным и остался где стоял, зажав в кулак занавеску.
Исетемхеб моргала, глядя на нежную голубую ткань, скомканную в руке недавнего мертвеца.
- Ты убил меня, а потом воскресил? – наконец сумел выговорить Метен. В голосе появилось больше трепета, чем он хотел ему придать. Юный бог с лицом его друга поднял брови и слегка улыбнулся. Он неспешно направлялся к Метену, и тому становилось все труднее оставаться на месте.
- Да, - проговорил демонический голос. – Ты был убит за оскорбление моей святости, но я бесконечно благ. Я вернул тебе жизнь, поселянин.
Ра остановился совсем близко от Метена – тот обонял аромат его притираний, видел блеск выхоленных волос. Темные глаза, обведенные краской, казались очень глубокими – куда глубже, чем у Инени – и одновременно какими-то пустыми.
- Где мой друг Инени? – спросил Метен.
Его начала бить дрожь от близости этого существа. Как бы он ни крепился. От небесного демона исходила какая-то сила, которая заставляла человека желать подчиниться ему.
Ра снова мягко улыбнулся, не отрывая взгляда от лица юноши.
- Он послужил высшей цели, смертный, - сказал он. – Он отдал себя мне. Это все, что тебе следует знать.
Маленькие жрецы все превратились в слух. Но ни Ра, ни Метен их не замечали. Метен сжал кулаки, раня свои ладони изломанными ногтями.
- Зачем ты воскресил меня? – спросил он почти с вызовом. Он старался не показывать пробудившегося в нем страха – Метен понимал, что так же легко, как воскресить, его могли убить снова. Это было не то, что сгоряча подставиться под волшебное копье там, в деревне.
- Ты не хочешь поблагодарить меня, опустившись на колени? – с легким удивлением, которое казалось и нарочитым, и настоящим, спросил в ответ Ра. – Или вы, таури, так ничтожны, что даже не способны быть благодарными божеству, подарившему вам жизнь?
Метен вздрогнул. Помимо того, что от него требовали преклонения, он уловил еще какое-то чуждое слово. Ра и сам осознал свою ошибку и досадливо отвел глаза.
- Как ты меня назвал? – спросил Метен бога.
- Это неважно, - ответил тот. На гладком юном лице появилась усмешка презрения и превосходства. – Так ты не собираешься благодарить меня, смертный?
Метен опустил глаза. Воины Ра убили его отца, оставив троих малолетних сирот, не считая него. Но ведь его отец сам поднялся против Ра, а это было высшее и могучее существо, даже если не бог… И Ра действительно воскресил его…
- Я благодарен, - тихо сказал юноша. Метен покраснел от стыда за то, что оказался в таком положении. И сквозь этот стыд пыталось пробиться осознание чуда, которое еще не захватило его в полной мере – он был мертв и воскрес! Он снова живет! Может ли это быть?
Ра повернулся и направился прочь, точно счел, что достаточно усладил взор смертного, позволив созерцать себя вблизи. А Метена охватило беспокойство, даже сильный страх. Что с ним будет теперь?
- Что ты со мной сделаешь? – громко спросил он. Ра остановился, не поворачиваясь к нему.
- Завтра ты вернешься домой и явишь деревне мою милость тем, что ты жив.
- А сегодня? – хрипло спросил Метен. Ноги подгибались - он боялся поверить в то, что, кажется, уже ожидал услышать…
Ра покосился на него через плечо, с которого соскользнуло украшенное бирюзой голубое платье.
- Сегодня ты сам увидишь малую часть чудес, которых удостаиваются мои избранники, - медленно сказал он. – Сегодня ты будешь гостем во дворце бога. Радуйся, поселянин.
“Следует еще проследить за реакциями его организма, - подумал гоаулд. – Может пригодиться в дальнейшем”.
- Почему ты так поступаешь со мной? – выговорил юноша.
У него чуть не вырвалось: “почему ты так милостив ко мне”.
- Потому что я велик и благ, - ответил Ра, при этих словах направившийся дальше. Метен на мгновение почувствовал желание остановить его, выразить свою благодарность и восторг так, как от него и хотели – упав на колени. Но юноша вспомнил об убитом отце и промолчал, сжав зубы.
Он увидел, как бог что-то сказал двум своим маленьким слугам, которых – как хорошо помнил Метен – Ра взял из его же деревни. Один из мальчиков кивнул, после чего оба направились к нему, с серьезным видом – видом посвященных и получивших ответственное поручение.
- Великий Ра приказал нам позаботиться о тебе, - произнес тот, что выглядел старше – с обритой головой, на которой был оставлен только один длинный локон, переплетенный лентой. У второго на голове была круглая плотно прилегающая шапочка с золотой каймой, из-под которой на затылке был выпущен наружу такой же локон*. Метен догадывался, что голова младшего тоже обрита. У них и глаза были накрашены.
- Что это вы собрались со мной делать? – спросил юноша, ощутив явственную неприязнь к диковинному виду слуг Ра.
- Мы вымоем тебя и переоденем, - ответил старший. Ипувер, вспомнил Метен. Он заметил, что Ипувер смотрит на его грязный плащ с отвращением.
Метен несколько мгновений смотрел на них с неприязнью и замешательством; но, в конце концов, в этом предложении не было ничего оскорбительного. Люди в его деревне часто купались вместе, и он нередко видел голыми этих же самых ребятишек. Юноша пожал плечами.
- Ну хорошо, - неохотно сказал он. Действительно, не годилось ходить по этому дворцу таким оборванным. Пусть переоденут его во что-нибудь приличное.
- Идем за мной, - сказал Ипувер. – Хор, принеси для него одежду! – приказал он младшему жрецу, и тот кивнул и быстро куда-то направился.
- Как ты его назвал? Хор? Это же бог, - сказал Метен, с опаской следуя за мальчишкой через опочивальню Ра.
- Те, кого Ра приближает к себе, становятся как боги, - с пренебрежением к невежественному простолюдину отозвался Ипувер, не оборачиваясь. – Я – Анубис. Великий Ра дал нам эти имена, потому что мы будем как боги, когда вырастем.
Метен только рот открыл.
Ипувер-“Анубис” завел его в ванную комнату, которую юноша не с первого взгляда признал за таковую. В деревенских домах не бывало никаких ванных комнат. Его односельчане только посмеялись бы над этим и осудили тех, кто так роскошествует.
- Раздевайся, - сосредоточенно сказал маленький жрец. Он отдернул пурпурную занавеску, и у Метена вырвался изумленный возглас при виде сияющей ванны, сделанной из какого-то неизвестного металла.