– Куда ты меня тащишь? – спокойно спросил омега.
– В коридор. Если сейчас кто-нибудь психанет, начнется истерика и давка. Я ничего не вижу, но помню, как выйти наверх. Надо подняться к вертолетным площадкам.
– Поторопись, арка не разрушается, вода прибывает.
То, что уровень воды повышается, Терен чувствовал – было по колено, стало по бедро. Он растолкал препятствия, едва не вывихнув плечо, коснулся стены, убеждаясь – да, проем, проход, можно двигаться, ориентируясь по барельефу. Омега по-прежнему позволял обнимать себя за живот. Не брыкался, не сбрасывал руку. Так же спокойно, как и прежде, спросил:
– Ты соображаешь, что делаешь? Это святотатство.
– Я бы не назвал это святотатством… – возразил Терен и заткнулся после объяснения.
– Я не тебе! Убирай его, идиот!
– Я не могу! – придушенно ответил знакомый голос. – Я пытаюсь, а ему все равно. Он…
Раздался громкий плеск. Рядом с ними отирался тот самый придурок с необузданной магией, которого ругал инструктор. И, похоже, тут же рядом плавал его варан. Действительно, святотатство.
– К вашим раздевалкам направо или налево? – спросил омега. – Возьмите снаряжение на всякий случай.
– Направо, – ответил Терен и двинулся по коридору, преодолевая сопротивление воды и касаясь ленты барельефа.
Боль, прокатившаяся по телу после удара молнии, не прошла совсем – осталась петлей на запястье, как будто… Мелькнула надежда: а вдруг это знамение, и синеглазый ищет не новенького в триаду, а второго альфу, и с одним можно будет поругаться и договориться, и… Омега высвободился, не позволяя себя обнимать, зато взял за руку. Это уняло саднящую боль. Идти, сцепляясь пальцами, было лестно и приятно. Мешала колкая мысль – кажется, омега взял за руку и того придурка, замыкая цепочку. И только бестолковый варан плыл за процессией сам по себе.
В зале для молений началась ожидаемая паника. Крики перекрывали раскаты грома, омеги и альфы бросились прочь от алтаря, спасаясь от избытка воды – диковинного происшествия для засушливого Эсанта. Волны и плеск пока еще были далеко позади – Терен с придурком возглавили бегство, спасая омегу. Коридор шел вверх, уровень воды снижался. Вскоре под подошвами зачавкали мелкие лужи.
– Проем. О, тут свет. Слабенький, из подвального окошка. Не открывай глаза!
Терен зажмурился после окрика.
– Скажи номер ячейки, я заберу.
– Шестьдесят четыре.
– Не утруждайте себя, эсинбат, – судя по звукам, придурок двигался быстро и уверенно. – Я унесу два комплекта снаряжения. Выходите наверх, я догоню.
Терен почувствовал на лице прохладную ладонь, окунулся в знакомый запах. От шеи, вниз по спине, до самого копчика, пробежала волна мурашек. Давно забытое удовольствие – прикосновение омеги. Ох, Таурх и Ашер, зачем же вы дразнитесь? Как же хорошо…
– Сейчас мы войдем в темный коридор. Попробуй открыть глаза.
Терен выполнил указание. Резь, радужные пятна… еще раз зажмуриться, снова открыть… нет, пока не получится.
– Пройдет. Временная слепота после молнии держится до часа. Еще рано волноваться. И все-таки я попрошу врачей тебя осмотреть. Сейчас толпа врачей набежит – как же, такое ЧП!
Терену было наплевать и на врачей и на слепоту. Он осторожно терся носом о пальцы омеги, стараясь не переходить границы приличий. Можно соврать, что зрение не возвращается. Лишь бы еще часок побыл рядом, касался.
– Осторожно, ступеньки! Десять ступенек, площадка, еще десять. Брысь из-под ног, кому сказал!
Кажется, омега отвесил безмозглому варану пинка. Точно женатый, ни один холостой не рискнет так бесцеремонно строить незнакомого альфу. Да и возраст уже… явно не мальчик.
Сзади раздались шаги – подтянулся придурок со снаряжением.
– Осторожно! Давай-ка по пандусу… отлично! А теперь в тенек.
Терен уперся лбом в стену Цитадели и попробовал открыть глаза. Все равно омега убрал руку и отошел. Что уже цирк устраивать?.. Заплясали, задвоились пятна. Сквозь бело-зеленую пелену пробивались силуэты – омега, придурок… Нарастающий грохот – это вертолет, и смотреть не надо. А если посмотреть? Шикарный «Шмель», в меру легкий, комфортабельный, с эмблемой «Эснефти» на борту.
Вертолет нахально приземлился на дорожку – игнорируя полетные нормы, санитарно-технические требования и правила приличия. Дверь отъехала в сторону, выпуская высокого крепкого альфу лет пятидесяти и мощного варана густо-серого цвета. За ним выскочил второй альфа, немногим моложе, подал руку омеге-ровеснику. Следом за омегой на дорожку выпрыгнул еще один альфа – не старше тридцати лет, и два варана. Вараны дружной толпой кинулись к спасенному из подземелий синеглазому омеге, заметались, хлеща друг друга хвостами и выражая искреннюю радость.
– Слушайте, там потоп! Арка метров пять высотой, и из нее хлещет и хлещет! – сообщил синеглазый хозяевам варанов.
– Не рассказывай! Я хочу посмотреть!
Старший омега явно наслаждался ситуацией – рвался на место происшествия, преодолевая сопротивление своих альф.
– Пап, ты там не увидишь ничего, зал наверняка затопило!
– Хоть одним глазком!
Вараны рассыпались кучами песка. Двое альф успели проскочить вперед, квадра двинулась вниз, в подвал, навстречу потопу и неприятностям. Терен прислонился к стене Цитадели, медленно сполз вниз и сел на корточки. Вот почему синеглазый показался ему знакомым… Когда зрение вернулось полностью, Терен узнал в старшем омеге эсинбата Дамиана. Того, кто помог ему воплотить первого варана.
Тогда – ох, Ашер, это было почти двадцать лет назад! – от Терена отказался четвертый наставник. Терен ждал отчисления из Школы Боевых искусств, а дождался самой удивительной встречи в своей жизни. Его – по личной просьбе директора – отвезли на участок, где воздвигались арки для «Западного потока». Там кипела жизнь, ревела строительная техника, стыковались трубы, которые будут поставлять нефть в один из сопредельных миров. Возле двойной арки, открывавшей путь в межмирье, весело ругалась триада. Первый альфа держал на руках ребенка, второй пытался надеть на омегу кепку, чтобы предотвратить солнечный удар. Вараны грызли украденный у строителей кусок изолированного провода, ребенок плакал и желал, чтобы ему поймали оранжевую бабочку. Эсинбат Дамиан велел альфам успокоить сына – «да хоть голыми пляшите, лишь бы он не визжал!» – и повел Терена вокруг арок: «Пойдем. Глупости они говорят про медитацию, я вот никогда не медитирую, и нормально живу. Найдем твоего варана. Ты, давай по сторонам смотри, как его увидишь, сразу меня в бок толкай, поймаем». Они шли по песку, пинали отвалившиеся веточки фальгара – арки для трубопровода закрепляли по сорок-пятьдесят раз. Дамиан вывалил ворох шуток, рассказал десяток историй о варанах своих альф, и Терен перестал бояться, отпустил щекотку магии на свободу, увидел шевеление песка и показал:
– Вот он!
Дамиан провел рукой над рябью, ловко подхватил обломок фальгара. Нашел острый край, уколол палец сначала себе, потом Терену. Улыбнулся, держа в ладонях окровавленное песочное стекло, велел:
– Давай, ладонь к ладони, и зови.
Терен навсегда запомнил слияние магии, уверенную поддержку омеги, робкую власть над песком, превращающимся в живое существо. Варан тогда получился мелкий и неуклюжий, но эсинбат Дамиан хвалил и его, и Терена – и первое воплощение запомнилось на всю жизнь. А тот кусочек фальгара оплели сначала кожей, а потом уже серебром – так и появился амулет, который Терен носил на груди с отрочества, никогда не снимая.
«Яци… Того мальчишку, который сидел на руках у старшего альфы, звали Яци. Я вырос. Он тоже вырос. И подумать не мог, что он омега. Надо же, когда и где встретились».
Запястье обожгло, словно накинули и дернули раскаленную удавку. Терен расстегнул «липучку» манжета, убедился, что метка проступила ярко и отчетливо. Быстрое движение скрыло улику. Навалился удушающий страх – вот и воля богов. И что теперь будет?
– Эй! Тебе нехорошо? – синеглазый Яци присел на корточки, заглянул ему в лицо. – Ты бледный.
– Я в норме, эсинбат, – стараясь прогнать дрожь из голоса, ответил Терен. – Извините за доставленное беспокойство.
Альвар
С новой жизнью его примиряло изобилие воды. В поселении каждый глоток был на счету, душевая по пропускам – раз в десять дней, две упаковки пропитанных химической влагой полотенец на месяц, сухая чистка вещей, которые потом воняли так едко, хоть забегай. Альвар подозревал, что за три месяца в общежитии Школы Боевых искусств и месяц при Цитадели он потратил больше воды, чем за двадцать два года жизни в поселении. Ладно, надо признать, что в новой жизни кормили гораздо сытнее и вкуснее. И соки давали какие угодно, в любом количестве – бери пакет и пей. Это тоже шло в плюс. А вот остальное… муштра не так страшна оказалась, с оружием Альвар быстро подружился. Но занятия магией, безуспешные попытки обуздать варана – как серпом по яйцам. И бесконечные одергивания наставников: «Ты непочтительно смотришь на омег! В тебе нет искры веры в богов! Ты не склоняешь голову перед чудом!» Заколебали! И сбежал бы, так вернут – попал уже в систему, не скроешься.
Сегодня варан подвел его дважды. Опозорил на построении перед Цитаделью – это пережить можно, наорали и забыли. А вот то, что тварь своенравная вынырнула в коридоре неподалеку от алтаря, грозило Альвару серьезными неприятностями. Если кто-нибудь узнает. Если свидетели проговорятся. Он не выпускал из виду ни омегу, ни альфу, которые могли донести на него жрецам. Отирался рядом – благо, не прогоняли – ждал, чем дело кончится. И – заодно – рассматривал омегу.
Симпатичный. Не злой, не высокомерный. Альвар спохватился, вспомнил о почтительности, склонил голову и продолжил таращиться исподтишка. Оживший бог Эсанта, залог благосостояния граждан. Бесцельно утекающая в песок вода, охлаждающие квартиры сплит-системы, электростанции, разнообразие продуктов – вся эта благодать, неведомая предкам, зиждется на продаже нефти. Не будет омег – не будет фальгаровых арок. Не будет трубопроводов, поставляющих нефть в другие миры. Не будет изобилия.
Альвар знал, как устроен мир за пределами поселения. В книгах читал, по телевизору видел. Не особо вникал – далекая, комфортная, яркая жизнь с его существованием не пересекалась. Молитвы о рождении альфы или омеги у соседей он каждый день слышал, и даже когда-то матери сказал: «А вот бы нам братика альфу или омегу». Получил по губам – хлестко, крепко – и больше об этом не заговаривал. Позже понял: отца осудили за убийство по неосторожности, за убийство омеги – и приговор о пожизненном заключении не могло изменить рождение детей. И так повезло – по кассационной жалобе позволили отправиться на поселение, жить с женой и ребенком. Не в одиночке отсиживал.
Слово «омега» было в доме под запретом, и Альвар это принял без лишнего любопытства или ненависти. Он взрослел, видел вокруг только бет, и другую жизнь воспринимал как прочитанную в детстве сказку. Не особо интересную сказку, с капризными омегами, которым наперебой угождают альфы, а беты отдают лучший кусок. Помнится, в годы взросления Альвар примерил на себя роль альфы и содрогнулся. Быть вторым или третьим, ублажать омегу, радоваться, что может выпасть шанс пожертвовать собой – нет уж, увольте!
Почему никто не заметил, что он альфа? Потому что никому не надо это было, а мать не желала присматриваться. К двадцати годам Альвар прослыл ходоком, ублажал свободных и несвободных дамочек – неутомимо, получая слабое удовлетворение, повторяя и повторяя попытки поймать ускользающее удовольствие. Да, он не ходил по поселению с вараном. Он вообще думал, что это обычный живой варан – приблудился, привязался, сопровождает в вылазках в пустыню и отирается рядом во время работы в саду.
Альвар так и не знал, кто донес в Цитадель. Наверное, кто-то из конвойных. А, может, и кто-то из поселенцев кинул весточку на волю, надеясь таким образом сократить свой срок. Альвара доставили в ближайший город, на медкомиссию – проблем это не составило, он же не был заключенным. А оттуда – вертолетом в Школу Боевых искусств. Там всё и началось: «Каждый из нас песчинка в бесконечной картине жизни… твое предназначение – защищать омегу, открывающего арку…» В общем, ля-ля-ля. Нет, Альвар бы не отказался защитить вот этого синеглазого. Только бок о бок стоять, не десятым в толпе. Как, спрашивается, они толпой уживаются? Наверное, только делают вид, что все хорошо.
Стоило подумать – приземлился вертолет, и Альвару показали «как». Он почувствовал переплетенную магию, отметил слаженность движений, пропитанную бесконечным доверием. Квадра напомнила ему цветок. Четыре лепестка на одном стебле, кормящиеся от одного корня. Накатило, замутило – теперь он понял, почему под асфальтоукладчиком, которым управлял отец, сначала погибли альфы, тщетно пытавшиеся отвести смерть от омеги. Если бы Альвар стал частью чего-то целого…
Отхлынуло, отпустило. Он напомнил себе, что не с его увечной магией о защите и доверии думать. Опустил голову еще ниже – прежде чем уйти в подземелье, старший омега бросил на него внимательный взгляд – и сосредоточился на текущих проблемах. Донесут или не донесут о святотатстве?
Они выбрались на поверхность через один из запасных выходов, под бок скалы-варана. Судя по звукам, основная масса молельщиков добралась до Чаши Надежды – оттуда доносились возбужденные голоса, отрывистые команды. Через некоторое время появились двое фельдшеров из спасательной службы – обходили Цитадель по кругу, проверяли состояние спасшихся от потопа. Омега приказал им осмотреть второго альфу. Фельдшеры повиновались с неохотой, пытались отправить альфу на сборный пункт – «дойдет он, эсинбат, ничего с ним не сделается!» – и, в итоге, вынесли вердикт: «Здоров, зрение окончательно восстановится в течение часа». Альвар от осмотра отказался, буркнул: «В порядке». Фельдшеры не настаивали. Омега уходить к центральному входу не захотел, ткнул пальцем в вертолет, отметая вопросы. Фельдшеры ушли, посоветовав кому-нибудь сходить за сухими вещами: «Там комплекты формы раздают, вы бы переоделись, эсинбат, ни дай Таурх простудитесь!»
Сухая форма бы не помешала, но Альвар решил не двигаться без приказа. Инициатива наказуема. Он прислушался к себе: болело бедро – ударился о какой-то выступ, когда в темноте наверх поднимались; болело запястье – похоже, варан поцарапал, когда Альвар его за хвост к раздевалкам вытаскивал. Действительно – в порядке. Само пройдет, без врачей. Альвар всегда быстро восстанавливался. Думал, что это благодаря жизни на свежем воздухе, а оказалось – повышенная регенерация альфы.
Стоило подумать о варане, как непослушная магия проявилась во всей красе. Варан подбежал к омеге, присевшему на корточки рядом со вторым альфой, сунулся под руку, отвлекая от негромкого разговора, перетягивая внимание на себя. Да, Альвару было любопытно, не сговариваются ли они донести, но не так же явно это проверять! Ничего же не подслушаешь!
Как ни странно, омега не разозлился. Рассмеялся, хлопнул варана по носу – это отдавалось приятной щекоткой, будто пальцем под бок шутливо ткнули. Повернулся к Альвару, спросил:
– Ты кто такой? Я думал, какого-то сопляка первый раз в строй поставили, эмоции зашкаливают. Но ты не сопляк. С каким аттестатом Школу закончил? Белый? Кремовый?
Вот и добрались до сути дела. Первым же вопросом расколол.
– Я не аттестован, эсинбат, – склоняя голову еще ниже, ответил Альвар. – Я прошел только краткий курс владения оружием. Магия закреплена произвольно, у меня нет амулета, я не дипломированный маг.
– О!
Омега уселся на песок рядом со вторым альфой, опираясь спиной на стену. Сели, как в театре, вдвоем уставились на Альвара, ожидая развлечения. Захотелось огрызнуться, посоветовать засунуть любопытство известно куда. Варан отбежал, завертелся волчком, зарылся в песок – Альвару удалось притушить всплеск злости.
– Как это получилось?
Игнорировать прямой вопрос омеги, да еще и при свидетеле, Альвар не рискнул. Сдержанно ответил:
– Я не проходил медицинское освидетельствование в подростковом возрасте. Меня поставили на учет четыре месяца назад. После краткосрочного обучения в Школе отправили сюда, в Цитадель. Мне пытались подобрать амулет. Пока ничего не получилось.