– Я считал, что мы одни, – сказал Лоусон. – Я считал, что мы были единственными выбравшимися. Но потом мы нашли Ахрамин. Она сказала, что есть и другие сбежавшие волки. Я не знал, чему верить; я думал, что это засада, я не был уверен, что я найду кого-нибудь, когда пришёл сюда.
– Ахрамин... – Маррок пожал плечами. – Она предательница. Мы наблюдали за ней с тех пор, как Ромул спустил её на нас.
– Она говорит, что Ромул сломал её ошейник, что она вновь одна из нас, – сказал Лоусон. – Она привела нас к тебе. В ином случае, я бы никогда не вернулся.
– Она могла играть в более сложную игру с тобой. С нами.
Лоусон взял кусок хлеба и разломал его пальцами, скатывая часть в шарик.
– Если ты освободишь её, я могу обещать, что Эдон будет приглядывать за ней.
– Так отчаянно любящий её Эдон не переметнётся на её сторону? Я думаю, нет.
– Она часть моей стаи, – сказал Лоусон.
– Ульф, ты мой друг, но я сожалею, – сказал Маррок. – Нет ничего такого, чем она смогла бы заслужить наше прощение.
Лоусон вздохнул:
– Хронолог у тебя?
– Это было нелегко, – сказал Маррок, когда оторвал кусок хлеба и съел его.
– Фенрир напоминает о своём существовании? – спросил Лоусон. – Так ты получил его?
Светловолосый парень покачал головой и улыбнулся:
– Я говорю тебе, это миф.
– Кто такой Фенрир? – спросила Блисс.
Лоусон объяснил, что была легенда среди волков, что однажды великий волк Фенрир вернётся и освободит их от рабства. Это сказка, которую волчата рассказывали друг другу, особенно часто в те несколько дней, предшествующих их превращению в псов. Считалось, что однажды они вернутся к прежней славе. Однажды, кто-то поведёт их. Кто-то будет послан, чтобы помочь им. Чтобы спасти их. Освободить их.
– Просто сказка старых волков, – сказал он, улыбаясь. – Очевидно, нам не нужна помощь, чтобы освободиться из Преисподней. Мы освободили себя сами. Скольким ещё волкам удалось сбежать? – спросил он Маррока.
– Меньше, чем хотелось бы, намного меньше, – сказал Маррок. – Сотня, самое большее.
– Где они?
– Везде. Мы пошли врассыпную. Псы охотятся на нас день и ночь; многие из нас были захвачены и отосланы назад.
– Сколько здесь?
Маррок пожал плечами:
– Пятьдесят, самое большее шестьдесят. Вы видели вход в проходы? Насыпь змеи?
– Да, – кивнул Лоусон.
– Темные пути вернулись к нам, – сказал Маррок. – Сила волков возрастает.
– Я так и думал, – сказал Лоусон.
Маррок сделал большой глоток из своего кубка:
– Есть кое-что, о чём ты должен знать. Мы отслеживали псов также, чтобы избежать их. Один из наших шпионов нашёл это в остатках их лагеря. Я думаю, что должен отдать это тебе.
Он вручил вещицу Лоусону.
Лоусон уставился на ладони. Это была маленькая золотая цепочка с медальоном в форме сердца и с выгравированным полумесяцем. Пустяк, дешёвая вещица, но Тале она понравился, девушка хотела медальон, и он отдал его ей. Она всегда носила его; никогда не снимала его. Кто-то, должно быть, сорвал его с её шеи, сломал цепочку.
– Это Талы, да? – спросила Блисс.
– Да.
Ромул насмехался над ним, подумал Лоусон. Ромул знал, что волки выслеживали псов, и он хотел, чтобы кто-то нашёл его, вернул медальон Лоусону. Ромул хотел, чтобы Лоусон знал, что тот держал её жизнь в своих руках. Требуя, чтобы Лоусон пришёл за ней, спас её. Требуя, чтобы Лоусон показал себя, требуя этого, чтобы завладеть им.
– Девушка, которая убежала с вами? – спросил Маррок.
Лоусон кивнул:
– Но она не выжила во второй раз. Когда псы вернулись.
– Мы не видели волка среди них, но ведь мы могли быть неправы. Их очень много. Наши шпионы сказали мне, что стая Ромулу пробивается сюда. Они будут здесь через сутки или двое.
– Они близко, видимо, поэтому Малкольму нехорошо, – сказал Лоусон.
Маррок продолжал:
– Он собирает своих псов в Риме, к началу основания империи, как хотел Люцифер. Потеря хронолога не изменила и не замедлила его план, но я не понимаю, как он предполагает пройти по темным путям без него. Без хронолога, который бы повёл их, пути бесполезны. Он, должно быть, знает что-то, чего не знаем мы.
Лоусон размышлял над новостями, все ещё держа маленькую золотую цепочку:
– Позволим ему найти пути. Позволим ему прийти.
Маррок нахмурился:
– Что ты говоришь? Я послал волков, чтобы защитить пути от него.
Но Лоусон был непреклонен. Свет вернулся в его глаза, и его голос был уверенным:
– Когда Ромул и его псы прибудут, мы позволим им войти в проход. Позволим им идти в Рим. Я возьму свою стаю и последую за ним.
– Что? – вскрикнула Блисс.
– Зачем? – сказал Маррок.
– За пределами Ада Ромул уязвим. Особенно в Риме, ведь он должен будет стать человеком. Он будет более слабым. Разве ты не понимаешь? Мы можем убить его, Маррок. Я знаю, что мы можем. Мы должны ударить сейчас. Возможно это наш единственный шанс.
– Убить древнего волка? Ты забываешь, что он бессмертен. Только мы, новые щенки, умираем как насекомые, когда нам сломают лапки.
– Я не забыл, – сказал Лоусон. Он вытащил маленький бархатный мешочек и показал им иглу, которая сломала их ошейники в Преисподней. – У меня все ещё есть это.
Перед их глазами она выросла до размера меча, сияя золотом в лунном свете.
– Это меч Михаила, – выдохнула Блисс. – Клинок архангела. Но он был сломан, – сказала она, вспоминая, как то, что она держала, разрушилось на миллион частей.
– Небесное лезвие никогда не ломается, повелитель нашёл его после большого сражения на земле, – объяснил Лоусон. – Это было мощнейшее оружие в Адском арсенале. Он хранит Белый Огонь Небес.
Рука Бога, это было известно среди существ Преисподней.
– Он может убить то, что убить нельзя, – пробормотала Блисс, думая о крови, которую пролил этот меч. Как он использовался для плохих дел. Вампиром, который пал в своей власти. Это был меч, который убил Лоуренса ван Алена. Это был меч, который она погрузила в своё сердце, сломав дух своего отца.
– Он может убить Ромула, и он убьёт его, – сказал Лоусон сквозь зубы. – Клянусь.
Глава двадцать седьмая
В конце трапезы Маррок пожелал им доброй ночь.
– Здесь вы будете в полной безопасности, – пообещал он. – По крайней мере, до рассвета.
Лоусон покинул Блисс для того, чтобы проверить своих братьев. Девушка обнаружила несколько старых одеял на краю платформы и легла поспать, хотя сон никак не шёл. План Лоусона тревожил её. Он был так уверен, что сможет победить Ромула и, возможно, спасти Талу. А можно ли было спасти Талу?
Блисс подумала об уродливом чёрном шраме на шее Ахрамин и содрогнулась. Лоусон был переполнен надеждой, и она поддерживала его в этом решении, но это не означало, что у него были шансы на успех. Если они потерпят неудачу, то Лоусон и его братья будут мертвы или захвачены. Она не была уверена, что хуже.
Ко всему прочему, Блисс должна была найти стаю первой. Она, как предполагалось, приручит волков, вернёт их под начало Голубой Крови. Как она собиралась сделать это, если её друзья – хоть она только встретила их, она знала, что они были её друзьями – будут захвачены или мертвы? Они все ещё не знали, где Джейн, и они не приблизились к её нахождению ни на шаг.
Блисс села. Ей только что пришло в голову, как Джейн была связана с псами. Что Маррок говорил о путях?
– Я не понимаю, как он планирует пройти по тёмным путям без хронолога.
Затем её осенило. Смысл не в том, что использует Ромул, а в том кого он использует. Она должна была найти Лоусона и рассказать ему обо всем прямо сейчас. Она спрыгнула с дерева, еле найдя опору в темноте. Девушка шла на звук знакомых голосов и нашла Лоусона, Рейфа и Малкольма, сидящих в низком навесе.
– Эй, Блисс, – сказал Малкольм, улыбаясь. – Классно быть в окружении волков, да? Почти как дома.
– Эдон все ещё с Ахрамин? – спросила она.
– Да, он не оставляет её даже при том, что его никто не держал там. Мы только проверили их. Они оба в полном порядке, – сказал Рейф. – Немного раздражены, но это нормально.
– Я собирался подняться, – сказал Лоусон ей. – Ты сама спустилась?
Она кивнула:
– Я не могла ждать. Я поняла кое-что важное.
– Что?
– Ты сказал им то, что сказал Маррок? Что планы Ромула не поменялись? – спросила она. Мальчики кивнули. – Хорошо. Это про тётю Джейн. Она – хранительница. Пистис София, – сказала она. – Бессмертный разум ковена Голубой крови. Она – провидец. Маррок сказал, что не знал, как Ромул планировал пройти через проходы без хронолога. После того, как Маррок украл хронолог, Ромул тоже кое-что украл. Он украл тётю Джейн. Он планирует использовать Хранителя, чтобы пройти во времени. Вот зачем псы похитили её. Так и должно было быть.
– Ты никогда не говорила об этом прежде, – сказал Лоусон. – Хранительница? Что это вообще означает?
– Простите… это сложно объяснить, – Блисс объясняла все так быстро, как могла. Различные воплощения Джейн, среди которых сестра Люцифера. Как она теперь вернулась в форме Джейн Мюррей, женщины, которую Блисс называет тётя Джейн. – Я думала, что псы забрали её, чтобы задержать меня, – сказала она. – Но теперь я думаю, что они забрали её из-за того, кто она, а не из-за меня.
– Ты слышал об этой Пистис Софии? – спросил Лоусон Малкольма.
– Нет, но это ещё ничего не означает, – сказал Малкольм. – Я полагаю, что это наиболее вероятно, потому что эта Хранительница – нечто такое, что вампиры держат в тайне. Оракул, который может предсказать возвращение Тёмного принца. Это не то, о чём они поведали бы всему миру.
– Так… этот Бессмертный разум может сделать хронолог ненужным? – спросил Лоусон.
– Я не уверена, но думаю да, может.
– Я считаю, что надо пойти на место её кражи. Это будет легче, чем взять хронолог у Маррока, – размышлял он. – Они могут заставить её сделать это? На что ещё она способна?
– Я не знаю, – признала Блисс. Она не уверена, на что Джейн была способна, не знала, сколько времени она могла сопротивляться им.
Лоусон, должно быть, увидел безысходность на её лице. Он приблизился и положил руку на её плечо:
– Мы найдём её, – сказал он мягко. – Если она прошла через такое в других своих воплощениях, она и это переживёт. Мы найдём её, и мы вернём её тебе.
– Спасибо, – сказала она.
Он улыбнулся ей, такой красивый и величественный, даже когда сидел в грязи, прислоняясь к дереву. Он начал рыться в карманах, точно так же, как все парни, подумала Блисс. Они всегда вытаскивали бумажники и телефоны, когда садились. Он достал картинки, скреплённые резинкой, и бросил их на землю.
– Можно взглянуть? – спросила она.
Она подняла их и принялась рассматривать картинки. В середине была открытка, которую она видела прежде. Это было изображение картины, показывающей битву между армией римских центурионов и беззащитной толпой женщин. Одна фигура, однако, стояла неподвижно и спокойно наверху сцены. На нём была красная одежда.
– Ромул, – сказал Лоусон, указывая на картинку. – Меня всегда привлекала эта картина; одна из историй, передаваемая среди волков, об истории с сабинами, но я не знаю об этом. Ни один из нас не знает, мы знаем лишь то, что связаны с ними, так или иначе. Я нашёл её в магазине подарков, и я должен был заполучить её.
– Я знаю немного, – сказала Блисс. Она изучала историю с Джейн Мюррей, и она помнила, что её тётя рассказывала ей о том случае. – Расскажи мне.
– Во время основания Рима жители брали сабинянок в жены. Они были солдатским обществом, и женщин не хватало. Им было необходимо уравновесить население, поэтому они похищали женщин из окружающих земель. Они запланировали праздничные игры в своём новом городе и назвали фестиваль Консуалия, фестивалем для Нептуна. Он привлёк людей из окружающих областей, был своего рода витриной для только построенного Рима. Они пригласили всех, включая сабинянок. Но это было просто прикрытие. Когда игры начались, Ромул дал сигнал, который вы видите здесь, и римские солдаты помчались в толпу и схватили беззащитных сабинских женщин. – Она пристально посмотрела на картинку. – Что-то не так. Что-то изменилось, – сказала она. – Смотрите!
– Я не вижу разницы, – сказал Лоусон, смотря искоса на неё.
– Есть – они убивают женщин в этой версии – разрубая их, потроша их. – Блисс перевернула открытку. Мелким шрифтом написано: «Резня сабинских женщин»ю
Но когда она вернула открытку, изображение стало оригинальной живописью, в которой были просто захваченные женщины. Название вернулось к оригиналу также.
– Всё изменилось обратно – что происходит? – спросила Блисс.
– Ты видишь это? – спросил Лоусон. Он смотрел на неё острым взглядом. – Я не уверен, но думаю, что мы видим время в движении. История не установилась. Что-то произошло или произойдёт. Должно быть, именно там Ромул приземлится, когда войдёт в проход. Он собирается в этот момент, чтобы превратить похищение в резню. Но почему? Почему Люцифер хочет уничтожить сабинянок? Почему они так важны?
Глава двадцать восьмая
Утром Лоусон рассказал своим братьям план преследования Ромула во временном пространстве.
– Я не жду, что вы последуете за мной. Я смогу справиться с ним сам, – сказал он.
– По-твоему мы трусы? – спросил Рейф. – Конечно, мы идём с тобой. Так, Maк?
Малкольм кивнул.
– Мы следовали за тобой при побеге из Преисподней, мы последуем за тобой и в Рим.
Лоусон кивнул в знак благодарности, ведь было ясно, что он не ожидал ничего другого.
– Идёмте, надо встретиться с шефом, – сказал он.
Маррок терпеливо выслушал историю Блисс.
– Так значит, Ромул нашёл себе проводника по проходам, – сказал он. – Будем надеяться, что она не так хороша как он. – Он вытащил что-то из кармана. Это были маленькие круглые серебряные карманные часы, завёрнутые в носовой платок. – Прежде мы были неуязвимы к серебру, но не сейчас. Я дам это тебе подержать, так как я не думаю, что серебро обожжёт твою кожу.
Он бросил часы в её ладонь. Они были необычайно тяжёлые и холодные. Блисс посмотрела на хронолог. Циферблат пронумерован римскими цифрами от одного до двадцати четырёх. Цифры начинались у основания циферблата и двигались против часовой стрелки по кругу. Был и другой циферблат, выложенный на первый, серебряный, а по краям циферблата были вырезаны руны.
– Как вы используете его?
– Мы не уверены, – сказал Маррок, смущаясь. – Я надеюсь, что это будет очевидно, когда все вы войдёте в проходы.
Блисс коснулась хронолога, и, внезапно, перед её глазами пронеслось новое воспоминание. В её разуме она увидела руку, которая нажала кнопку на хронологе. Но это была не её рука, и это не были её воспоминания. Они принадлежали кому-то другому. Не Люциферу – не было мороза по коже, который пробирал её тело, когда она знала, что вспоминает что-то, что видел он. Нет, это были приятные воспоминания, воспоминания о счастливом времени и месте, воспоминания, принадлежавшие кому-то, кого она любила.
Это воспоминания Аллегры. Она моргнула и осмотрелась. Как странно, что в ней были воспоминания её матери. Ей стало спокойно от того, что она все ещё имела связь со своей матерью.
– Могу я посмотреть? – спросил Малкольм застенчиво.
– Осторожно, – сказала она, кладя часы в его ладони с носовым платком.
Лоусон спорил с Марроком:
– Я сказал тебе вчера вечером, я не уйду без Ахрамин. Она – часть моей стаи. Отпусти её со мной.
Маррок не был рад услышать это:
– Ты не знаешь, что она делала там. Она была худшей из всех, Лоусон. Она была ужасно жестока. Она не волчица, которой была прежде.
Они превратили её в пса.
– Даже в этом случае, они превратили её во что-то другое, когда Ромул сломал её ошейник. Она больше не пёс. Её глаза голубые. Она не может превращаться. Маррок, будь разумен.
– Она пытала нас, Ульф. Ей было весело в тот момент. Когда они выпустили её на землю, она сдавала нас одного за другим. Разве она не была псом, который нашёл твою стаю?
Лоусон не ответил. Конечно, он помнил. Тёмная девушка у двери, её глаза сверкали темно-красным, сверкали ненавистью.