Она млеет, а потом вздыхает:
– Хрясь тоже так говорит.
– Хрясь – тролль?
– Угу! Громадный! – но руки, почему-то, разводит в стороны, будто старается объять необъятное.
– Он выслеживал тебя, там, возле академии. Притворялся камнем.
Ляна опускает голову и вздыхает ещё тоскливее:
– Он может, – вскидываясь, с энтузиазмом и горящими глазами: – Хрясь очень хороший и меня любит. Но совсем невыносимый. Нет, я конечно пыталась. Каждый день, с утра выносить ему мозг, но ничего. Только закаменеет весь, и хоть что с ним делай. Эх! А я ведь тоже его люблю! Но пришлось уйти. Даже убежать!
Как там говорил Хмурус: это обещает быть интересным? И впрямь – белочка и тролль.
– Тебе надо пересмотреть свои взгляды и вернуться, – похлопываю её по руке. – Если бы меня кто-то так преданно ждал, я бы точно вернулась к нему.
Теперь вздыхает она.
Тут раздаётся звонок, и Ляна вскакивает:
– Ой! Мне пора. Преподаватели ушли, нужно убирать комнаты!
– Беги. В следующий раз ко мне в заходи просто так. Поболтать, – машу её след рукой: – и да – я просто Айсель! Никаких «вы», «госпожа» и прочего!
Она обещает так делать.
Как только Ляна скрывается за дверью, сажусь за учебную программу. Гоблин-кадровик сказал, что к обеду следует предоставить план проректору по обучению, поэтому стараюсь успеть.
… Да, давненько я не подпирала стену начальственного кабинета и не волновалась, как на первом собеседовании. Даже удивительно, что переживаю теперь.
Преподаватели выбегают от проректора раскрасневшиеся, а те, кто помоложе, и вовсе в слезах. На меня смотрят сочувствующе.
Недаром же на двери красуется табличка с именем – Злобинда Ши-Ворот. Такому имени нужно соответствовать!
Наконец приглашают меня, я вхожу и понимаю: соответствует. Женщина-вамп, ни дать ни взять. Сидит, ногу за ногу закинула, курит сигарету в длинном мундштуке.
– Что там у вас? – рявкает.
– Программа для факультатива по соблазнению.
– Это вам Ирмиш сказал?
– Ирмиш? А, господин Ирмиш, кадровик.
– Да, он. Гоблинская он рожа, а не кадровик, – отрезает она, впрочем, беззлобно. – Зря вы старались. У вас всего лишь факультатив, можете вести занятия по своему усмотрению. Я даже программу смотреть не стану. К вам и записалось-то всего пять человек. Как узнали, что преподаватель фея – все кривиться начали.
Да уж, совсем невежливо, зато честно.
– Корпус, где будете заниматься, внутри двора. Вид из окна – прям на Злобнолес. Не благодарите.
И машет наманикюренной рукой: свободна, не задерживай.
…К корпусу лечу, не оглядываясь. Тут-то и смотреть особенно не на что – замковый каменный мешок: стены-стены да мощёный булыжником двор. Как всегда всё в самых милых серо-чёрных тонах.
Полная энтузиазма распахиваю дверь в классную комнату и гасну.
Да уж!
Современное искусство изрядно подкорректировало образ тёмной колдуньи. И теперь в сознании людей она может быть какой угодно – злобной, бледной, одетой в тёмное, но всегда – красивой. Я, признаться, с тёмными колдуньям не очень водила отношения и, честно, была о них лучшего мнения.
Те же пятеро девушек, что записались на мой курс, являли собой феерическое (да простят мне феи употребление этого слова всуе) зрелище. Одна – толста, другая – в очках и с кривыми зубами, третья – косит, четвертая – тоща и, судя по ногам, торчащим из-под парты, длинная, как каланча. А вот пятая была бы мила и вроде бы ничего, если бы не крайне унылый вид, растрёпанные чёрные волосы, сосульками свисающие на бледное лицо, и не жуткий макияж, как будто намазала глаза и губы сажей.
И в это ректор должен влюбиться до потери памяти?! Ему столько не выпить, даже с русскими.
Но in bello virtutem quam in bello4. Я сама объявила войну, мне её и воевать. Стоять до конца и не сдавать крепостей.
Прохожу за преподавательский стол, располагаюсь и, должно быть, вымученно улыбаюсь им.
– Я – Айсель. Это имя мне придумал мяв-кун.
Ноль эмоций.
Кто-то ковыряет в зубах, кто-то смотрит в окно на ершистую щетину Злобнолеса, кто-то красит ногти чёрным лаком.
– Чтоб дальше взаимодействовать, нам нужно познакомиться поближе. Итак, сейчас каждая расскажет о себе.
В ответ раздаётся: «Ууу!», «А чо!», «А можно без этого?»
Делаю несколько глубоких вздохов: я добра и спокойна. Мне предстоит устроить личную жизнь этих девочек. Некрасивых женщин не бывает! В каждой есть изюминка!
Аутотренинг срабатывает, и я вновь само обаяние.
– Речь – основа соблазна. Ваш тембр, слова, тон, паузы всё влияет на то, как отреагирует партнёр.
О, глаза загорелись! Перебрались поближе с задних парт.
– А как вы считаете, госпожа Айсель, – бодро заявляет толстушка, вдруг зарумянившаяся и даже похорошевшая, – у нас есть шансы?
– Все и даже чуть больше!
– А вот Марика, наша староста и главная красотка, говорит, что никаких.
– Одна Марика?
– Нет, – гнусавит девушка в очках, – у неё с десяток приспешников! Сплошные красотки. А мы, честно сказать, полный отстой.
Она опускает большой палец вниз.
И вот тут я загораюсь: значит, какая-то Марика унижает девочек? Что ж, чем больше противников, тем веселее. Стало быть, предстоит не только создать из этих юных колдуний предмет вожделения для злобного ректора, но ещё и доказать некой Марике, что она не самая красивая? Да легко.
Из Золушки я уже сделала человека, справлюсь и тут.
Эй, Пигмалион, ты слабак!
Я, Фея-Крёстная, бросаю тебе вызов.
Глава 5, в которой я почти проиграла…
В общем, десять глаз с любопытством смотрят на меня. Кажется, удалось их заинтересовать. Это здорово.
– Давайте знакомиться, – повторяю я и приглашаю в центр, где у доски небольшой подиум, самую милую из девочек.
Нда, это ж кто ей наряд подбирал?
Пышная юбка в чёрных кружевах, чёрный же корсаж, поверх которого наброшена куртка с капюшоном, шнурованные ботинки на толстой подошве, шипастый ошейник. Нормальная девушка по доброй воле такое не оденет! Так и хочется спросить: «Детка, ты что собака?» И немедленно взмахнуть волшебной палочкой, чтобы превратить её… в человека.
Но…
… без радикализма, Айсель. Спокойно. Начнём.
– Расскажи нам о себе, – тепло улыбаясь, прошу её. Сама же удобно располагаюсь за учительским столом. Руки разомкнуты и спокойно лежат на коленях. Говорят, это жест доверия.
Девушка смотрит на меня мутным сонным взглядом. Начинает она медленно, тоскливо, так и кажется, что фоном звучит траурный марш и мелькают кладбищенские пейзажи:
– Меня зовут Депра. И я – настоящая принцесса.
Чуть не падаю со стула: всяких принцесс навидалась, но чтобы такое! Ну ладно, в Сказочной стране живём. Тут у нас принцессное разнообразие. Да и имена какие угодно можно выбирать – свобода же. Но мотив интересен, а потому спрашиваю:
– Почему Депра?
– А у нас очень депрессивное королевство. Мама в депрессии, папа в депрессии, и по стране гуляет Великая Депрессия. Решили не отходить от традиций.
Да уж. Подзабыла я что-то магеографию. Депрессивное королевство – это у нас Грустьляндия, что ли? Раньше там водились вполне себе трагичные принцы. И котировались они на рынке женихов весьма неплохо. Давненько я там не бывала, а грусть, вон, уже в депрессию перешла.
Нужно девочку немного взбодрить. А женщину ничто так не бодрит, как перемены. Пусть даже небольшие.
И я предлагаю:
– От традиций отходить не будем, но имя немного подкорректируем.
Депра смотрит на меня удивлённо, но разрешает:
– Валяйте.
– Ну-ну, – грожу пальцем. – Никаких мне словечек.
И призываю книгу имён Мурчелло. Думаю, он не обидится такому заимствованию, тем более я верну.
Ищем имя, нужно грустное и на «Д», чтобы девушка не путалась.
– Вот – Долорес. Вроде и «скорбящая», а звучит куда более благородно.
Остальные кивают головами: мол, здорово! Толстуха ещё и большие пальцы вверх показывает, в глазах – чистый восторг.
– Теперь немного поработаем над имиджем.
Смена образа у замарашек – мой конёк! Пара взмахов волшебной палочки, и вот уже перед нами изящная девушка в тёмно-лиловом платье со шлейфом и диадемой в чёрных, как смоль, волосах.
– Сделайте-ка реверанс, принцесса Долорес.
Она приседает изящно, с лёгкой полуулыбкой на ярких губах.
Хороша! Слов нет, как хороша.
Могу гордиться своей работой.
– Что ж, это платье оставим для особых случаев… – начинаю я, но толстуха, извиняясь, перебивает.
– Эх! Особых случаев у нас тут не бывает. Даже церемония вручения дипломов проходит в скорбной тишине.
Это поправимо. Потому что существование меня и балов в разных реальностях просто невозможно. Я же – женщина-праздник.
– Будут, – заявляю решительно, – и переодеваю Долорес в скромное форменное платье и мантию. Волосы теперь – в аккуратной косе, а личико без дурацкого макияжа – свежо и нежно. Не красавица, но очаровательна определённо.
– Теперь ты, – говорю и приглашаю толстуху.
Она выбегает чуть ли не вприпрыжку.
– Я – Люси, и меня воспитала бабушка, потомственная колдунья, – бодро чеканит она.
– Люси – хорошее имя. Да и ты сама – аппетитная булочка.
Подхожу и треплю румяную щёчку: вон какая, кровь с молоком.
– Эх, – вздыхает Люси, – только вот кому я нужна такая?
– Не вешай нос, – подбадриваю я, – в Сказочной стране найдётся с десяток королей, которые предпочитают женщин в теле.
Но тут же себя одёргиваю: какие короли?! Нам ректора надо женить. А этот зелёный женщин на дух не переносит: ни полных, ни худых, ни блондинок, ни брюнеток. Хотя… скорее всего, прикидывается: все самые заядлые женоненавистники в душе те ещё бабники.
– Короли – это хорошо! – блаженно улыбается Люси и влюблёно смотрит на меня.
Ещё одна покорена.
Поколдуем и над ней.
А что? В итоге выходит вполне себе знойная и томная девица. Немножко отточить манеры – и хоть сейчас под венец.
Остаются трое: очкастая Сони с круглыми, как у мыши ушками, кривозубая Мишель и долговязая Даниэла.
Хотя, всё не так страшно, как кажется на первый взгляд.
В комнату к себе возвращаюсь разбитой, но счастливой. Теперь я уверена, что миссия выполнима.
Мурчелло на кровати не обнаруживается, и это радует меня, потому что на кровать у меня вполне серьёзные планы.
Феи могут обходиться без отдыха, еды, воды, но я всё-таки предпочитаю здоровый образ жизни, один из столпов которого – восьмичасовой сон.
***
Однако уже на следующем занятии меня ждёт разочарование. Настоящая принцесса – снова в чёрном и с жутким макияжем.
– Долорес! В чём дело?!
Зря я старалась, что ли? Вот же упрямая девчонка!
– Меня зовут Депра, – всё тем же сонным голосом поправляет она и осоловело смотрит перед собой.
– Мы же на прошлом занятии выбрали тебе новое имя…
– Вы выбрали, – говорит она. – А я не обещала, что соглашусь на него. Моё первое дали мне родители.
Остальные девчонки ахают и замирают.
– Мы ведь договорились, что если ты посещаешь мои занятия, то выполняешь и мои требования.
Она фыркает:
– Вы решили вылечить депрессию витаминкой мгновенного действия? Не выйдет. Депрессия – дело упрямое и затяжное. Так быстро не лечится. – Она вытягивает руки вперёд, опускает на них голову, буквально распластываясь на парте, и произносит со смаком: – Хочу сдохнуть.
Да уж действительно – витаминкой не вылечишь.
Что ж, запишем в поражение: один к пяти.
– Тогда ты, Даниэла, – говорю я долговязой, – выходи сюда и будем учиться ходить.
– Знаете, Айсель, вчера ночью я поняла, что мне это не нужно. Если уж какой парень захочет меня полюбить, то пусть любит такую, какая есть. И вообще мне больше нравится волейбол.
Два-пять.
– Ну а ты, Сони, почему опять в очках?
Она вздыхает и говорит тихо:
– Ваши линзы – чудесные, но мои глазки быстро устают. А я люблю читать. И вообще хочу жить там, где много книг, в библиотеке, например. Меня даже так и дразнят – Мышь Библиотечная.
Три-пять.
С Мишель, вроде бы, всё в порядке. Новые зубы ей наоборот нравятся. Да и личико так стало куда более миленьким.
Она охотно выходит на подиум, и я лёгким взмахом волшебной палочки обуваю её в изящные туфельки на шпильке.
– А теперь – пройдись. Покажи нам, как ты будешь соблазнять своего принца. Походка в соблазнении – на втором месте после речи.
Люси старательно записывает мои слова в тетрадку. Специально завела и обрисовала всю обложку цветочками и сердечками. Сегодня она сидит на первой парте, ловит буквально каждое слово и тщательно конспектирует.
Мишель делает несколько шагов, путается в ногах, совсем неприлично шлёпается лицом вниз и тут же начинает хныкать:
– Проклятые туфли! Ненавижу каблуки!
Поднимаю её, отряхиваю мантию и успокаиваю:
– Надо, Мишель. Представь, что этот класс – проход в храме. И там, у алтаря, тебя ждёт…
Всю мою патетику сбивает Ляна, которая, задыхаясь, вбегает в класс:
– Скорее, всем велели собраться во дворе!
– Что ещё за спешка? – вскидываю брови.
Ляна пожимает плечами.
– Велено доложить, что король Ландар собственной персоной пожаловали. А они – куратор академии.
Говорит и убегает: видимо, оповещать остальных.
Король Ландар! Как же я могла о нём забыть! Знатный сердцеед был десять лет назад. Но теперь вот забрался в свои владения за Злобнолесом, и сидит бобыль-бобылём ждёт настоящую принцессу.
Любопытно будет на него взглянуть.
Ещё бы и отомстить, злорадно думаю я. Ведь когда-то этот король, тогда ещё, правда, принц, испортил мне экзамен – выгнал всех принцесс, которых я к нему направляла: та слишком толстая, та чересчур худая, а у этой вообще нос картошкой, а о той даже не заговаривайте – у неё ноги колесом.
– Король Ландар! Король Ландар! – словно мяч перекидывают мои подопечные друг другу звучное имя. Говорят его с придыханием. Закатывая глаза. Даже Депра оживилась:
– Ой, а вы мне можете вчерашний вид наколдовать? – просит она.
– Ты же сказала, что не лечишься витаминкой?
– Ну пожалуйста-пожалуйста, – она молитвенно складывает руки. – Я должна его увидеть. Короля…
– Боишься, что Марика уведёт?
– Эх, – вздыхает Депра, – она и так его невестой числится.
– А разве она настоящая принцесса?
Тут к разговору подключается всезнающая Сони:
– Да что вы, она не принцесса вовсе! Её отец себе титул купил. Да и то всего лишь баронский!
– Баронский? – фыркаю я, тем временем принаряжая девиц. – Что же это Ландар так быстро от своих принципов отказывается: ведь на каждом углу кричал, что только на настоящей принцессе женится.
– Вот увидите Марику – поймёте, почему отказался! – хором заверяют девчонки.
– Ну что ж, тогда пойдёмте смотреть.
А возле академии, тем временем, гам и суета. Все собрались, преподаватели мечутся туда-сюда, расставляя нас в две шеренги по обе стороны двора, чтобы образовался широкий проход.
Хорошо, что я могу летать, а то бы ничего не увидела: нас затирают в самый зад. Парю над толпой, выглядываю, куда потерялась моя Депра («Долорес! Зовите меня только Долорес!», – повторяет она, когда спешим к месту событий). А тут вдруг раз и пропала.
От выглядывания меня отвлекает Даниэла – она самая высокая и всё отлично видит со своего места: тянет за край платья, показывает.
– Вон Марика.
Бросаю взгляд в указанном направлении. Действительно, серьёзная конкурентка – всё при ней: и пухленькие алые губы, и золотистые локоны, и тонкий стан, и роскошная грудь.
Ландара можно понять. Такая красотуля! Вот только я видала и покрасивее. Та же Деп… Долорес, если умыть, в разы лучше будет.
Марика в платье, выставляющим на показ все её достоинства, стоит в первом ряду с корзиной цветов – встречать жениха готовится.