— Привет, Джек! Давно не виделись!
Двадцать минут спустя мужчины сидели в бунгало мотеля, находящегося в двух милях от аэропорта. Бромхед говорил, Миллер слушал.
Надо отметить, Гарри не сразу поверил своим ушам.
— Старухе семьдесят восемь лет? — Он уставился на Бромхеда. — И ты хочешь, чтобы я укокошил ее?
— Это обычная работа, Гарри, — ответил Бромхед. — Мне очень нужно, чтобы ты это сделал.
Гарри рассмеялся:
— Ну и пожалуйста. Я-то думал, ты позвал меня ради серьезного дела. Хорошо, Джек, все будет в лучшем виде… только скажи, нет ли каких-то особых условий.
Бромхед рассчитывал именно на такой ответ и улыбнулся:
— Я не хочу, чтобы ты остался внакладе, Гарри. Старушка увешана драгоценностями. Обычно на ней золота и бриллиантов тысяч на двести. А бывает, что и на триста. Можешь взять себе все что захочешь.
Миллер покачал головой:
— Нет, Джек, благодарю… Мне всего хватает. В моем возрасте, Джек, не пристало гоняться за деньгами. Я выполню твою просьбу из удовольствия, без всякой выгоды.
Теперь уже Бромхед уставился на него.
— Тебе всего хватает? — Он наклонился вперед. — Послушай, Гарри, ты без труда станешь богаче на сотню «кусков».
«В моем возрасте не пристало гоняться за деньгами», — повторил про себя Бромхед. Что происходит в этом чертовом мире? Разве можно удовлетвориться тем, что имеешь?
Вновь Миллер покачал головой:
— Мне они ни к чему. У меня есть все что нужно. И я вполне доволен жизнью. Так чего ты от меня хочешь?
Бромхед насторожился. Такого он и представить себе не мог. Убить человека за так. Только псих мог согласиться на это.
— Должен быть мотив, Гарри, — твердо заявил он. — Если не будет мотива, фараоны начнут копать, а вот это мне ни к чему… они могут добраться и до меня.
Будучи профессионалом, Гарри сразу понял, о чем речь.
— Ладно… мотив у нас есть… продолжай…
— Прикончив старушку, ты должен взять ее кольца, браслеты, ожерелья. Оставь их у себя… это твоя доля, Гарри.
Миллер нетерпеливо заерзал.
— Не надо мне этого. В эти игры я уже не играю. Что я буду делать с этими побрякушками? Я давно распрощался с теми, кто их покупает. И не желаю возобновлять знакомство. Денег мне хватает. Я делаю это для тебя, Джек. За мной должок, и я хочу его вернуть.
Но Бромхед никак не мог прийти в себя.
— Гарри… ради Бога! Ты же не можешь вот так запросто отказаться от ста «кусков»! Не можешь!
Миллеру начала надоедать навязчивость Бромхеда.
— Хватит об этом, а? — холодно отрезал он. — Скажи мне, что нужно сделать, и я это сделаю.
Бромхеда прошиб пот. Медленно пришло осознание того, что перед ним сидит человек, который плевать хотел на деньги. А, по разумению Бромхеда, такие люди встречались разве что на луне.
— Гарри… должен быть мотив. — Бромхеду с трудом удалось изгнать из голоса дрожь. — Драгоценности придется взять.
Миллер пожал плечами:
— Хорошо, возьму. Ты найдешь им применение, не так ли? Я ее пришью… не вопрос. Я же обещал тебе, что выполню любую твою просьбу. Ты же спас мне жизнь. Возьму драгоценности и отдам тебе… Мне они ни к чему.
Тут уж Бромхед окончательно убедился, что Миллер говорит на полном серьезе.
Он подумал о Джеральде. Ему-то казалось, что только молодые безразличны к деньгам… А на поверку выходит, что и Гарри того же мнения.
И он сдался:
— Хорошо, Гарри. Только не говори, что не предлагал тебе взять их. Пусть будет так, как ты хочешь.
— Хватит об этом. Что я должен сделать?
Бромхед наклонился вперед.
— Ты дожен проникнуть в квартиру в пентхаусе отеля. Это непросто. В вестибюле вечно крутится детектив. И никто не может воспользоваться лифтом без разрешения портье. Ты, правда, ловко меняешь внешность… Допустим, представишься настройщиком рояля…
В то самое время, когда Бромхед и Миллер беседовали в бунгало мотеля, Паттерсон провожал миссис Ван Дэвис к черному «Кадиллаку», ожидающему у дверей банка. Шофер, завидя ее, открыл дверцу.
По совету Паттерсона миссис Ван Дэвис только что купила на пятьдесят тысяч акций «Ай-би-эм». Она радовалась удачному вложению капитала. Паттерсон — ее уходу. Кудахтанье миссис Ван Дэвис изрядно надоело ему, но он отдавал себе отчет, что в это утро потрудился на славу.
Устроившись поудобнее на заднем сиденье, — как гиппопотам на кушетке, подумал про себя Паттерсон, — миссис Ван Дэвис помахала толстыми пальцами, унизанными бриллиантами. Махнул в ответ и Паттерсон, а когда «Кадиллак» влился в транспортный поток, облегченно вздохнул и вернулся в кабинет. Других клиентов до ленча у него не было. Он взглянул на часы, — «Омега» в золотом корпусе, еще один подарок миссис Морели-Джонсон, — отметив, что у него осталось двадцать пять минут. В этот день его пригласил на ленч Берни Коуэн.
Прошло почти три недели с того момента, как он отдал секретарю Ирвинга Феллоуза подложное завещание. Первую неделю Паттерсон мучился от чувства вины, но теперь оно поутихло, тем более он нашел смягчающее обстоятельство своему поступку: старушке-то без разницы, куда уйдут ее деньги после того, как ее саму предадут земле.
И он заставил себя забыть об этом деле. Бромхед произвел на него неотразимое впечатление. Поначалу его удивило, что Бромхед и Шейла работают в паре, но, чем дальше он думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что винить он может только самого себя. Слишком уж легко попался он в расставленную ловушку. Если б он не потерял головы из-за Шейлы, ничего этого не случилось бы. Паттерсону понадобилось несколько дней, чтобы оправиться от шока, но теперь он полностью пришел в себя. В Бромхеда он верил. Особенно после того, как тот нашел способ нейтрализовать Эба Уэйдмана. Фонд по борьбе с раком и так получает немало денег, так что ученые переживут, если часть уйдет Бромхеду и компании. А самое главное — его доля осталась неизменной. «Я-то молодой, — напомнил себе Паттерсон, — и могу подождать».
Он сел за стол и начал просматривать бумаги, думая о том, что заказать на ленч. Платил Берни Коуэн, поэтому он мог ни в чем себе не отказывать. Но не продвинулся дальше салата из креветок, как в дверь заглянула Вера Кросс.
— Крис, звонит миссис Морели-Джонсон.
Паттерсон скривился.
— Ладно… соедините меня.
Что еще ей понадобилось? И тут же в его ухо ударил визгливый голос миссис Морели-Джонсон. Паттерсон торопливо отдернул трубку.
— Крис?
— Добрый день, миссис Морели-Джонсон. Как поживаете?
— Для моего возраста неплохо. Я не становлюсь моложе, но больше мне жаловаться не на что. Я не люблю людей, которые вечно жалуются, и сама этого не делаю.
— Полностью с вами согласен.
— А как вы?
— Все в порядке, благодарю вас. Я могу вам чем-нибудь помочь, миссис Морели-Джонсон?
— Когда вы говорите таким тоном, Крис, я сразу понимаю, что вы заняты. Я отрываю вас?
— Разумеется, нет. — Паттерсон мысленно выругал себя за то, что ответил излишне резко и старушка почувствовала его недовольство этим звонком. — Вы же знаете, ваши дела у меня на первом плане.
Миссис Морели-Джонсон игриво рассмеялась, словно молоденькая девушка. Паттерсон чуть не скрипнул зубами.
— Дорогой Крис. Как мило с вашей стороны! Но я не намерена отнимать у вас драгоценное время. Вы могли бы приехать ко мне в пять часов? Мне нужно посоветоваться с вами.
Паттерсон бросил взгляд на страницу ежедневника. В четыре назначена встреча с Джеком Дикайном. Дикайн, владелец отеля «Великолепный», хотел взять в банке ссуду. Паттерсон прикинул, что разговор с ним не займет более получаса.
— Приеду с превеликим удовольствием.
— И, Крис… — последовала долгая пауза. Паттерсон читал очередной документ, ожидая продолжения.
— Да, миссис Морели-Джонсон?
— Пожалуйста, привезите с собой мое завещание.
Паттерсон остолбенел. Письмо, которое он читал, выскользнуло из пальцев и улетело на пол. Он не верил своим ушам.
— Извините. — Голос его внезапно осип. — Не понял вас. Какой-то треск в трубке. Что вы сказали?
— А я слышу вас хорошо… Как странно. Пожалуйста, привезите мое завещание. Я хочу внести в него кое-какие изменения.
Паттерсон похолодел, сердце его учащенно забилось.
— Я собираюсь позвонить мистеру Уэйдману, — продолжала миссис Морели-Джонсон. — Хочу, чтобы он подготовил мне новое завещание. Думаю, он тоже сможет заглянуть ко мне к пяти, и мы втроем решим все вопросы.
Паника охватила Паттерсона. Он сидел, сжимая телефонную трубку, не в силах ответить.
— Крис? — Он даже вздрогнул. — Вы меня слышите?
— Да… но очень плохо. Не могу понять, почему. — Паттерсон напоминал боксера, пропустившего сильный удар и теперь пытающегося как можно быстрее прийти в себя. — Боюсь, что так быстро ничего не получится, миссис Морели-Джонсон. Не звоните мистеру Уэйдману. К сожалению, сегодня я не смогу привезти вам завещание… Такие у нас правила. Сегодня вечером я подвезу вам на подпись письмо, разрешающее мне взять завещание. Наш правовой отдел не отдаст его без такого разрешения.
— Какая ерунда! — В голосе миссис Морели-Джонсон зазвучало недовольство. — У нас с мистером Феллоузом полное взаимопонимание. Соедините меня с ним. Он, безусловно, выдаст, без тени сомнения. Каждое Рождество его паршивцы получают от старушки дорогие подарки.
— Мистера Феллоуза сегодня нет, — солгал Паттерсон, на лбу у него выступил пот. — А с чего такая срочность? Вы сдали нам завещание на хранение… нам нужна ваша подпись, чтобы выдать его обратно, миссис Морели-Джонсон… Пожалуйста, поймите нас.
— Ну, хорошо, — прозвучало после долгого молчания. — Пусть ваш банк продолжает жить по таким глупым законам. Я могу и подождать.
Паттерсон достал носовой платок и вытер лицо.
— Благодарю вас, миссис Морели-Джонсон. Письмо я привезу в пять. А утром вы получите и завещание.
— Слишком поздно. — Она и не пыталась скрыть раздражения. — Я хотела почитать его вечером.
— Завтра утром завещание будет у вас на столе, — заверил ее Паттерсон.
— Ладно. — И миссис Морели-Джонсон положила трубку.
Паттерсон откинулся на спинку кресла. Теперь мысль о салате из креветок вызвала у него тошноту.
В пять часов Паттерсон нажал кнопку звонка в квартиру в пентхаусе отеля. В руках он держал коробку из прозрачного пластика с четырьмя редкими орхидеями. Последние слова старушки ясно говорили о том, что ее надо умаслить.
Шейла открыла дверь и отступила в сторону, давая ему войти.
— Я должен поговорить с Бромхедом, — прошептал Паттерсон. — Дело не терпит отлагательств.
Он заметил, как напряглась Шейла.
— К твоему уходу он будет здесь.
Паттерсон прямиком направился на террасу.
— Я сердита на вас, Крис, — донесся до Шейлы пронзительный голос миссис Морели-Джонсон. — Подойдите поближе. Сегодня вы получите взбучку. — Шейла вернулась в кабинет и позвонила Бромхеду.
— Немедленно поднимайтесь ко мне. — И положила трубку.
Паттерсон все рассчитал правильно. Орхидеи произвели должный эффект. Миссис Морели-Джонсон так обрадовалась, что даже забыла об обещанной взбучке.
Повосторгалась цветами, а затем объяснила Паттерсону, зачем ей понадобилось завещание:
— Крис, дорогой… я все думаю о Шейле. Она такая добрая, такая внимательная… Вы даже представить себе не можете, какая она заботливая. Я хочу вознаградить ее… Поэтому попросила вас принести мне завещание. Я хочу оставить ей немного денег.
Голова Паттерсона работала как компьютер. Опасность надвинулась вплотную.
— Никаких проблем, — ответил он. — Для этого требуется всего лишь кодицилл1. Я все сделаю сам. Беспокоить мистера Уэйдмана совершенно ни к чему. Я составлю его и засвидетельствую вашу подпись. Абсолютно никаких проблем.
Миссис Морели-Джонсон надела очки с толстыми стеклами и уставилась на него.
— Я думаю, сделать это должен мистер Уэйдман, Крис. Он составляет все мои юридические документы.
Паттерсон чуть замялся.
— Все это так, но Уэйдман пришлет вам счет. Я же могу все сделать бесплатно, — выложил он последний козырь.
Миссис Морели-Джонсон обдумала его слова. Для жадной женщины этот аргумент показался бы существенным, но миссис Морели-Джонсон с деньгами расставалась легко. И когда она отрицательно покачала головой, у Паттерсона екнуло сердце.
— Вы очень заботливы, Крис, но мне не хочется расстраивать мистера Уэйдмана. Все-таки я проконсультируюсь с ним. Я собираюсь оставить Шейле пятнадцать тысяч долларов. Как вы думаете, этого достаточно?
— Вы очень щедры, — просипел Паттерсон.
— Отлично! А теперь давайте вашу глупую бумажку. Я ее подпишу и позвоню Уэйдману… А завтра мы все уладим.
Паттерсона охватило отчаяние. Он должен поговорить с Бромхедом… Нужно выиграть время. А миссис Морели-Джонсон нацарапала свою подпись и отдала ему разрешение на выдачу завещания.
— Разве вы не знаете, что сегодня утром мистер Уэйдман улетел в Нью-Йорк? — Лгать так лгать, решил Паттерсон. — Я случайно столкнулся с ним, когда он уезжал в аэропорт. Он не вернется до понедельника.
Миссис Морели-Джонсон всплеснула руками.
— Ну вот видите? Всюду какие-то помехи. Что ж, я подожду, но завещание привезите мне завтра утром. — Старушка ослепительно улыбнулась. — Дело не такое уж и срочное. Я же не собираюсь умереть завтра.
— Ну разумеется, — быстро согласился Паттерсон.
— Не хотите ли выпить? — предложила миссис Морели-Джонсон. — Я думаю, сейчас самое время для шампанского. Я позову Шейлу.
Но Паттерсону не терпелось переговорить с Бромхедом. Он встал.
— Пожалуйста, извините меня. Сразу навалилось столько дел. Я просто должен бежать.
Он поцеловал ручку миссис Морели-Джонсон, вновь выслушал похвалы орхидеям и откланялся. А миссис Морели-Джонсон включила магнитофон и приготовилась слушать сонату Бетховена в собственном исполнении.
Шейла поджидала Паттерсона в прихожей. И кивком головы указала на спальню. Бромхед сидел в одном из кресел. Шейла осталась в прихожей.
Паттерсон закрыл за собой дверь.
— Она просит привезти завещание. — В голосе слышались панические нотки. — У правового отдела могут возникнуть подозрения. Посылать за завещанием дважды в течение трех недель… Такое не принято. Начальник отдела может позвонить ей.
Бромхед кивнул. Его очевидное спокойствие положительно подействовало на Паттерсона.
— Зачем ей понадобилось завещание?
— Она оставляет Шейле пятнадцать тысяч. Настаивает, чтобы все делал Уэйдман. Я попытался отговорить ее, но ничего не добился.
Бромхед обдумал его слова, вновь кивнул.
— Она уже хотела позвонить Уэйдману, но я сумел остановить ее, сказав, что Уэйдман улетел в Нью-Йорк и вернется лишь в понедельник.
— А он улетел? — спросил Бромхед.
Паттерсон покачал головой:
— Нет.
— Это опасно.
Паттерсон ударил кулаком по ладони другой руки.
— А что еще я мог сказать? — сорвался он на крик. — Я не мог допустить, чтобы она позвонила до того, как я переговорю с вами.
— Это правильно. — Бромхед нахмурился. Завтра двадцать первое. Еще немного, и он бы опоздал. — Делать ничего не нужно… Ждите.
— Ничего не нужно? — вытаращился на него Паттерсон. — Да что вы такое говорите? Не могу я сидеть и ждать, пока мне снесут голову.
Бромхед помахал рукой, призывая Паттерсона говорить тише.
— Вы должны унаследовать сто тысяч долларов в год, — спокойно заметил он. — Всегда помните об этом. А делать вам ничего не нужно.
— Но она хочет, чтобы я привез завещание завтра утром!
— Не волнуйтесь. Оно ей не понадобится.
Паттерсон встретился взглядом с ледяными серыми глазами Бромхеда, и кожа его пошла мурашками.
— Она велела… Она… — Он умолк.
Бромхед встал.
— Если вы хотите получить наследство, мистер Паттерсон, не задавайте вопросов, а делайте то, что вам говорят… то есть ничего. — Он направился к двери, остановился рядом с Паттерсоном, пристально посмотрел на него. — Но, разумеется, если вам не нужны эти сто тысяч, вы можете отдать старушке подложное завещание, пригласить к ней Уэйдмана и объяснить, что произошло. Я, в свою очередь, отдам ей магнитофонную запись. Как поступить, решать вам самому.