Публия окинула свою противницу презрительным взглядом, но та старалась даже не встречаться с ней глазами.
На мой взгляд, они хорошо бы смотрелись в качестве парных рабынь, особенно если Публии преподать, что такое рабство и улучшить её этим. Иногда от рабынь можно добиться куда большего эффекта, если свести двух девушек вместе, в пару, в которой каждая из них будет противопоставлять себя другой и одновременно, отчаянно конкурируя, усиливать и улучшать себя и друг дружку. Так что зачастую, купив двух рабынь сразу, можно только выиграть, чем если купить тех же девушек но по отдельности. Кстати, многие покупатели, когда они покупают больше чем один товар, вполне резонно ожидают получить скидку на один или на оба лота.
— Лицом к стене, — скомандовал я Публии, — на живот как прежде, руки по бокам, ладони вверх.
Девушка легла, как она уже лежала раньше за исключением того, что теперь была раздета.
— Ты — свободная женщина, насколько я это понимаю, — заметил я.
— Да! Конечно! — заверила она меня.
Я расправил её волосы, разложив их на спине девушки.
— Ну вот и расскажи мне, — попросил я, — что Ты будешь делать, если столкнёшься с косианцами?
— Я — свободная женщина! — заявила Публия. — Я не какая-то там рабыня! Я никогда бы не сдалась!
— Она мне не нравится, Господин, — насупилась Клодия. — И я больше не хочу быть такой как она. Мне кажется это отвратительным и ужасным, и в конечном итоге бесплодным и несчастным.
— Признаться, я не уверен, что свободные женщины вообще существуют, — пожал я плечами, — разве что в тривиальном юридическом смысле.
— Я — такая женщина! — закричала Леди Публия.
— Такие женщины как она, позорят таких женщин как я, слабых и переполненных потребностями, желающими любить и дарить любовь, — чуть слышно проговорила Клодия.
— В твоей слабости, потребностях и любви, в твоей честности и правдивости, Ты тысячекратно сильнее и выше, таких карикатур на женщин, пародий женщин, таких псевдомужчин, отрицающих самих себя и свои чувства, держащих себя холодными и не смеющими чувствовать и быть собой.
— Но мужчины сохраняют таких женщин, как я совершенно бессильными, — вздохнула Клодия, непроизвольно касаясь своего левого бедра.
— Да, — кивнул я, — и тебе это нравится.
— Да, — испуганно прошептала она, уставившись в пол, и дрожа от охвативших её эмоций.
Я подобрал полосу ткани, которую бывшая надзирательница использовала в качестве тюрбана, пряча свои неостриженные волосы, вуаль и «лохмотья» и вручил их Клодии.
— Что Вы делаете? — озадаченно спросила моя пленница.
— Положи их вон там, рядом с верёвкой, и ошейником с поводком, — велел я Клодии.
Женщина послушно сходила на середину камеры и, оставив там вещи, вернулась и встал рядом со мной.
— Трубы, — вздрогнула Леди Клодия.
— Очередной штурм, — кивнул я, и в тот же момент до нас донёсся рёв тысяч глоток.
— Это твои друзья, косианцы, — сообщил я Леди Публии.
— Они мне не друзья! — возмутилась та.
Если ответные крики со стен и были, то разобрать их было трудно.
— Но Ты же так тщательно готовилась, в надежде, что тебе разрешат принадлежать одному из них в качестве рабыни, — заметил я.
— Это ложь! — выкрикнула Публия.
Я видел, что её маленькие пальцы дёрнулись, но сжать их в кулаки, она так и не посмела. Пальцы беспомощно пошевелились, но ладони остались смотреть вверх.
— Но Ты носила с собой немало золота, — напомнил я ей, — которое по глупости думала предложить косианцам, чтобы они согласились оставить тебе жизнь и сделать тебя рабыней. Глупо. Они бы просто взяли золото, а затем сделали бы с тобой, всё что они бы хотели с тобой сделать, вплоть до того, что мимоходом зарубить мечом. Но даже если твои мысли в данном вопросе были правильны, то, возможно, это ещё хуже для тебя. Ведь Ты забыла о многих других женщинах Форпоста Ара, женщинах менее удачливых, менее богатых, чем Ты, у кого нет таких средств, чтобы с их помощью купить свои жизни.
— Почему это должно было меня беспокоить, — сердито фыркнула Публия.
— Можешь мне не верить, Леди Публия, — усмехнулся я, — но в данной ситуации, когда женщины раздеты и стоят у стены, в принятии решения золото вовсе не главный фактор.
— Полагаю, что так оно и есть, — с горечью в голосе проговорила она.
— Почему же, в таком случае, — осведомился я, — Ты, богатая женщина из касты Торговцев, предпочла носить эти искусно скроенные лохмотья, как будто Ты простой девицей из низкой касты?
Похоже, бывшей надзирательнице было нечего ответить.
— Есть две причины, — сказал я. — Прежде всего, Ты боялась, что представители наиболее богатых каст, таких как Торговцы, наряду с людьми из высших каст, могли бы оказаться менее вероятными кандидатами на то, чтобы выжить в резне устроенной врагом после взятия города. Ведь они могли стать предметом наибольшего негодования, возможно из-за зависти или по причине мести, исходя из того, что они, как самые могущественные касты городе, могли бы быть ответственными за продолжение осады. Ты же, замаскировавшись таким образом, если можно так выразиться, могла надеяться избежать подобной судьбы. Ты надеялась, что косианцы смотрели бы на тебя не с точки зрения политики, а с точки зрения банального грабежа. Вторая причина более интересна. Ты хотела бы, чтобы тебя рассматривали в качестве завидной добычи или трофея. Вот поэтому и мелькали, как будто случайно, но так захватывающе, твои икры в прорезях этих лохмотьев. Ты же не хотела бы просто получить стрелу в спину, выпущенную в тебя с большого расстоянии, тебе важно было завлечь захватчиков поближе, чтобы сдаться на их милость.
— Нет! — выкрикнула Публия.
— Именно для этого Ты и носила эти искусно разработанные и скроенные обноски. Чтобы иметь возможность быстро легко и изящно, стоя на коленях, избавиться от них, не так ли? — спросил я.
— Нет! — выкрикнула девушка. — Нет!
— Лежи спокойно, — приказал я. — И что более всего интересно и возмутительно, Ты не остригла свои волосы.
Леди Публия больше не издавала ни звука.
— Понимаю, — усмехнулся я, — Ты хотела произвести впечатление, поздравляю, тебе это удалось. Я-то поначалу думал, впрочем, наверное не только я, что целью ткани, которую Ты носила на голове, было заставить всех думать, что тебе, возможно, в понятном женском тщеславии или затруднении, хотелось бы скрыть слишком короткую стрижку.
— Я, тоже, — поддержала меня Леди Клодия.
— Я Ты помнишь, Клодия, — спросил я, — как несколько енов назад я предположил, что у неё могла бы быть ещё одна причина, помимо той, что была у тебя, для того, чтобы не срезать волосы?
— Да, — кивнула женщина.
— Ну и как, Ты уже догадалась, какая это причину? — поинтересовался я.
— Конечно, — ответила она.
— Вот именно, — сказал я, поигрывая предметом обсуждения, раскинувшимся по спине Леди Публии. — С такими волосами, такими прекрасными волосами, её шансы выжить существенно возрастали.
Девушка напрягалась, сердито втянув в себя воздух.
— Пусть другие женщины стригут волосы, жертвуя их на защиту своего города, — бросил я. — Её это не касается. Это, как и её одежда, должно было сыграть свою роль в её плане. Сохранив свои волосы, а следовательно и свою красоту, в случае пленения, она выделялась бы на фоне остальных пленниц как пага-рабыня среди фабричных девок. Если бы дело дошло до выбора, то наверняка её бы выбрали не для меча, а для цепей.
Маленькие пальцы Леди Публии сердито дёрнулись, но она опять не решилась сжать кулаки, продолжая демонстрировать нам раскрытые ладони.
— Опять трубы, — сказала Леди Клодия.
— Это — сигнал к отходу, — пояснил я. — Штурм отбит.
— Но они придут снова, не так ли? — спросила она.
— Да, — кивнул я, — и, если их опять сбросят со стен, то снова и снова.
Я посмотрел на растянувшуюся на полу девку.
— Скажи Клодия, тебе не кажется несколько несправедливым, что у неё должно быть такое преимущество перед другими женщинами Форпоста Ара? — осведомился я.
— Я не знаю, — ответила женщина.
— В любом случае, это не кажется справедливым мне, — усмехнулся я. — Когда Ты проверяла кошельки наших друзей, Ты случайно не находила там маленьких ножей, таких загнутых, предназначенных для бритья?
У меня, конечно, у самого был нож в ножнах на поясе справа, но в данном случае я предпочёл бы что-то с более легким лезвием, меньшее и острое, если только оно имелось под рукой.
— Да, у одного из них я видела нож для бритья, — кивнула Клодия.
— Принеси мне его, — велел я.
— Что Вы собираетесь делать? — с тревогой спросила Публия.
Через мгновение Клодия вернулась с ножом.
— Что Вы собираетесь делать!? — закричала бывшая надзирательница.
— Лежи спокойно, — приказал я.
— Нет! — заплакала она. — Нет!
Через мгновение я отбросил маленький ножик сторону. Публия лежала на соломе и выла. Она сжимала тревожно и недоверчиво ощупывала свою голову.
— На колени, — приказал я, — лицом ко мне.
Заливаясь слезами, Леди Публия покорно встала на колени, по-прежнему держа руки на голове.
— Теперь, если косианцы поймают тебя, то Ты будешь в том же самом положении, как другие женщины Форпоста Ара, — сообщил я плачущей девке.
Кстати, я оставил ей ещё довольно много волос, но не столько из жалости, сколько, чтобы я мог запустить в них руку и, схватив, использовать, чтобы управлять ею, как ещё недавно это делал стражник с Клодией. Думаю, и для какого-нибудь косианца их длины окажется достаточно, чтобы ухватиться за них. Теперь волосы Публии были приблизительно той же длины, что и волосы Леди Клодии.
Девушка тряслась от рыданий и, стоя на коленях, почти в истерично продолжала ощупывать свою голову руками. Это соблазнительно приподнимало её груди и заставляло их волнующе колыхаться. Потом, встретив мои глаза, она всё также плача, низко склонила голову, так и не решаясь оторвать руки от головы.
— Пленница, — рявкнул я, — на четвереньки.
Публия тут же оторвала руки от головы и опустила их на пол.
— Иди к тому месту, где лежит её одежда, — сказал я Клодии, — и жди там.
Женщина поспешила к центру камеры. Я же посмотрев вниз на Публию, приказал:
— Подними голову, пленница.
Бывшая надзирательница покорно выполнила приказ.
— Клодия, подними один конец верёвки, — велел я.
Как только в руке у женщины оказалась верёвка, я резко схватил Публию за остатки её тёмных волос и, не обращая внимания на крик боли, потащил, еле успевающую переставлять конечности пленницу туда, где ждала Леди Клодия. Кстати, это было именно то место, где охранник вязал мою сокамерницу.
— Сюда, на колени, — скомандовал я Публии, указывая на место рядом с Клодией. — Привстань с пяток. Руки по бокам.
Испуганная надзирательница подчинялась, даже не помышляя о сопротивлении. Сейчас она стояла не только на том же самом месте, что раньше стояла ей заключённая, но и в той же самой позе. Взяв свободный конец верёвки из руки Леди Клодии, я начал быстро накидывать виток за витком сначала на талию девушки, а потом всё выше и выше.
— Что Вы делаете? — простонала Леди Публия.
— Не стой столбом, — бросил я Клодии, — надевай её одежду. Быстрее!
Мне вспомнилось, что последний штурм был третьим за это утро. Это означало, что сейчас наступало затишье. В такое время защитники могли быть отпущены со стен для отдыха. Кроме того, дело шло к полудню.
— Что Вы делаете, что она делает! — попробовала возмутиться моя пленница. — Ой-ой-ой!
— Помнится, — заметил я, — Ты требовала, чтобы верёвки затягивали потуже.
— О-ой! О-о-ох! — вскрикнула она, потом снова, и наконец, взмолилась. — Пожалуйста! Не затягивайте их так сильно! О! Ой!
Наконец, со связыванием было покончено.
— А твои икры и лодыжки, ничуть не менее привлекательны по сравнению с её, — похвалил я, и Клодия вспыхнула от удовольствия, доставленного ей моим нехитрым комплиментом.
— Я уже столько дней не носила одежду! — воскликнула женщина, восхищенно касаясь платья.
Я улыбнулся, глядя на эту сцену.
— Теперь вуаль, и оберни тканью голову, так же как было у неё. Быстро, — приказал я.
— Что значит этот произвол! — возмутилась Публия, дёргаясь в стянувших её тело путах.
— Отлично получилось, — похвалил я Клодии.
Кстати, у неё, были такие же тёмно карие глаза, как и Публии. Если человек не знал надзирательницу близко, не говоря уже о том, если только видел её, то, как мне показалось, ему будет довольно трудно определить, что под вуалью скрывается совсем не она, я Леди Клодия.
— Что всё это значит? Что Вы задумали? — простонала Леди Публия.
— Сходи к стражникам, — велел я Клодии, — и отрежь лоскут от туники. Мне нужно немного ткани.
Женщина быстро раздобыла требуемое, воспользовавшись ножом с пояса одного из охранников.
— Что всё это значит? — снова настойчиво и сердито спросила Публия, пока я надевал на её шею ошейник с поводком.
Теперь она стояла на коленях там же, и точно так же, как прежде стояла Клодия, вплоть до таких деталей, как поводок и ошейник.
— Не понимаю, что вам от меня надо! — зло крикнула надзирательница.
Я встал перед ней и пристально посмотрел на неё сверху вниз. Связанная и коленопреклонённая девушка сразу стушевалась под моим взглядом и задрожала. Что ни говори, а женщины хорошо понимают это положение.
Через мгновение Леди Клодия присоединилась со мной, принеся приличный лоскут ткани.
— Освободите меня, — потребовала Леди Публия.
— Сначала Ты поможешь нам покинуть цитадель, — усмехнулся я.
— Ни за что! — крикнула она.
— А по моему плану, твоего согласия и не требуется, — поведал ей я.
— Вы, наверное, думаете, что она сможет выдать себя за меня, — презрительно, сказала надзирательница.
— Почему-то я в этом уверен, — пожал я плечами.
В этот момент очередной мощный удар потряс здание. Камень опять попал в стену не далее, чем в ста футах от камеры. Связанная Публия испуганно вздрогнула, отчего звякнули кольца соединявшие поводок с ошейником.
— Катапульты, — также вздрогнув, сказала Леди Клодия. — Снова началось!
— Она достаточно смазлива, — заметил я. — Возможно, косианцы могли бы оставить её для ошейника.
— Я тоже так думаю, — поддержала меня Клодия.
— Почему Вы так однозначно говорите о косианцах? — внезапно со страхом в голосе спросила Публия. — Разве я не красива?
— Да, красива, — не стал отрицать я.
— Неужели найдётся кто-то, кто не захотел бы оставить меня в живых? — спросила она.
— Возможно, и даже не только «кто-то», — ответил я. — Понимаешь ли Ты, Публия, что существует множество реакций поведенческих и психологических, по которым можно определить, является ли неволя женщины притворной?
— Понимаю, — испуганно ответила девушка.
— И даже в том случае, когда с твоими реакциями всё в порядке, может найтись тот, кто мог бы не захотеть сохранить тебе жизнь.
— Чего Вы здесь ждете? — вдруг истерично завизжала Публия. — Почему Вы не убегаете? Почему Вы до сих пор здесь?
— Гостя мы ждём, — спокойно объяснил я.
— Какого гостя? — опешила она.
— Неужели Ты забыла? — делано удивился я. — Он должен был прийти сюда уже несколько ен назад. Только его и жду, но он похоже задерживается, наверное его косианцы отвлекли.
— Если она должна быть мной, — внезапно севшим голосом проговорила Публия, испуганно глядя на Леди Клодию, одетую в её бывшие тряпки, вуаль и тюрбан, — тогда какая роль отведена мне в этом фарсе?
Пока мы говорили, я забрал у моей сокамерницы, принесённый ею лоскут ткани, и разорвал его на несколько частей.
— А Ты разве ещё не догадалась? — спросил я, ухмыльнувшись.
— Нет! — закричала она. — Нет!
— Возможно, — хмыкнул я, складывая лоскут в тугой комок.
— Вы что, не с Коса? — спросила Публия.
— Нет.
— Из какого Вы города?
— Из Порт-Кара, детка, — усмехнулся я.
Публия внезапно побледнела.