- Я останусь жива, - пробормотала Мерит-Хатхор: она знала это. – Госпожа, тут убийца, позови людей и господина…
- Убийца схвачен – вот он! – крикнул воин, стоявший над раненым мужчиной. – Будь покойна, госпожа, его осудят!
- Тамит, - простонала Мерит-Хатхор. – Не дайте уйти Тамит.
И тут послышался крик второго стражника.
- Здесь еще раненый – женщина!
- Кто? – крикнула Ка-Нейт.
Она отбежала от своей наперсницы и помчалась к чему-то, что белело поодаль. Это была юбка – женщина в одной белой юбке; ее черные волосы разметались по земле, а ее обнаженная грудь была залита кровью. Рядом лежало и орудие, которым была нанесена рана - окровавленный бронзовый кинжал.
- Великий Амон, это Тамит! Она умирает! – закричала Ка-Нейт. – Боги, чем же виноват этот дом!..
- Приведи врача – немедленно, - приказала юная госпожа свободному стражнику. – Принесите факелы и позовите сюда господина. Живо!
Стражник отдал поклон и убежал.
Ка-Нейт взглянула на Мерит-Хатхор и, ощущая, будто ее сердце разрывают надвое, склонилась над Тамит. Если заняться Тамит, Мерит-Хатхор может умереть.
Рана Тамит была нанесена в верхнюю часть груди, справа, и казалась страшной. Ка-Нейт оторвала полосу ткани от своего платья, потом еще одну; закусив губу, приподняла раненую и пропустила бинт под ее плечом и спиной, отчего несчастная женщина издала долгий стон. Повязка тут же пропиталась кровью. Рану нужно зажать, думала Ка-Нейт, нужно зашить, но нечем…
- Эй! – крикнула Ка-Нейт, плача от бессилия; неподвижно лежавшая Мерит-Хатхор казалась мертвой. – Эй, да помоги же ты ей! – крикнула она стражнику, охранявшему раненого убийцу.
- Я не могу… - начал воин, но тут послышался топот, в темноту ворвались яркие огни факелов. Ка-Нейт показалось, что сбежался целый дом. Не меньше десятка слуг, и во главе их верховный жрец с высоко поднятым факелом и искаженным яростью лицом – Ка-Нейт никогда еще не видела своего господина таким.
- Кто убийца? – крикнул Неб-Амон. Бросился к раненому преступнику, не обращая никакого внимания на его жертвы, и сунул в лицо факел.
- Ты! – крикнул он; убийца всхлипывал, дрожал и жмурился, еще более жалкий от терзавшей его боли – он был ранен в бок.
- Врач! – пронзительно крикнула Ка-Нейт, которой все это казалось страшным сном. – Нужен врач, господин, скорее!
Но бритоголовый человек в белой одежде, врач, живший при усадьбе, уже склонился над Мерит-Хатхор.
- Крови потеряно немного, органы не повреждены, - заключил он, взглянув на рукоятку ножа и расплывшееся вокруг пятно. – Будет жить.
- Здесь вторая раненая! – крикнула госпожа. – Займись ею, скорее!
Она вместе с врачом бросилась к Тамит, которая лежала как мертвая; бесполезная теперь повязка пропиталась кровью насквозь.
- Это хуже, - отрывисто сказал врач. – Нужны люди – помочь нести и держать ее.
- Я подержу, - отозвалась Ка-Нейт. – Скорее.
Она обхватила раненую за плечи, а врач сноровисто раскатал широкие льняные бинты и несколькими быстрыми, ловкими движениями обмотал Тамит наискось, перехватив обнаженную грудь, спину и плечо; потом стал перевязывать медленнее. Кровь уже не шла.
- Так, - сказал врач. – Теперь нужно отнести ее в дом, я промою и зашью рану.
- Позаботься о моей Мерит-Хатхор, сейчас же, - приказала Ка-Нейт. – Эту женщину отнесут в дом без тебя – она ведь не умрет теперь от кровопотери?
Врач коротко кивнул и подбежал к Мерит-Хатхор, и Ка-Нейт бросилась следом.
Великий ясновидец, казалось, так и не обратил внимания ни на раненых, ни даже на свою жену. Он был поглощен убийцей – проследив, чтобы его оттащили в дом и стерегли, допрашивал стражу, как он сюда проник.
Ка-Нейт плакала, склонившись над Мерит-Хатхор.
- Ты жива? – спрашивала она, как будто мертвые могли говорить.
- Жива, - слабо сказала Мерит-Хатхор. – Ты жива – это лучше всего.
Врач огляделся и подозвал нескольких человек из тех, что подошли с господином дома.
- Держите ее, - сказал он. – Нужно выдернуть нож, а это причинит много боли и опасно. Потерпи, - сказал он Мерит-Хатхор, но ее стойкость не нуждалась в поддержке.
Ка-Нейт хотелось зажмуриться, но она смотрела, едва дыша от страха за любимую наперсницу. И только увидев, что ей благополучно остановили кровь, позволила себе взглянуть на людей вокруг.
- Благодарю тебя, - сказала она врачу. – Нужна ли еще моя помощь?
- Справятся слуги дома, - ответил он. – Если будут делать так, как я скажу.
- Иди тогда со мной, - сказала Ка-Нейт. – Отнесем Мерит-Хатхор в мои покои, я сама буду ухаживать за ней, как ты скажешь. Пусть Тамит отнесут в дом слуги.
Врач хотел возразить, но промолчал.
Мерит-Хатхор осторожно подняли по той же самой лестнице, с которой она скатилась, пораженная ножом. Она не издала ни звука.
Ее уложили в постель, и врач сказал:
- Нужно нагреть воды, промыть рану и приложить кусок сырого мяса, чтобы снять воспаление, госпожа. Ее рана глубока, но невелика и неопасна.
- Неужели? – не выдержала Ка-Нейт.
Врач кивнул.
- Вторая женщина ранена сильнее, госпожа, - осмелился заметить он. – Ей мои услуги нужны больше.
Госпожа вздохнула.
- Иди, - скрепя сердце отпустила она его. – Только дай еще бинтов из твоей сумки.
- То, - сказала она испуганной девушке, уже стоявшей рядом. – Принеси чашу горячей воды и скажи на кухне, чтобы дали сырого мяса. Ты слышала слова врача?
То кивнула и поспешила выполнять приказ.
Ка-Нейт склонилась над Мерит-Хатхор, держа в своей руке ее горячую руку. Погладила по спутанным волосам, отерла платком лоб, к которому пристала короткая густая челка.
- Ты моя спасительница, - прошептала она. – Ты моя благодетельная защитница. Этот нож предназначался мне, дорогая сестра…
Мерит-Хатхор взглянула на нее блестящими в темноте черными глазами.
- Тамит, - сказала она. – Это Тамит.
Ка-Нейт нахмурилась.
- Тамит ранена! – воскликнула она. – Она сама пострадала!
Мерит-Хатхор попыталась усмехнуться, но только поморщилась от боли – в плече как будто разожгли жаровню.
- Будь она ранена хоть десять раз, это – она, - сказала Мерит-Хатхор. – Послушай меня, госпожа, это она. Это она убийца.
- Я тебя люблю, но это клевета, - ответила Ка-Нейт. – Бедная Тамит, может быть, умрет от своей раны… приказываю тебе не говорить о ней больше таких слов.
Тамит казалось, будто ее мучают палачи – к которым она, несомненно, попала бы, если бы открылась правда. Ей дали маковой настойки, чтобы притупить боль, но процедура была ужасна: рану, тянувшуюся наискось через грудь, промыли обжигающей водой, а потом стали зашивать. Девица два раза потеряла сознание. Когда она очнулась, зашивание еще не закончилось.
Но вот наконец рану смазали какой-то мазью, потом прижали к ней отвратительный холодный кусок мяса и крепко примотали его бинтами.
- Хорошо, - сказал врач; он утер локтем мокрый от пота лоб. – Рана могла быть смертельной, если бы кинжал повернулся внутрь и пробил легкое. Но повреждение большое и опасное, ей нужно лежать несколько дней, повязку менять каждодневно.
- Страшный убийца, слава богам, что все обошлось, - сказал один из помощников.
Врач кивнул.
Тамит, сквозь боль напряженно прислушивавшаяся к этим словам, расслабилась, закрыв глаза. Она улыбнулась – теперь она могла улыбаться, и никто бы не осудил за это выздоравливающую больную.
Эту рану она нанесла себе сама.
========== Глава 9 ==========
Храмовый суд, или кенбет, не собирался в полном составе по каждому случаю – только для разбора самых страшных преступлений. Не собрался и в этом случае.
Преступление совершилось в доме главы суда, верховного жреца Амона, и против людей его дома. Неб-Амон должен был выступить как судья сам, может быть – вместе с другими старшими жрецами Амона; но решение их будет единогласно.
И преступник – мелкий наемный убийца, которого Тамит подобрала в кабаке на окраине города – знал, что будет так. И знал, что его ждет, когда его осудит этот князь – тот, на чью жену он покусился.
Его держали в одной из нижних комнат слуг, и стерегла его та же стража, что его схватила. Рана мужчины причиняла ему большие страдания, но никто не позаботился о ней. Его связали, выкрутив руки назад. У него пересохло в горле от жары и страха, но никто не предложил ему воды.
Лежа на полу, он поскуливал от ужаса – всякое самообладание, которое у него было, покинуло его; и сейчас оно ничем не облегчило бы его участи. Преступник знал, что ему скажут о том, что его ждет, только тогда, когда приведут приговор в исполнение, потому что суд заседает тайно. Но мужчина и так знал, что участь его будет ужасна.
Повешение? Отрубание головы? Это еще самые легкие способы умереть… бывало хуже, убийц сжигали или распинали. Или хоронили заживо. Или…
Послышались шаги в коридоре, и Джхутихотеп задрожал. Он давно уже оставил попытки подняться, только причинявшие ему большую боль; сейчас же хотел бы зажмуриться, только бы не глядеть в лицо тому, против кого он поднялся. И чем его соблазнило это ожерелье? Сейчас он не сделал бы того, что сделал, за все золото страны Нуб…
Он хотел бы отвернуться, но рана мучила.
Неб-Амон присел напротив него – одетый как для жертвоприношения, в белое просторное одеяние; Джхутихотеп ощутил запах шафранного масла, исходивший от тела этого сильного здорового мужчины, как насмешку над собственной участью.
Он крепко зажмурился, но его ударили кулаком в лицо, так что Джхутихотеп закричал от боли и неожиданности.
- Смотри в мои глаза, - шепотом приказал ему верховный жрец. – Ты… падаль. Кто нанял тебя?
Он не знал имени нанявшей его женщины, которая назвалась богиней Баст… он не знал, кем она служит в доме Неб-Амона… только знал, что она молода и очень красива. Такой женщиной он хотел бы обладать сам – но этого уже никогда не будет.
- Женщина, - простонал Джхутихотеп; на губах его показалась кровь, но он пытался отмолиться от сделанного. – Женщина из твоего дома…
- Вот как? – таким же шепотом спросил Неб-Амон. – Если ты лжешь, правду вынут из тебя клещами. Какая женщина из моего дома могла подняться против меня?
- Я не… Я не знаю ее имени, - сказал Джхутихотеп. – Я не знаю…
Он заплакал.
- Лжешь, - холодно заключил верховный жрец, поднимаясь на ноги. – Я выпытаю из тебя истину.
- Нет! – крикнул несчастный Джхутихотеп. – Нет, господин, я говорю правду! Это была женщина из твоего дома… очень красивая женщина! Но я не знаю ее имени, не знаю!..
У него так болело все тело, что он плакал уже от боли, не только от страха, который выворачивал ему внутренности.
Неб-Амон остановился, изумленный этими словами. Это могло быть правдой. Но единственная женщина в его доме, которую можно было бы назвать очень красивой – кроме Ка-Нейт - лежала сейчас тяжело раненая, может быть, умирала. Не могла же она сама нанести себе удар?
Должно быть, этого человека оболгали – женщина из дома его врага назвалась его собственной служанкой. Такое могло быть. Но как бы то ни было, этот убийца схвачен и будет казнен.
Не сказав больше ни слова и даже не взглянув на преступника, Неб-Амон покинул комнату. Заседание суда состоится завтра, с утра, и приговор был Неб-Амону уже известен.
Этот приговор одобрит и Амон, и другие его слуги.
***
Ка-Нейт сидела со своей наперсницей почти до рассвета; потом она задремала и проснулась, только когда рассвело. Тотчас же послала узнать о здоровье Тамит. Ей сказали, что она мучается, но выздоровеет – и сейчас уснула.
Ка-Нейт даже не вспоминала о преступлении, от которого пострадали обе прислужницы, и о преступнике. Ее разум не выносил таких ужасных вещей… и милосердная Ка-Нейт попросту не вспомнила о человеке, заключенном сейчас в доме в ожидании суда.
Она вспомнила о нем, только когда к ней вошел господин дома. Неб-Амон улыбался и был одет как для выхода – для храмовой церемонии, в белые сияющие одежды.
Но он заключил ее в объятия, как любящий супруг. Поцеловал в лоб и взглянул в глаза:
- Ты здорова?
- Да, - сказала Ка-Нейт, прижимаясь к нему с наслаждением – наслаждением любовью; жрец ощутил ее трепещущие груди и отстранил от себя, страстно поцеловал в раскрытые нежные уста. Всего этого его могли лишить сегодня ночью.
- Где тот человек, что напал на Мерит-Хатхор и Тамит? – спросила Ка-Нейт, словно услышав, что он подумал.
- Он напал на тебя, - ответил Неб-Амон; он тяжело задышал от гнева. – Он напал на мое сердце в моем доме… и сейчас ожидает суда.
Ка-Нейт сжала руки и побледнела.
- К чему его приговорят, господин?
Неб-Амон знал, как она нежна и как страдает от проявлений суровой необходимости… даже справедливости.
- Еще неизвестно, - сказал жрец. – Суд состоится утром – скоро.
- Кто будет судить его и где? – спросила Ка-Нейт.
- Храмовый суд. Слуги бога, - ответил Неб-Амон.
Это было чистой правдой.
- Его казнят? – со страхом спросила Ка-Нейт.
- Приговор еще неизвестен, - сказал Неб-Амон. – Я оставлю тебя сейчас – заботься о своей раненой.
Ка-Нейт улыбнулась, ее немного отвлекло напоминание о Мерит-Хатхор.
- Она поправляется. И Тамит тоже, - сказала она. – Этот человек не убил их… что с ним сделают?
И снова она думала о том, на кого следовало только плюнуть.
Неб-Амон, не ответив, покинул комнату.
Ка-Нейт сжала руки, хотела побежать за ним, чувствуя страшную правду… и побежала. Задыхаясь, побежала за господином своей судьбы и схватила его за одежду:
- Не убивай его! Не убивай!..
Неб-Амон чуть не вырвал у нее свою одежду, но овладел собой и только положил руку на ее руку. Сжал ее.
- Я никого не убиваю, - сказал он. – Я не убийца. Осуждает бог, и его приговор – приговор по истине.
Ка-Нейт вздрогнула, и ее ручка замерла в его руке. Неб-Амон ласково отпустил ее и пошел дальше. Он чувствовал, что жена снова хочет остановить его, но она не посмеет.
Его приговор – божественный приговор.
У Джхутихотепа онемело все тело; он даже на какие-то мгновения забывал об ожидающей его участи – только бы прекратились теперешние страдания. Открывал рот, чтобы попросить развязать его, но молчал; он знал, что его не пожалеют.
Но наконец не выдержал.
- Развяжите мне руки! – хрипло вырвалось из сухого, как пустыня, горла. – Дайте воды! Сжальтесь!
- А женщин дома ты пожалел? – отозвался стражник, задержавший его.
- Дадим ему воды и ослабим веревки, - вмешался вдруг второй. – Все равно его казнят. Пусть не страдает больше, чем ему определят.
Первый стражник помялся.
- Господин рассердится.
- Он не узнает, - ответил второй. Он вышел и сказал слуге принести арестованному воды.
Джхутихотеп ощутил огромную благодарность, почти блаженство – на те несколько мгновений, когда его развязывали и поили. Потом вдруг оба стражника отскочили от него и заняли свои места у двери.
Вошел Неб-Амон – стремительным шагом, с горящими гневом глазами.
- Поднимайте его, - приказал он. – Ведите за мной. Суд состоится сейчас.
Джхутихотепа вздернули за веревки, которыми он был связан, но пришлось понести его – руки и ноги перестали сгибаться.
Храмовый кенбет заседал недолго.
Решение вынесли единогласно.
Джхутихотеп закричал, когда услышал приговор – закричал освеженным ртом, который скоро пересохнет навсегда.
“Ты останешься в темнице храма без пищи и питья, пока не умрешь”, - звучал в его ушах голос верховного жреца, как голос самого Осириса.
***
Тамит не выздоравливала.
Она ранила себя тяжелее, чем намеревалась – и хотя только это, быть может, спасло ее от казни, ее жизнь оказалась под большой угрозой. Днем, когда нанятый ею убийца уже впал в беспамятство в своей темнице от жары, боли и жажды, Тамит тоже погрузилась в беспамятство.