— Привет, Пиропсих, — сказал он. — Как ты тут?
— Да норм все, — Егор чуть шевельнул головой, на лице читалась задумчивость. — Лежал вот, лекарства за обе щеки трескал. Ну а теперь, я так понимаю, на природу нужно выбраться. Шашлыки там всякие и прочая рыбалка. Главное, чтобы в огороде копаться не заставили, не люблю я это дело, — он усмехнулся, однако Матвей видел, что друг напряжен.
«Егор знает, — понял Климов. — Знает, что ведьмы больше нет. А она была единственной, кто мог помочь ему».
Представив, сколько сил Егору приходится тратить, чтобы скрывать отчаяние под маской жизнерадостности, Матвей почувствовал, как сдавливает горло. Получить драгоценный подарок в виде надежды на полноценное будущее, а затем в одночасье лишиться его… Климов боялся даже представить, какая внутренняя боль сейчас терзала друга.
Тем временем Зозимос тоже приблизился к остальным. Посмотрел на Матвея, поклонился.
— Я очень радоваться, что наконец-то познакомиться с тобой, — произнес он громким певучим голосом. — Кларисса рассказывать о тебе, пока быть жива. Алена тоже много говорить про тебя, волноваться, когда ты быть на заданиях. Ты очень счастливый, что встретить такую спутницу жизни, верную и добрую.
— Спасибо, Зоз, — смутившись, пробормотала Алена.
— Не удивляйся, Матвей, — заговорил инквизитор, кладя руку на плечо сатиру. — Твоя девушка ухаживала за Зозимосом, и когда он пришел в себя, они быстро подружились.
Климов кивнул и протянул Зозимосу руку.
— Мне тоже очень приятно тебя видеть, — сказал он, вспоминая, каким был сатир еще несколько месяцев назад — находящимся в беспамятстве и укрытым окровавленной простыней. — Я рад, что ты выжил.
— Благодарить тебя, — Зозимос ответил на рукопожатие.
— Прекрасно, — Миерруан подошел к участку стены, за которым располагалась комната оцифровки, приложил к камню руку, и через несколько секунд открылся проход. — А теперь приступим к делу. Сила защитных заклинаний тает, мне нужно как можно скорее связаться с инквизиторами, но перед этим, как уже сказано, вы должны перенестись в игру.
— Это я люблю, — Егор улыбнулся. — Давайте переноситься. Только главное, чтобы не в «Тетрис» какой-нибудь или «Энгри Бердс».
— Первым пойдет Зозимос, — продолжал инквизитор. — Затем ты, Егор.
— Заметано, — ответил тот.
— Однако тебя перед оцифровкой придется погрузить в сон. Твой организм ослаблен болезнью, а переход в виртуальный мир — серьезное испытание для тела.
— В сон, так в сон. Только если буду храпеть, не обессудьте.
Миерруан улыбнулся и кивнул Брутусу.
Рогатый целитель подошел к Егору, снял большой заплечный мешок из черной кожи и вытащил стеклянный пузырек с синей жидкостью.
— Один… глоток… — сказал он, откупоривая склянку и приставляя горлышко к губам парня. — И через… пять минут… будешь спать…
Егор отпил, пожевал губами.
— А теперь давайте оцифровываться, — инквизитор первым прошел в помещение с «каруселью» из вирт-капсул. Провел над мониторами ладонью, и те разом включились. Клубы синего тумана пришли в движение, а стеклянная кабина поднялась с тихим гулом. — Зозимос, прошу.
С этими словами Зеррлайд поднялся, подал руку Клариссе. Пальцы у мага-провидца оказались горячими и потными, отчего все внутри у ведьмы затрепетало от отвращения. Хозяин жилища наверняка чувствовал ее состояние, но не подал виду. Возможно, не хотел портить себе настроение, или затевать выяснение отношений, или — Кларисса считала, что это наиболее вероятно, — просто получал огромное наслаждение от происходящего.
Как бы там ни было, вслед за Зеррлайдом она миновала несколько не менее роскошных комнат и очутилась в полутемном помещении, где не было ничего, кроме стоящей в центре ротонды.
— Прошу, — маг-провидец пропустил Клариссу вперед. — Сейчас мы попадем в святая святых моей обители. Там побывали очень немногие, так что запомни этот момент.
Ведьма промолчала. Как только Зеррлайд встал рядом, ротонда вздрогнула и стала опускаться — очень плавно и совершенно бесшумно. У Клариссы закружилась голова, и хозяин жилища самодовольно хмыкнул.
Спустя полминуты ротонда остановилась: она доставила Зеррлайда и его гостью в полутемный зал. Вдоль стен исполняли причудливый и жуткий танец сотканные из серого тумана фигуры. Они сливались друг с другом, превращаясь в бесформенные облака, из которых через несколько мгновений начинали вытягиваться конечности. Те переплетались, утолщались и укорачивались, образуя подобие голов или новых туловищ, в них возникали бреши…
— Если слишком долго смотреть за их движениями, можно потерять сознание, — тихо проговорил наблюдавший за Клариссой маг-провидец. — Это духи времени, которых мне удалось пленить. Именно они дают мне силы для того, чтобы приоткрывать завесу будущего.
Он вышел из ротонды и приблизился к подобию алтаря, сложенного из костей и увенчанного большим черепом, глазницы которого прятались под уродливым наростом. Кларисса знала, что ей необязательно подходить, и решила остаться в ротонде. Находиться рядом с магом-провидцем было неприятно. А еще она не хотела, чтобы тот видел ее волнение.
«Сейчас все станет ясно. И если моя правота подтвердится…» — Кларисса не знала, что будет в таком случае, — и больше всего боялась именно подобного исхода. Тогда она останется совсем одна, а множество сегодняшних союзников превратятся во врагов…
От последней мысли на глазах молодой ведьмы выступили слезы. Снова одна против всех… Для Клариссы не было ничего хуже этого.
Зеррлайд, тем временем, начал ритуал. Он порезал обе ладони ножом, приложил их к черепу. Духи времени заметались, однако магия не позволяла им приблизиться к провидцу и помешать тому заглянуть в будущее. Вместо этого бесплотные пленники были вынуждены отдавать чародею свои силы, благодаря которой тот и узнавал то, что таилось в грядущем.
Вскоре Зеррлайд загудел на одной ноте и стал раскачиваться. Руки словно приросли к черепу, раздутая голова клонилась то вправо, то влево. Клариссе меньше всего хотелось наблюдать за магом, однако и взгляда от него она не могла отвести. А сердце билось все чаще…
Ритуал не занял много времени — от силы минут десять. Ведьма поняла, что Зеррлайд заканчивает, когда духи времени замедлили свой жуткий танец.
«Сейчас я все узнаю…» — волнение постепенно перерастало в самый настоящий страх.
Маг-провидец отнял руки от черепа, отвернулся от алтаря и, чуть покачиваясь, двинулся к ротонде. По толстым щекам катились кровавые слезы, губы были облеплены пеной, что делало морду Зеррлайда еще более безобразной. Однако сейчас Кларисса не испытывала к нему омерзения. Она хотела лишь одного — узнать…
— Я увидел, что ждет землю в случае, если Вивьен добьется своего, — тихо произнес толстяк, заходя в ротонду. — Сейчас мы вернемся в комнату, и я покажу тебе все.
Путь наверх показался ведьме вечностью, а скрывать чувства становилось все сложнее. Наконец она вновь очутилась в кресле, а маг-провидец навис над ней.
— Не буду произносить длинных речей. Лучше, если ты сама все увидишь, — сказал он и приложил порезанные руки к голове Клариссы.
…Одна жуткая картина сменялась другой. Ведьма не могла не признать, что по сравнению с тем, что показывал Зеррлайд, недавняя война, тяжелой болезнью расползшаяся по довольно большой части Земли, казалась едва ли не пустяком. Боль и страх, словно адский кокон, охватили всю планету — и случилось это по вине тех, кому Кларисса была безоговорочно верна последние два десятка лет, кого считала своей семьей.
Видение закончилось, маг-провидец отнял руки от головы ведьмы, отошел. А та сидела, глядя в никуда, напоминая статую. Лишь бегущие по щекам слезы давали понять, что перед Зеррлайдом живой человек. Тот не отрывал от Клариссы своего лягушачьего взгляда, однако впервые в нем не было насмешки или похоти. Чародей смотрел с сочувствием, искренним, настоящим.
— Зачастую осознание собственной правоты не доставляет нам ничего, кроме боли, — задумчиво сказал он, делая еще пару шагов назад. — Мне жаль, что сейчас случилось именно это.
— Спасибо, что показал мне будущее, — дребезжащим голосом ответила Кларисса. Открыть рот и произнести слова было невероятно тяжело. Как и дышать, как и видеть все вокруг, как и пытаться принять то, что через несколько десятилетий сотворят те, кого Кларисса любила всем сердцем. — Теперь я хотя бы избавилась от сомнений и ложных надежд.
— Рад, что оказался полезен. Я понимаю, тебе сейчас многое нужно обдумать, прийти в себя… Поэтому я не тороплю. Побудь наедине с собой, сколько нужно, и приходи ко мне, когда решишь, что готова.