Вицмундир Кавалергардского полка…
27 тарелок и 5 чашек с рисунками из жизни русского войска…
Подарки для тринадцатилетнего мальчика замечательные, дорогие, но ничего чрезмерного в них нет…
Таким было и все воспитание.
И результаты тоже достигались, хотя и замечательные, но не чрезмерные.
Уже в двенадцать лет Александр прекрасно ездил верхом. Со своими друзьями графом И. Вильегорским и А. Паткулем совершал он далекие прогулки верхом в Ораниенбаум и Павловск…
В четырнадцать лет Александр без ошибок мог командовать взводом за офицера…
Успехи очевидные, но настолько скромные, что даже сопоставлять их с грандиозностью детских предприятий Петра неловко.
Но ведь Александру и не нужно было быть похожим на Петра Великого, совсем другого ждал от него отец, другого ждала и страна, которую он должен был возглавить.
И принцип воспитания В. А. Жуковского, что «в царских детях следует воспитывать детей людей, а уж затем перейти к воспитанию принцев и князей», тоже предполагал своим результатом совсем другое…
В рукописном журнале «Муравейник», издаваемом царскими детьми под руководством В. А. Жуковского, было помещено сочинение наследника престола о своем небесном покровителе — святом князе Александре Невском
Особых литературных достоинств в этой работе Александра Николаевича нет, но сам строй мысли замечателен…
«Александр… понял… таинственное знаменование, сложил руки, пал на колени и, решившись в глубине души быть для народа своего тем, что солнце сие для всего мира, смиренно произнес: „Да будет воля Твоя“.
Поражает, насколько не сходятся эти мысли наследника русского престола накануне принесения присяги на верность Отечеству с нетерпеливым, деспотичным стремлением молодого Петра I быстрее получить верховную власть.
Венчанием с Россией и венчанием с принцессой Марией Гессенской и завершается юность будущего императора. Но, упоминая об этом, нельзя не упомянуть еще об одной встрече, о которой биографы Александра II не вспоминают, но которая тоже имела чрезвычайно важное значение в его духовном возрастании…
1 декабря 1840 года император Николай I пригласил в Зимний дворец архимандрита Иннокентия (Вениаминова), прибывшего с Алеутских островов.
Прием планировался протокольный.
Решено было образовать новую Камчатскую епархию и епископом туда поставить Иннокентия…
Но предоставим слово самому святителю…
„В начале 12 часа прибыли в церковь Государь Император и вся Высочайшая фамилия. И тотчас началась литургия, которую совершал протопресвитер Василий Борисович Бажанов. По пропетии „Отче наш“, мы отправились наверх, в собственную половину Его Величества, где я надел мантию и ожидал призыву. Ровно в 12 часов объявляют мне, что Государь просит меня. Я, взяв с собой образ Спасителя, пошел в кабинет Его Величества. Государь Император, перекрестившись, поцеловал икону, принял ее и положил на стол. В это время я кое-как изъявил благодарность Его Величеству за все его Высочайшие милости. При первом взгляде моем на Государя и свидании я не мог не сробеть. И кто не сробеет при Нем! Но после того, ободренный его благосклонностью, я оправился и говорил свободно…“
Но это потом, а вначале разговор шел, как и положено, соответствующий протоколу.
„— Очень благодарю Вас за то, что Вы решаетесь отправиться в такую отдаленную страну, и за то, что Вы там служили с такою пользою, — сказал государь, начиная разговор. — Много ли Вы там прожили лет?
Вицмундир Кавалергардского полка…
27 тарелок и 5 чашек с рисунками из жизни русского войска…
Подарки для тринадцатилетнего мальчика замечательные, дорогие, но ничего чрезмерного в них нет…
Таким было и все воспитание.
И результаты тоже достигались, хотя и замечательные, но не чрезмерные.
Уже в двенадцать лет Александр прекрасно ездил верхом. Со своими друзьями графом И. Вильегорским и А. Паткулем совершал он далекие прогулки верхом в Ораниенбаум и Павловск…
В четырнадцать лет Александр без ошибок мог командовать взводом за офицера…
Успехи очевидные, но настолько скромные, что даже сопоставлять их с грандиозностью детских предприятий Петра неловко.
Но ведь Александру и не нужно было быть похожим на Петра Великого, совсем другого ждал от него отец, другого ждала и страна, которую он должен был возглавить.
И принцип воспитания В. А. Жуковского, что «в царских детях следует воспитывать детей людей, а уж затем перейти к воспитанию принцев и князей», тоже предполагал своим результатом совсем другое…
В рукописном журнале «Муравейник», издаваемом царскими детьми под руководством В. А. Жуковского, было помещено сочинение наследника престола о своем небесном покровителе — святом князе Александре Невском
Особых литературных достоинств в этой работе Александра Николаевича нет, но сам строй мысли замечателен…
«Александр… понял… таинственное знаменование, сложил руки, пал на колени и, решившись в глубине души быть для народа своего тем, что солнце сие для всего мира, смиренно произнес: „Да будет воля Твоя“.
Поражает, насколько не сходятся эти мысли наследника русского престола накануне принесения присяги на верность Отечеству с нетерпеливым, деспотичным стремлением молодого Петра I быстрее получить верховную власть.
Венчанием с Россией и венчанием с принцессой Марией Гессенской и завершается юность будущего императора. Но, упоминая об этом, нельзя не упомянуть еще об одной встрече, о которой биографы Александра II не вспоминают, но которая тоже имела чрезвычайно важное значение в его духовном возрастании…
1 декабря 1840 года император Николай I пригласил в Зимний дворец архимандрита Иннокентия (Вениаминова), прибывшего с Алеутских островов.
Прием планировался протокольный.
Решено было образовать новую Камчатскую епархию и епископом туда поставить Иннокентия…
Но предоставим слово самому святителю…
„В начале 12 часа прибыли в церковь Государь Император и вся Высочайшая фамилия. И тотчас началась литургия, которую совершал протопресвитер Василий Борисович Бажанов. По пропетии „Отче наш“, мы отправились наверх, в собственную половину Его Величества, где я надел мантию и ожидал призыву. Ровно в 12 часов объявляют мне, что Государь просит меня. Я, взяв с собой образ Спасителя, пошел в кабинет Его Величества. Государь Император, перекрестившись, поцеловал икону, принял ее и положил на стол. В это время я кое-как изъявил благодарность Его Величеству за все его Высочайшие милости. При первом взгляде моем на Государя и свидании я не мог не сробеть. И кто не сробеет при Нем! Но после того, ободренный его благосклонностью, я оправился и говорил свободно…“
Но это потом, а вначале разговор шел, как и положено, соответствующий протоколу.
„— Очень благодарю Вас за то, что Вы решаетесь отправиться в такую отдаленную страну, и за то, что Вы там служили с такою пользою, — сказал государь, начиная разговор. — Много ли Вы там прожили лет?