Мирон уже почти бежал и вдруг с ужасом увидел, как на полпути между ним и глухонемым, подскочив на повороте желоба, комлем вверх стало бревно. На него сверху с огромной скоростью налетело другое, потом еще и еще. Грохоча на весь лес, стволы стали разлетаться во все стороны, тяжело падать на землю, а потом катиться вниз — напролом.
Все произошло в одно мгновение. Иванцов, заметив многометровые кругляки, летевшие в спину глухонемому, не успел даже крикнуть. Он только увидел саквы с белой заплатой и их хозяина, вовремя отпрыгнувшего в сторону.
«Успел!» — облегченно вздохнул старший сержант и вытер крупные капли пота с веснушчатого лба. Потом догнал глухонемого и тронул его за плечо. Тот оглянулся. Мирон увидел в его уставших глазах испуг и радость человека, случайно оставшегося в живых.
«То-то! — усмехнулся Мирон. Кто прямо ходит, дома не ночует».
Они пошли рядом. Старший сержант поначалу решил отругать своего спутника: не лезь мол, куда не просят, но мысль о том, что человек лишь чудом остался невредимым, изменила его намерение. К тому же, что объяснишь ему знаками?
«Однако, — подумал Мирон, — глухонемой-глухонемой, а когда бревна сзади загремели — услышал! Спиной же он их увидеть не мог?».
Они уже подходили к маленькому пристанционному рынку, когда старший сержант, достав из нагрудного кармана пачку документов, показал их спутнику и начал втолковывать ему, что, мол, свои покажи. Глухонемой долго не понимал, чего от него хочет этот молодой загорелый парень, но, в конце концов, улыбнулся, замычал и полез за пазуху.
Он достал бумагу, оказавшуюся затасканной, потертой справкой какого-то сельсовета Ровенской области, сообщавшей о том, что гражданин Бийчук Николай Богданович, 1901 года рождения, является инвалидом 1-й группы: глухонемым от рождения.
«Отведу-ка я его на всякий пожарный к нам», — решил старший сержант. Было уже около восьми, наступало время его дежурства, а вести Бийчука в районное отделение милиции было слишком далеко.
Начальник линейного пункта железнодорожной милиции станции Стопачи капитан Никольский прибыл на нынешнее место службы всего месяц назад откуда-то с востока страны. Он осмотрел задержанного, его документы и приказал поначалу отпустить глухонемого, но Иванцов отозвал его в сторону и что-то прошептал на ухо.
— А зачем нам медицина? — улыбнулся Никольский.
Громко стуча сапогами, он вышел в соседнюю комнату и, разувшись там, потихоньку вернулся в одних носках. Осторожно подойдя к Бийчуку сзади, он выстрелил из пистолета над самым его ухом. Громыхнуло так, что даже Иванцов, который сразу понял намерение начальника, вздрогнул от неожиданности. Но нищий даже бровью не повел. Он, как и прежде, смотрел на Иванцова широко раскрытыми глазами, выражавшими только удивление и желание понять, чего же от него хочет старший сержант.
Капитан Никольский надел сапоги и еще раз приказал отпустить «глухаря» на все четыре стороны.
Иванцову стало неловко. Он вывел глухонемого на улицу и жестами объяснил, что тот может идти. Закивав головой, Бийчук сошел с крыльца и вскоре исчез за углом.
Минут через десять возле станции остановилась машина. Из нее выпрыгнул солдат-пограничник Басаджиев с перевязанной рукой. Заметив шедшего по перрону Иванцова, он, молча, кивнул ему и направился к товарной конторе.
— Эй, дружище! — крикнул Иванцов, удивленный тем, что его давний знакомый, всегда такой разговорчивый, теперь прошел мимо, не сказав ни слова. — Спешишь что ли? А почему рука забинтована?
— А-а-а, — поморщился Басаджиев. — Беда у нас! Вчера границу перешли. Ушел, гад.
Иванцов снова вспомнил глухонемого.
Старший сержант, выросший здесь, возле границы, знал почти всех жителей Стопачинского округа. Вместе с тем, в силу своей добродушной натуры, он без предвзятости относился к появлению каждого нового человека в этом малонаселенном районе.
Поделившись своими впечатлениями о встрече с глухонемым, старший сержант услышал от Басаджиева довольно обидную фразу:
— Беспечный ты человек, Мирон Иванцов, — покачал головой пограничник и, повернувшись, побежал звонить в отряд.
Тем временем Иванцов и ефрейтор — шофер машины — бросились на поиски глухонемого, но тот как сквозь землю провалился. Иванцов не мог понять, куда тот мог деться — здесь все было на виду. Не мог же он пройти по шпалам сотню километров за несколько минут!
Мирон уже почти бежал и вдруг с ужасом увидел, как на полпути между ним и глухонемым, подскочив на повороте желоба, комлем вверх стало бревно. На него сверху с огромной скоростью налетело другое, потом еще и еще. Грохоча на весь лес, стволы стали разлетаться во все стороны, тяжело падать на землю, а потом катиться вниз — напролом.
Все произошло в одно мгновение. Иванцов, заметив многометровые кругляки, летевшие в спину глухонемому, не успел даже крикнуть. Он только увидел саквы с белой заплатой и их хозяина, вовремя отпрыгнувшего в сторону.
«Успел!» — облегченно вздохнул старший сержант и вытер крупные капли пота с веснушчатого лба. Потом догнал глухонемого и тронул его за плечо. Тот оглянулся. Мирон увидел в его уставших глазах испуг и радость человека, случайно оставшегося в живых.
«То-то! — усмехнулся Мирон. Кто прямо ходит, дома не ночует».
Они пошли рядом. Старший сержант поначалу решил отругать своего спутника: не лезь мол, куда не просят, но мысль о том, что человек лишь чудом остался невредимым, изменила его намерение. К тому же, что объяснишь ему знаками?
«Однако, — подумал Мирон, — глухонемой-глухонемой, а когда бревна сзади загремели — услышал! Спиной же он их увидеть не мог?».
Они уже подходили к маленькому пристанционному рынку, когда старший сержант, достав из нагрудного кармана пачку документов, показал их спутнику и начал втолковывать ему, что, мол, свои покажи. Глухонемой долго не понимал, чего от него хочет этот молодой загорелый парень, но, в конце концов, улыбнулся, замычал и полез за пазуху.
Он достал бумагу, оказавшуюся затасканной, потертой справкой какого-то сельсовета Ровенской области, сообщавшей о том, что гражданин Бийчук Николай Богданович, 1901 года рождения, является инвалидом 1-й группы: глухонемым от рождения.
«Отведу-ка я его на всякий пожарный к нам», — решил старший сержант. Было уже около восьми, наступало время его дежурства, а вести Бийчука в районное отделение милиции было слишком далеко.
Начальник линейного пункта железнодорожной милиции станции Стопачи капитан Никольский прибыл на нынешнее место службы всего месяц назад откуда-то с востока страны. Он осмотрел задержанного, его документы и приказал поначалу отпустить глухонемого, но Иванцов отозвал его в сторону и что-то прошептал на ухо.
— А зачем нам медицина? — улыбнулся Никольский.
Громко стуча сапогами, он вышел в соседнюю комнату и, разувшись там, потихоньку вернулся в одних носках. Осторожно подойдя к Бийчуку сзади, он выстрелил из пистолета над самым его ухом. Громыхнуло так, что даже Иванцов, который сразу понял намерение начальника, вздрогнул от неожиданности. Но нищий даже бровью не повел. Он, как и прежде, смотрел на Иванцова широко раскрытыми глазами, выражавшими только удивление и желание понять, чего же от него хочет старший сержант.
Капитан Никольский надел сапоги и еще раз приказал отпустить «глухаря» на все четыре стороны.
Иванцову стало неловко. Он вывел глухонемого на улицу и жестами объяснил, что тот может идти. Закивав головой, Бийчук сошел с крыльца и вскоре исчез за углом.
Минут через десять возле станции остановилась машина. Из нее выпрыгнул солдат-пограничник Басаджиев с перевязанной рукой. Заметив шедшего по перрону Иванцова, он, молча, кивнул ему и направился к товарной конторе.
— Эй, дружище! — крикнул Иванцов, удивленный тем, что его давний знакомый, всегда такой разговорчивый, теперь прошел мимо, не сказав ни слова. — Спешишь что ли? А почему рука забинтована?
— А-а-а, — поморщился Басаджиев. — Беда у нас! Вчера границу перешли. Ушел, гад.
Иванцов снова вспомнил глухонемого.
Старший сержант, выросший здесь, возле границы, знал почти всех жителей Стопачинского округа. Вместе с тем, в силу своей добродушной натуры, он без предвзятости относился к появлению каждого нового человека в этом малонаселенном районе.
Поделившись своими впечатлениями о встрече с глухонемым, старший сержант услышал от Басаджиева довольно обидную фразу:
— Беспечный ты человек, Мирон Иванцов, — покачал головой пограничник и, повернувшись, побежал звонить в отряд.
Тем временем Иванцов и ефрейтор — шофер машины — бросились на поиски глухонемого, но тот как сквозь землю провалился. Иванцов не мог понять, куда тот мог деться — здесь все было на виду. Не мог же он пройти по шпалам сотню километров за несколько минут!