— Благодарю вас, господин генерал, но, к сожалению, ничем не могу вам помочь.
— Почему же?! Вы же еще не знаете, чего мы от вас хотим!
— Я знаю, что деловые люди никогда не бросают деньги на ветер. А сто тысяч, простите, 99999 — поскольку речь идет о пятизначной цифре — деньги не маленькие. Такой гонорар, как правило, платят либо смертникам, либо тем, кого собираются послать в Россию, что, кстати, практически одно и то же.
Уллас всплеснул руками.
— С чего вы взяли, что речь идет о России?
— А для чего еще вам понадобился бывший разведчик, слывущий знатоком стран Восточной Европы? Думаю, не для путча в Лаосе или Гватемале. Кроме того, если я не ошибаюсь, вы сами когда-то руководили русским отделом вашего ведомства. Вывод напрашивается сам собой.
— Пусть так. Но, учтите: второго такого шанса не будет. Это не только деньги. Мы поможем вам достичь того, к чему вы стремились всю свою жизнь. Германия еще встанет с колен.
Ягвиц поднялся. Прекрасно сшитый костюм, идеально сидевший на его фигуре, сейчас особенно подчеркивал военную выправку.
— Нет, господин генерал. Я давно похоронил свое честолюбие, так что не пытайтесь играть на моей ненависти к коммунистам. Да, было время, когда я желал мести, но в лучшем случае сумел лишь крупно наследить. Коммунисты отобрали у меня дедовские имения, родину, разбили надежды, но я не хочу, чтобы они еще и повесили меня.
— Что за пессимизм, Ягвиц! Ведь возвращаются оттуда наши люди, и люди менее опытные, чем вы!
— Я тоже благополучно возвращался оттуда, но никогда заранее не был уверен в этом.
— Значит, вы отказываетесь?
— Да, господин генерал.
— Боюсь, что вы пожалеете.
Наступила пауза. Уллас подошел к торшеру и ударил по маленькой атласной обезьянке, подвешенной к абажуру и похожей на негритенка. Обезьянка завертелась, демонстрируя то куцый хвостик, то мордочку с белыми глазами и красными вывернутыми губами.
Глядя на нее, Уллас задумчиво проговорил:
— Вчера капитан сорок первой бригады морской пехоты Халдор Фриз был арестован по обвинению в растрате казенных денег. На допросе он признался, что взял из кассы 20 тысяч долларов. — Уллас через плечо посмотрел на Ягвица. — Не марок, а долларов, для того, чтобы пустить их в оборот на черной бирже во время выгодной котировки. Парень решил заработать, но его подвел один из местных валютных воротил: он не успел вернуть капитану деньги до того, как началась ревизия. Сумма, как видите, большая. Над энергичным капитаном, а вместе с ним и над его подельником, нависла угроза наказания, ведь дело могут квалифицировать, как подрыв финансов оккупационных войск. Здесь пострадает не только честное имя коммерсанта. — Уллас сделал многозначительную паузу. — В лучшем случае подельнику капитана не миновать конфискации имущества. Кстати, это предложение уже нашло поддержку среди многих наших чиновников.
Густые брови Ягвица зашевелились. Уллас выжидательно молчал.
— Хотите ударить по мне, как говорят русские, рублем? — спокойно спросил Ягвиц.
— Нет. Задавить нашим долларом.
— Что ж, средство действенное. Придется перебираться в страны, где в чести фунты стерлингов. — Ягвиц склонил голову и исподлобья взглянул на Улласа.
— А может, мы все-таки договоримся о вашей поездке туда, где в чести советский рубль? — генерал примирительно подал Ягвицу руку.
— Благодарю вас, господин генерал, но, к сожалению, ничем не могу вам помочь.
— Почему же?! Вы же еще не знаете, чего мы от вас хотим!
— Я знаю, что деловые люди никогда не бросают деньги на ветер. А сто тысяч, простите, 99999 — поскольку речь идет о пятизначной цифре — деньги не маленькие. Такой гонорар, как правило, платят либо смертникам, либо тем, кого собираются послать в Россию, что, кстати, практически одно и то же.
Уллас всплеснул руками.
— С чего вы взяли, что речь идет о России?
— А для чего еще вам понадобился бывший разведчик, слывущий знатоком стран Восточной Европы? Думаю, не для путча в Лаосе или Гватемале. Кроме того, если я не ошибаюсь, вы сами когда-то руководили русским отделом вашего ведомства. Вывод напрашивается сам собой.
— Пусть так. Но, учтите: второго такого шанса не будет. Это не только деньги. Мы поможем вам достичь того, к чему вы стремились всю свою жизнь. Германия еще встанет с колен.
Ягвиц поднялся. Прекрасно сшитый костюм, идеально сидевший на его фигуре, сейчас особенно подчеркивал военную выправку.
— Нет, господин генерал. Я давно похоронил свое честолюбие, так что не пытайтесь играть на моей ненависти к коммунистам. Да, было время, когда я желал мести, но в лучшем случае сумел лишь крупно наследить. Коммунисты отобрали у меня дедовские имения, родину, разбили надежды, но я не хочу, чтобы они еще и повесили меня.
— Что за пессимизм, Ягвиц! Ведь возвращаются оттуда наши люди, и люди менее опытные, чем вы!
— Я тоже благополучно возвращался оттуда, но никогда заранее не был уверен в этом.
— Значит, вы отказываетесь?
— Да, господин генерал.
— Боюсь, что вы пожалеете.
Наступила пауза. Уллас подошел к торшеру и ударил по маленькой атласной обезьянке, подвешенной к абажуру и похожей на негритенка. Обезьянка завертелась, демонстрируя то куцый хвостик, то мордочку с белыми глазами и красными вывернутыми губами.
Глядя на нее, Уллас задумчиво проговорил:
— Вчера капитан сорок первой бригады морской пехоты Халдор Фриз был арестован по обвинению в растрате казенных денег. На допросе он признался, что взял из кассы 20 тысяч долларов. — Уллас через плечо посмотрел на Ягвица. — Не марок, а долларов, для того, чтобы пустить их в оборот на черной бирже во время выгодной котировки. Парень решил заработать, но его подвел один из местных валютных воротил: он не успел вернуть капитану деньги до того, как началась ревизия. Сумма, как видите, большая. Над энергичным капитаном, а вместе с ним и над его подельником, нависла угроза наказания, ведь дело могут квалифицировать, как подрыв финансов оккупационных войск. Здесь пострадает не только честное имя коммерсанта. — Уллас сделал многозначительную паузу. — В лучшем случае подельнику капитана не миновать конфискации имущества. Кстати, это предложение уже нашло поддержку среди многих наших чиновников.
Густые брови Ягвица зашевелились. Уллас выжидательно молчал.
— Хотите ударить по мне, как говорят русские, рублем? — спокойно спросил Ягвиц.
— Нет. Задавить нашим долларом.
— Что ж, средство действенное. Придется перебираться в страны, где в чести фунты стерлингов. — Ягвиц склонил голову и исподлобья взглянул на Улласа.
— А может, мы все-таки договоримся о вашей поездке туда, где в чести советский рубль? — генерал примирительно подал Ягвицу руку.