— Товарищ подполковник! — раздался негромкий голос. — Разрешите обратиться?
Фигура попала в полосу света, и Карпенко увидел, что это старший сержант железнодорожной милиции. У него было совсем юное лицо.
— Вы хотели мне что-то сказать?
Парень заколебался. Карпенко перехватил его настороженный взгляд — через плечо, в сторону вокзала.
— Идите в райотдел и подождите меня там, — пришел ему на помощь подполковник и, повернувшись к райуполномоченному, спросил — Там есть сейчас кто-нибудь?
— Только дежурный внизу, — понял его майор. — Но он парень молчаливый.
Когда Карпенко зашел в кабинет райуполномоченного, старший сержант, сидевший перед этим на диване, вскочил. Карпенко жестом предложил ему садиться, взял стул и сам сел напротив.
— Ну, познакомимся поближе. Зовут меня Игорь Александрович, фамилия — Карпенко. А звание мое вы уже знаете, хотя хожу я здесь исключительно в штатском.
— У нас солдатский телеграф четко работает, — улыбнулся собеседник. — Особенно, когда начальство приезжает. Старший сержант железнодорожной милиции Иванцов Мирон Михайлович, — вдруг спохватился он, — 1930 года рождения, в милиции два года, пришел сразу после службы в армии. Я здешний, из села Рощи, Стопачинского района.
— Так это, вы задержали «Глухонемого»? — поинтересовался Карпенко. — Курите, курите, — разрешил он, увидев, что Иванцов достал и снова спрятал сигареты.
— Да, это мы вместе с рядовым Басаджиевым из погранотряда. Только я не о том хотел, товарищ подполковник. Не знаю, как вам и сказать. Может, мне показалось, но когда мы вместе с капитаном Никольским засели у моста, а потом увидели, как бандиты напали на часового, то сразу же хотели бежать ему на помощь. Я уж, было, вскочил, а капитан говорит: «Не торопись, подождем еще немного. Может, их там не трое, а больше». Я смотрю, часового вот-вот зарежут, а капитан все «подождем» да «подождем». Ну, я не смог допустить, чтобы на моих глазах человека убили, и выстрелил. Тут, конечно, все бросились вперед, без приказа капитана. Кто убил второго бандита, я не видел, а третий — Тарас Яцишин, я его сразу узнал, он из нашего села, — испугался, бросил оружие и поднял руки. Вдруг подбегает капитан и с ходу в него из пистолета. Я кричу: «Что вы делаете?» А он — опять. Метров с пятнадцати дважды стрелял, да все мимо. Тут уж я не выдержал, выбил у капитана пистолет, а он на меня: «Посажу! — кричит, Диверсантов защищать, такой-сякой! Все вы здесь бандиты!» Это он насчет моего местного происхождения. Я, конечно, на эти слова внимания не обратил — в запале чего не скажешь. Только вот зачем он в безоружного стрелял? Тот же уже руки поднял… Может, я все это зря вам говорю, может быть, в бою и не такое случается? Не знаю, я на фронт не успел попасть...
— Нет, вы все правильно сделали, Мирон Михайлович. Очень правильно, что пришли ко мне. Кстати, вы не заметили, кто ранил Никольского?
— Ранил? Это вы о руке его, что ли? Так он же ее об камень ушиб, когда на землю падал!
— Скажите, товарищ Иванцов, а как в ваш линейный пункт поступают заявления?
— Просто. У нас для этого специальный ящик возле двери висит, чтобы граждане могли жалобу или письмо бросить. В конце дня, часов в 18, я открываю ящик, достаю их и регистрирую в специальной книге.
— А почему именно вы открываете ящик?
— Так я же за канцелярию по совместительству отвечаю. Секретарь нам не положен, вот и поручили мне это дело.
— Капитан Никольский сам никогда этим не занимается?
— Да что вы! — рассмеялся Иванцов. — Он тот ящик иначе, как скворечник и не называет.
— А сегодня, вернее, уже вчера, — взглянув на часы, поправился Карпенко, — вы в ящик не заглядывали?
— Конечно, заглядывал! Я в этом деле аккуратный. Вот даже ключи от него при себе ношу.
— И что же вы в нем обнаружили?
— Товарищ подполковник! — раздался негромкий голос. — Разрешите обратиться?
Фигура попала в полосу света, и Карпенко увидел, что это старший сержант железнодорожной милиции. У него было совсем юное лицо.
— Вы хотели мне что-то сказать?
Парень заколебался. Карпенко перехватил его настороженный взгляд — через плечо, в сторону вокзала.
— Идите в райотдел и подождите меня там, — пришел ему на помощь подполковник и, повернувшись к райуполномоченному, спросил — Там есть сейчас кто-нибудь?
— Только дежурный внизу, — понял его майор. — Но он парень молчаливый.
Когда Карпенко зашел в кабинет райуполномоченного, старший сержант, сидевший перед этим на диване, вскочил. Карпенко жестом предложил ему садиться, взял стул и сам сел напротив.
— Ну, познакомимся поближе. Зовут меня Игорь Александрович, фамилия — Карпенко. А звание мое вы уже знаете, хотя хожу я здесь исключительно в штатском.
— У нас солдатский телеграф четко работает, — улыбнулся собеседник. — Особенно, когда начальство приезжает. Старший сержант железнодорожной милиции Иванцов Мирон Михайлович, — вдруг спохватился он, — 1930 года рождения, в милиции два года, пришел сразу после службы в армии. Я здешний, из села Рощи, Стопачинского района.
— Так это, вы задержали «Глухонемого»? — поинтересовался Карпенко. — Курите, курите, — разрешил он, увидев, что Иванцов достал и снова спрятал сигареты.
— Да, это мы вместе с рядовым Басаджиевым из погранотряда. Только я не о том хотел, товарищ подполковник. Не знаю, как вам и сказать. Может, мне показалось, но когда мы вместе с капитаном Никольским засели у моста, а потом увидели, как бандиты напали на часового, то сразу же хотели бежать ему на помощь. Я уж, было, вскочил, а капитан говорит: «Не торопись, подождем еще немного. Может, их там не трое, а больше». Я смотрю, часового вот-вот зарежут, а капитан все «подождем» да «подождем». Ну, я не смог допустить, чтобы на моих глазах человека убили, и выстрелил. Тут, конечно, все бросились вперед, без приказа капитана. Кто убил второго бандита, я не видел, а третий — Тарас Яцишин, я его сразу узнал, он из нашего села, — испугался, бросил оружие и поднял руки. Вдруг подбегает капитан и с ходу в него из пистолета. Я кричу: «Что вы делаете?» А он — опять. Метров с пятнадцати дважды стрелял, да все мимо. Тут уж я не выдержал, выбил у капитана пистолет, а он на меня: «Посажу! — кричит, Диверсантов защищать, такой-сякой! Все вы здесь бандиты!» Это он насчет моего местного происхождения. Я, конечно, на эти слова внимания не обратил — в запале чего не скажешь. Только вот зачем он в безоружного стрелял? Тот же уже руки поднял… Может, я все это зря вам говорю, может быть, в бою и не такое случается? Не знаю, я на фронт не успел попасть...
— Нет, вы все правильно сделали, Мирон Михайлович. Очень правильно, что пришли ко мне. Кстати, вы не заметили, кто ранил Никольского?
— Ранил? Это вы о руке его, что ли? Так он же ее об камень ушиб, когда на землю падал!
— Скажите, товарищ Иванцов, а как в ваш линейный пункт поступают заявления?
— Просто. У нас для этого специальный ящик возле двери висит, чтобы граждане могли жалобу или письмо бросить. В конце дня, часов в 18, я открываю ящик, достаю их и регистрирую в специальной книге.
— А почему именно вы открываете ящик?
— Так я же за канцелярию по совместительству отвечаю. Секретарь нам не положен, вот и поручили мне это дело.
— Капитан Никольский сам никогда этим не занимается?
— Да что вы! — рассмеялся Иванцов. — Он тот ящик иначе, как скворечник и не называет.
— А сегодня, вернее, уже вчера, — взглянув на часы, поправился Карпенко, — вы в ящик не заглядывали?
— Конечно, заглядывал! Я в этом деле аккуратный. Вот даже ключи от него при себе ношу.
— И что же вы в нем обнаружили?