Загрузив посудомойку, Ольга оглядела разгром, оставшийся после барбекю, и махнула рукой. Приходящая домработница явится завтра и уберет. Главное, посуду вымыть, чтоб не засыхала, а остальное ерунда. Дом засыпал усталым зверем, моргая глазом лампы в прихожей: чего-то там такого напортачили электрики.
Недоделок хватало, большей частью оттого, что Ольга сама торопилась: хотела поскорее выехать из того медвежьего угла, в котором жила до сих пор. Строительные изъяны обнаруживались постепенно, как на лице видавшего виды актера. Стоило сойти торопливо нанесенному гриму, и вот она, пропущенная червоточина.
Ей хотелось отвернуться от строительных проблем дома, отмахнуться и забыть хотя бы на пару дней, перепоручив их мужу. Как было запланировано вначале, Алексей возвел стены, установил сантехнику, оборудовал сауну и бассейн, а отделочные работы передал жене. Мало что смыслившая в этом Ольга изрядно намучилась с выбором штукатурки, обоев, паркета. Часто болевший Ванька не позволял окунуться в это азартное дело с головой. Оттого две трети работ в доме прошли без ее пристального внимания, на глазок и «авось». Сейчас, находясь в комнате сына, Ольга подумала, что, пожалуй, стоит переселить его в соседнюю комнату. Пусть та поменьше и угловая, но, слава богу, отопление там сделали отлично, и солнце весь день. Не то что тут, только с раннего утра, да еще эта дурацкая косая ель загораживает свет.
«Спилю ее нафиг, — сердито подумала Ольга. — Лето пусть переживет, а осенью спилю к чертям!»
Ванька спал, свернувшись клубочком, и не открыл глаз, когда она вытащила его из-под руки Алексея, унесла в спальню и уложила в кровать. Там он завозился, пробормотал что-то нечленораздельное и даже громко пукнул. В комнате было прохладно. Ольга накрыла сына одеялом и, погасив свет, вышла.
В телевизоре ведущая со строгим пробором пугала зрителей традиционным набором теленовостей. На экране мелькали кадры невероятного пожара где-то за границей. Ольга выхватила пару испанских слов, а потом вытянула из руки Алексея пульт и выключила телевизор.
— М-м-м?
— Леш, пойдем спать?
— М-м-м?
— Ну давай уже, пойдем в спальню.
Не открывая глаз, он сграбастал Ольгу одной ручищей и повалил на диван, прижимаясь к ней всем своим длинным горячим телом. От его губ пахло водкой и мясом. Привычным движением он полез жене под подол, но, добравшись до трусиков, вдруг замер.
— Ванька где?
— В армию ушел, — рассердилась Ольга. — Ты чего вдруг?
— Ничего не «вдруг». Имею право. Муж я или не муж?
— Пойдем в кровать? Чего мы тут, как бомжи?
— Тут хочу, — заупрямился он и полез целоваться. — Тут хочу и там тоже хочу. И везде хочу.
Ольга еще немного, больше для виду, посопротивлялась, упираясь руками Алексею в грудь, хотя уже чувствовала привычный жар, который начинал распалять ее снизу живота, поднимаясь выше и выше. И тогда она уже сама стала тянуть платье, торопясь сдернуть его через голову, а потом столь же торопливо нащупала пряжку на ремне мужниных джинсов, уже готовых лопнуть по шву. Пока она раздраженно теребила неподатливый ремень, Алексей в два счета избавил ее от бюстгальтера и трусиков и, дождавшись, пока она справится с ремнем и тугой пуговицей джинсов, одной рукой стащил их вместе с трусами. Взгромоздившись на Ольгу, Алексей жадно поцеловал ее в губы.
— Не спеши, — попросила она на паузе между вдохами.
— Никто и не спешит…
Но на самом деле он торопился, как первобытный дикарь, в первую очередь заботясь о собственном удовольствии, вспоминая о ней только в последний момент. От выпитого шумело в голове. Сжимая в руках податливое тело жены, Алексей пытался не терять контроль, но водка ослабляла тормоза. Его тело, подобно локомотиву, никогда не сворачивающему с пути, летело вперед, к цели, на всех парах.
В итоге секс, приправленный алкоголем и более чем обильным ужином, получился вполне семейным, привычным, профессиональным, как теннисная партия двух чемпионов. Обещанного продолжения в спальне, естественно, не последовало по причине вполне в духе революции: верхи уже не могли, а низы уже не хотели. Слишком те и другие утомились.
Ольга припомнила, как однажды в такой же ситуации, сравнив секс с революцией, она немало повеселила мужа историей, произошедшей давным-давно, на практике в местном театре драмы.
Загрузив посудомойку, Ольга оглядела разгром, оставшийся после барбекю, и махнула рукой. Приходящая домработница явится завтра и уберет. Главное, посуду вымыть, чтоб не засыхала, а остальное ерунда. Дом засыпал усталым зверем, моргая глазом лампы в прихожей: чего-то там такого напортачили электрики.
Недоделок хватало, большей частью оттого, что Ольга сама торопилась: хотела поскорее выехать из того медвежьего угла, в котором жила до сих пор. Строительные изъяны обнаруживались постепенно, как на лице видавшего виды актера. Стоило сойти торопливо нанесенному гриму, и вот она, пропущенная червоточина.
Ей хотелось отвернуться от строительных проблем дома, отмахнуться и забыть хотя бы на пару дней, перепоручив их мужу. Как было запланировано вначале, Алексей возвел стены, установил сантехнику, оборудовал сауну и бассейн, а отделочные работы передал жене. Мало что смыслившая в этом Ольга изрядно намучилась с выбором штукатурки, обоев, паркета. Часто болевший Ванька не позволял окунуться в это азартное дело с головой. Оттого две трети работ в доме прошли без ее пристального внимания, на глазок и «авось». Сейчас, находясь в комнате сына, Ольга подумала, что, пожалуй, стоит переселить его в соседнюю комнату. Пусть та поменьше и угловая, но, слава богу, отопление там сделали отлично, и солнце весь день. Не то что тут, только с раннего утра, да еще эта дурацкая косая ель загораживает свет.
«Спилю ее нафиг, — сердито подумала Ольга. — Лето пусть переживет, а осенью спилю к чертям!»
Ванька спал, свернувшись клубочком, и не открыл глаз, когда она вытащила его из-под руки Алексея, унесла в спальню и уложила в кровать. Там он завозился, пробормотал что-то нечленораздельное и даже громко пукнул. В комнате было прохладно. Ольга накрыла сына одеялом и, погасив свет, вышла.
В телевизоре ведущая со строгим пробором пугала зрителей традиционным набором теленовостей. На экране мелькали кадры невероятного пожара где-то за границей. Ольга выхватила пару испанских слов, а потом вытянула из руки Алексея пульт и выключила телевизор.
— М-м-м?
— Леш, пойдем спать?
— М-м-м?
— Ну давай уже, пойдем в спальню.
Не открывая глаз, он сграбастал Ольгу одной ручищей и повалил на диван, прижимаясь к ней всем своим длинным горячим телом. От его губ пахло водкой и мясом. Привычным движением он полез жене под подол, но, добравшись до трусиков, вдруг замер.
— Ванька где?
— В армию ушел, — рассердилась Ольга. — Ты чего вдруг?
— Ничего не «вдруг». Имею право. Муж я или не муж?
— Пойдем в кровать? Чего мы тут, как бомжи?
— Тут хочу, — заупрямился он и полез целоваться. — Тут хочу и там тоже хочу. И везде хочу.
Ольга еще немного, больше для виду, посопротивлялась, упираясь руками Алексею в грудь, хотя уже чувствовала привычный жар, который начинал распалять ее снизу живота, поднимаясь выше и выше. И тогда она уже сама стала тянуть платье, торопясь сдернуть его через голову, а потом столь же торопливо нащупала пряжку на ремне мужниных джинсов, уже готовых лопнуть по шву. Пока она раздраженно теребила неподатливый ремень, Алексей в два счета избавил ее от бюстгальтера и трусиков и, дождавшись, пока она справится с ремнем и тугой пуговицей джинсов, одной рукой стащил их вместе с трусами. Взгромоздившись на Ольгу, Алексей жадно поцеловал ее в губы.
— Не спеши, — попросила она на паузе между вдохами.
— Никто и не спешит…
Но на самом деле он торопился, как первобытный дикарь, в первую очередь заботясь о собственном удовольствии, вспоминая о ней только в последний момент. От выпитого шумело в голове. Сжимая в руках податливое тело жены, Алексей пытался не терять контроль, но водка ослабляла тормоза. Его тело, подобно локомотиву, никогда не сворачивающему с пути, летело вперед, к цели, на всех парах.
В итоге секс, приправленный алкоголем и более чем обильным ужином, получился вполне семейным, привычным, профессиональным, как теннисная партия двух чемпионов. Обещанного продолжения в спальне, естественно, не последовало по причине вполне в духе революции: верхи уже не могли, а низы уже не хотели. Слишком те и другие утомились.
Ольга припомнила, как однажды в такой же ситуации, сравнив секс с революцией, она немало повеселила мужа историей, произошедшей давным-давно, на практике в местном театре драмы.