— Этот человек — римский гражданин, а ты — рабыня! Помни своё место! — Его ответ прозвучал грубо, и Рианн нахмурилась, не сводя взгляда с лица господина, шепнула:
— Но сегодня ночью… — Он снова грубо перебил её:
— Что, сегодня ночью? Что ты себе возомнила? Ты забыла, кто ты? Помни своё место! — повторил ей опять. — Всё, иди домой, если у тебя есть вопросы, ты задашь их позже. Понятно? Разойдись! Что вы собрались тут все? Представление окончено! — Он разгонял любопытных легионеров.
Через плечо глянул на рабыню. Та, сидя на корточках, собирала свои медяки, подол платья тонул в грязной луже, а ещё она украдкой вытирала слёзы. Да, давно он не видел её слёз, есть из-за чего поплакать. Да и не бил он её тоже давно, ещё с того побега, когда искал её и разозлился. Ничего, сегодня вечером мы ещё поговорим об этом.
Вечером он вернулся уже по темноте. Рабыня была на кухне, сидела у жаровни, заметив его, медленно поднялась на ноги. Марк сразу же прошёл на кухню, ища её, заговорил первым, набросился, даже ещё не раздевшись с улицы:
— Что это за номер? Проклятье! Почему я должен вмешиваться в твои дела? Что за ерунда? Теперь ты постоянно будешь являться ко мне на службу?
— Это не я… это всё он…
— Заткнись! Я не хочу слушать этот бред!
— Он — обманщик! — Рианн повысила голос, и центурион замахнулся на неё, но рабыня отшатнулась, глядела огромными глазами. Потом заговорила:- Выходит, можно быть кем угодно, но, если ты римский гражданин, это всё оправдывает, так? Даже, если он, и, правда, лжец и вор, он не виноват. Виновата только я? Так?
— Так, — согласился он.
— Потому что я — рабыня, а он нет. Потому что я — свенка, а он — римский гражданин. Так?
— Так.
— Потому что он может обманывать всех, присваивать мою работу, а моё слово против него ничего не значит. Так?
— Так.
— Но так не должно быть! — Она покачала головой, не соглашаясь со всем этим, и снова повысила тон голоса. Но центурион не попытался ударить её на этот раз.
— Именно так и должно быть, его защищает закон и Рим, он — гражданин, он — свободный человек, и правда всегда на его стороне.
— Поэтому вы и приняли его сторону?
Он помолчал, глядя ей в лицо.
— Даже если ты права, твоё слово — ничто по сравнению с его словом, любой судья будет на его стороне, а ты только получишь плетей или я буду платить за тебя штраф.
— Но ведь так не должно быть.
— Надо было заключать с ним письменный договор, но договора с рабами не заключаются, нужны хотя бы свидетели, а твоя — как там её? — Эрна — такая же рабыня, как и ты, тем более, она его рабыня. Я не хочу об этом разговаривать! Мне не нужны скандалы на службе, не надо выставлять меня дураком при моих подчинённых. Ты понимаешь это? Зачем вы припёрлись в крепость?
— Это не я… Он сам потащил меня туда… Искать вас… Он знал, что вы — мой хозяин…
— Этот человек — римский гражданин, а ты — рабыня! Помни своё место! — Его ответ прозвучал грубо, и Рианн нахмурилась, не сводя взгляда с лица господина, шепнула:
— Но сегодня ночью… — Он снова грубо перебил её:
— Что, сегодня ночью? Что ты себе возомнила? Ты забыла, кто ты? Помни своё место! — повторил ей опять. — Всё, иди домой, если у тебя есть вопросы, ты задашь их позже. Понятно? Разойдись! Что вы собрались тут все? Представление окончено! — Он разгонял любопытных легионеров.
Через плечо глянул на рабыню. Та, сидя на корточках, собирала свои медяки, подол платья тонул в грязной луже, а ещё она украдкой вытирала слёзы. Да, давно он не видел её слёз, есть из-за чего поплакать. Да и не бил он её тоже давно, ещё с того побега, когда искал её и разозлился. Ничего, сегодня вечером мы ещё поговорим об этом.
Вечером он вернулся уже по темноте. Рабыня была на кухне, сидела у жаровни, заметив его, медленно поднялась на ноги. Марк сразу же прошёл на кухню, ища её, заговорил первым, набросился, даже ещё не раздевшись с улицы:
— Что это за номер? Проклятье! Почему я должен вмешиваться в твои дела? Что за ерунда? Теперь ты постоянно будешь являться ко мне на службу?
— Это не я… это всё он…
— Заткнись! Я не хочу слушать этот бред!
— Он — обманщик! — Рианн повысила голос, и центурион замахнулся на неё, но рабыня отшатнулась, глядела огромными глазами. Потом заговорила:- Выходит, можно быть кем угодно, но, если ты римский гражданин, это всё оправдывает, так? Даже, если он, и, правда, лжец и вор, он не виноват. Виновата только я? Так?
— Так, — согласился он.
— Потому что я — рабыня, а он нет. Потому что я — свенка, а он — римский гражданин. Так?
— Так.
— Потому что он может обманывать всех, присваивать мою работу, а моё слово против него ничего не значит. Так?
— Так.
— Но так не должно быть! — Она покачала головой, не соглашаясь со всем этим, и снова повысила тон голоса. Но центурион не попытался ударить её на этот раз.
— Именно так и должно быть, его защищает закон и Рим, он — гражданин, он — свободный человек, и правда всегда на его стороне.
— Поэтому вы и приняли его сторону?
Он помолчал, глядя ей в лицо.
— Даже если ты права, твоё слово — ничто по сравнению с его словом, любой судья будет на его стороне, а ты только получишь плетей или я буду платить за тебя штраф.
— Но ведь так не должно быть.
— Надо было заключать с ним письменный договор, но договора с рабами не заключаются, нужны хотя бы свидетели, а твоя — как там её? — Эрна — такая же рабыня, как и ты, тем более, она его рабыня. Я не хочу об этом разговаривать! Мне не нужны скандалы на службе, не надо выставлять меня дураком при моих подчинённых. Ты понимаешь это? Зачем вы припёрлись в крепость?
— Это не я… Он сам потащил меня туда… Искать вас… Он знал, что вы — мой хозяин…