— Не знаю, на что ты намекаешь, но я уже женат.
— Ни на что, просто интересно.
Она разрезала сыр маленьким ножом на тонкие пластики, а римлянин уже жевал хлеб, запивая его холодным молоком.
— Если бы влюбился, то, может быть, и женился бы.
— Влюбился? — она переспросила, улыбаясь.
— Если бы, конечно, уже не был женат. Что, ты думаешь, я слабее отца Дикса? И я не решился бы на такой брак?
— Да нет, я так не думаю. Вы же женаты, у вас есть ребёнок, что говорить об этом… — Она пожала плечами. — Вообще-то, очень мало союзов заключается по любви. У свенов я такого не встречала, по крайней мере, у нас в деревне… Мама моя говорила, что отца любила, но… — Она как-то хмуро улыбнулась и продолжила:- О браке договариваются родители, сами выбирают достойную партию, собирают приданое…
— Представь себе, у нас это происходит примерно так же. Один в один.
— Значит, ваша жена… — Он недовольно перебил её:
— Что тебе далась моя жена?
Она снова пожала плечами и продолжила:
— Просто мне интересно, любили ли вы когда-нибудь по-настоящему? Что это такое? И как это, быть рядом с любимым человеком?
— Тебе это зачем?
— Наверное, родители Дикса любили друг друга, раз его отца не остановило, что она — германка.
— Вот у Дикса сама и спроси. Только вряд ли слишком уж любили, он её притащил с какого-то посёлка и поколачивал, да и сейчас, наверное, бьёт. Не думаю, что от великой любви. — Усмехнулся.
Рианн отхлебнула молока, пряча досаду.
— У вас что, в Риме принято мужчинам бить женщин? Это что, правильно?
— А у вас — нет?
— У нас уважительно относятся к женщинам, женщина может даже сама потребовать развода и уйти со своим приданым, правда, это бывает редко. Семьи у нас крепкие. У меня, по крайней мере, отец никогда не бил мать, я такого не видела…
— Может, ты просто не видела?
— Нет, я бы знала.
Он помолчал и заговорил первым:
— Не знаю, на что ты намекаешь, но я уже женат.
— Ни на что, просто интересно.
Она разрезала сыр маленьким ножом на тонкие пластики, а римлянин уже жевал хлеб, запивая его холодным молоком.
— Если бы влюбился, то, может быть, и женился бы.
— Влюбился? — она переспросила, улыбаясь.
— Если бы, конечно, уже не был женат. Что, ты думаешь, я слабее отца Дикса? И я не решился бы на такой брак?
— Да нет, я так не думаю. Вы же женаты, у вас есть ребёнок, что говорить об этом… — Она пожала плечами. — Вообще-то, очень мало союзов заключается по любви. У свенов я такого не встречала, по крайней мере, у нас в деревне… Мама моя говорила, что отца любила, но… — Она как-то хмуро улыбнулась и продолжила:- О браке договариваются родители, сами выбирают достойную партию, собирают приданое…
— Представь себе, у нас это происходит примерно так же. Один в один.
— Значит, ваша жена… — Он недовольно перебил её:
— Что тебе далась моя жена?
Она снова пожала плечами и продолжила:
— Просто мне интересно, любили ли вы когда-нибудь по-настоящему? Что это такое? И как это, быть рядом с любимым человеком?
— Тебе это зачем?
— Наверное, родители Дикса любили друг друга, раз его отца не остановило, что она — германка.
— Вот у Дикса сама и спроси. Только вряд ли слишком уж любили, он её притащил с какого-то посёлка и поколачивал, да и сейчас, наверное, бьёт. Не думаю, что от великой любви. — Усмехнулся.
Рианн отхлебнула молока, пряча досаду.
— У вас что, в Риме принято мужчинам бить женщин? Это что, правильно?
— А у вас — нет?
— У нас уважительно относятся к женщинам, женщина может даже сама потребовать развода и уйти со своим приданым, правда, это бывает редко. Семьи у нас крепкие. У меня, по крайней мере, отец никогда не бил мать, я такого не видела…
— Может, ты просто не видела?
— Нет, я бы знала.
Он помолчал и заговорил первым: