— Что-нибудь из эпохи романтизма, — огорошила его женщина. Граф задумчиво покопался в памяти, в тех временах, когда бунтарская подростковая душа рвалась в исследование загадок отношений между мужчиной и женщиной, и он с трудом выискивал подобную литературу в самых отдаленных полках и шкафах.
— Полагаю, в библиотеке нашелся бы какой-нибудь памфлет на предпочитаемую Вами тематику, — кивнул Элжерон, поднимаясь.
— Я могу сходить с графом и выбрать что-нибудь для тебя, матушка. Я ведь хорошо знаю твои вкусы, — внезапно проявила рвение Маргарет. Это была бы неплохая возможность, наконец, остаться наедине и попытаться узнать у нее подробности болезни, те, о которых она не решилась бы говорить в присутствии Филиппины.
— Нет уж, нечего юной особе разгуливать в одиночестве по этому замку! — возмутилась Филиппина, и тут же начала подниматься, раздражающе зашуршав юбками и разбивая надежды Элжерона. Он задумчиво прищурился и мысленно позвал к себе Франческу.
— Отчего же, мы вполне сможем справиться сами, тем более, Маргарет будет в сопровождении меня, — произнес он, пытаясь оттянуть время до прихода паучихи и надеясь воззвать к здравомыслию Филиппины и все же оставить ее в гостиной. Краем глаза он заметил, как девушка несколько поникла. Видимо, она также желала уединения.
— Тем более! — вторила ему Филиппина, подходя к двери и отстраняя от нее графа, не позволяя ему проявить вежливость. Едва она ее распахнула, как в проеме на потолке показалась Франческа, тут же загоняя своим видом обратно в гостиную. — Боже правый, пресвятые угодники и дева Мария! — воскликнула на одном дыхании Филиппина, начав осенять себя крестным знамением. Напоследок она перекрестила и саму Франческу и, отступив обратно к тахте, затараторила: — Откуда здесь это чудище?! Граф, немедленно уберите его!
Паучиха в ответ отползла аккурат на пространство над дверью и опустила две черные длинные лапы на проем, поняв желание своего хозяина не выпускать эту женщину из комнаты.
— Ох, Франческа в последнее время столь непослушна, — с наигранным сожалением покачал головой Элжерон. — Боюсь, коли она что-то решила, то я никак не смогу ее переубедить сдвинуться с места и на сантиметр…
Он подошел к двери, и Франческа демонстративно подобрала ноги, позволяя ему свободно пройти. Граф обернулся к Маргарет и спросил:
— Осмелитесь ли Вы пройти со мной мимо сего чудища?
— Еще раз назовешь меня чудищем — и я поселюсь на неделю в голубятне! — недовольно проворчала паучиха, отчего Филиппина испуганно забилась еще дальше, зашуршав юбками, словно всполошенная курица перьями.
— Полагаю… — неуверенно пролепетала Маргарет и настороженно подошла ближе, не спуская глаз с существа.
— Прошу, не бойтесь, — граф ободряюще улыбнулся и протянул раскрытую ладонь, в которую тут же легли тонкие, затянутые в белые перчатки, пальцы Маргарет.
— Неужто ты оставишь меня здесь одну! — воскликнула Филиппина ей в спину, понимая, что девушка вот-вот покинет комнату.
Элжерон потянул юную баронессу за собой, помогая преодолеть пугающее препятствие, и через мгновение за ними уже захлопнулась дверь гостиной, где остались Филиппина и Франческа в качестве ее стража. Граф оглянулся на свою изумленную спутницу, и внезапно они оба рассмеялись. Пустые коридоры и замка мгновенно подхватили их звонкий смех, спрятав его в своих глубинах от завистливых ушей.
— Что ж, если Вы не против, я бы предложил Вам небольшую экскурсию по своим владениям, — с легким поклоном произнес Элжерон. — Не думаю, что Вы жаждете поскорее вернуться в гостиную.
— Я с радостью прогуляюсь по Вашему замку, — благосклонно кивнула баронесса. Граф предложил свою руку, и Маргарет с готовностью взяла его под локоть.
— Замок Паучье Гнездо стоит на вершине этого холма уже несколько столетий, — начал рассказ Элжерон, не спеша идя по коридору. — Раньше его окружал ров, крепостная стена, да и сам холм был выше…
— …а трава зеленее, — закончила за него Маргарет. Граф удивленно вскинул брови.
— Увы, я не знаю, — ответил он.
— Это была шутка, извините, — смущенно потупилась в пол баронесса. — Матушка всегда говорит, что мне лучше держать рот на замке, нежели что-то говорить.
— Однако же, сейчас ее здесь нет, — улыбнулся Элжерон этому замешательству. — Обещаю, что ни слова из нашей беседы не дойдет до ее ушей.
— Что-нибудь из эпохи романтизма, — огорошила его женщина. Граф задумчиво покопался в памяти, в тех временах, когда бунтарская подростковая душа рвалась в исследование загадок отношений между мужчиной и женщиной, и он с трудом выискивал подобную литературу в самых отдаленных полках и шкафах.
— Полагаю, в библиотеке нашелся бы какой-нибудь памфлет на предпочитаемую Вами тематику, — кивнул Элжерон, поднимаясь.
— Я могу сходить с графом и выбрать что-нибудь для тебя, матушка. Я ведь хорошо знаю твои вкусы, — внезапно проявила рвение Маргарет. Это была бы неплохая возможность, наконец, остаться наедине и попытаться узнать у нее подробности болезни, те, о которых она не решилась бы говорить в присутствии Филиппины.
— Нет уж, нечего юной особе разгуливать в одиночестве по этому замку! — возмутилась Филиппина, и тут же начала подниматься, раздражающе зашуршав юбками и разбивая надежды Элжерона. Он задумчиво прищурился и мысленно позвал к себе Франческу.
— Отчего же, мы вполне сможем справиться сами, тем более, Маргарет будет в сопровождении меня, — произнес он, пытаясь оттянуть время до прихода паучихи и надеясь воззвать к здравомыслию Филиппины и все же оставить ее в гостиной. Краем глаза он заметил, как девушка несколько поникла. Видимо, она также желала уединения.
— Тем более! — вторила ему Филиппина, подходя к двери и отстраняя от нее графа, не позволяя ему проявить вежливость. Едва она ее распахнула, как в проеме на потолке показалась Франческа, тут же загоняя своим видом обратно в гостиную. — Боже правый, пресвятые угодники и дева Мария! — воскликнула на одном дыхании Филиппина, начав осенять себя крестным знамением. Напоследок она перекрестила и саму Франческу и, отступив обратно к тахте, затараторила: — Откуда здесь это чудище?! Граф, немедленно уберите его!
Паучиха в ответ отползла аккурат на пространство над дверью и опустила две черные длинные лапы на проем, поняв желание своего хозяина не выпускать эту женщину из комнаты.
— Ох, Франческа в последнее время столь непослушна, — с наигранным сожалением покачал головой Элжерон. — Боюсь, коли она что-то решила, то я никак не смогу ее переубедить сдвинуться с места и на сантиметр…
Он подошел к двери, и Франческа демонстративно подобрала ноги, позволяя ему свободно пройти. Граф обернулся к Маргарет и спросил:
— Осмелитесь ли Вы пройти со мной мимо сего чудища?
— Еще раз назовешь меня чудищем — и я поселюсь на неделю в голубятне! — недовольно проворчала паучиха, отчего Филиппина испуганно забилась еще дальше, зашуршав юбками, словно всполошенная курица перьями.
— Полагаю… — неуверенно пролепетала Маргарет и настороженно подошла ближе, не спуская глаз с существа.
— Прошу, не бойтесь, — граф ободряюще улыбнулся и протянул раскрытую ладонь, в которую тут же легли тонкие, затянутые в белые перчатки, пальцы Маргарет.
— Неужто ты оставишь меня здесь одну! — воскликнула Филиппина ей в спину, понимая, что девушка вот-вот покинет комнату.
Элжерон потянул юную баронессу за собой, помогая преодолеть пугающее препятствие, и через мгновение за ними уже захлопнулась дверь гостиной, где остались Филиппина и Франческа в качестве ее стража. Граф оглянулся на свою изумленную спутницу, и внезапно они оба рассмеялись. Пустые коридоры и замка мгновенно подхватили их звонкий смех, спрятав его в своих глубинах от завистливых ушей.
— Что ж, если Вы не против, я бы предложил Вам небольшую экскурсию по своим владениям, — с легким поклоном произнес Элжерон. — Не думаю, что Вы жаждете поскорее вернуться в гостиную.
— Я с радостью прогуляюсь по Вашему замку, — благосклонно кивнула баронесса. Граф предложил свою руку, и Маргарет с готовностью взяла его под локоть.
— Замок Паучье Гнездо стоит на вершине этого холма уже несколько столетий, — начал рассказ Элжерон, не спеша идя по коридору. — Раньше его окружал ров, крепостная стена, да и сам холм был выше…
— …а трава зеленее, — закончила за него Маргарет. Граф удивленно вскинул брови.
— Увы, я не знаю, — ответил он.
— Это была шутка, извините, — смущенно потупилась в пол баронесса. — Матушка всегда говорит, что мне лучше держать рот на замке, нежели что-то говорить.
— Однако же, сейчас ее здесь нет, — улыбнулся Элжерон этому замешательству. — Обещаю, что ни слова из нашей беседы не дойдет до ее ушей.