— Ничего смешного здесь нет. Пора бы, кажется, знать, что у обыкновенного человека, всего тридцать два зуба. А я как специалист, знаю, что за всю историю стоматологии, а история эта насчитывает тысячелетия, такой случай встречается впервые.
— Это ложь! — вдруг кто-то громко крикнул из задних рядов.
— Что?.. Кто это сказал? — тихо спросил побледневший Аркадий Борисович.
— Это я с-сказал, — в зале поднялся невысокий лысеющий человек.
— Вы?!.. — Аркадий Борисович растерялся. — А почему вы так считаете, товарищ Прохоров?
— Ложь!
— Объясните, — робко сказал доктор.
— В д-другом м-м-месте! — сказал Прохоров и, выбравшись из своего ряда, гордо вышел из зала.
Зал загудел.
— Пусть зуб покажет! — закричали из задних рядов.
— Одновременно все зуб увидать не смогут, — «остроумным» голосом сказал конферансье. — Поэтому прошу трех желающих подняться на сцену и убедиться!
Никто не вышел. Тогда в первом ряду поднялся пожилой активист:
— Товарищи, я предлагаю включить в счетную комиссию товарищей: Перельмана, Мамедова и Федотова.
— Кто — «за»? — спросил конферансье.
Все подняли руки.
Перельман и Мамедов пошли на сцену, а Федотов, встав, сказал:
— Даю самоотвод… Я пьяный — у меня двоится… — и сел.
Поднялась женщина.
— Товарищи, — возмущенно сказала она, — а почему одних мужчин? Я предлагаю ввести женщину!
— Предлагаю Горину, — сказал активист.
Возражений не было. Тогда Горина — та самая женщина, которая протестовала, тут же пошла к сцене.
Довольный активист сел.
— Ничего смешного здесь нет. Пора бы, кажется, знать, что у обыкновенного человека, всего тридцать два зуба. А я как специалист, знаю, что за всю историю стоматологии, а история эта насчитывает тысячелетия, такой случай встречается впервые.
— Это ложь! — вдруг кто-то громко крикнул из задних рядов.
— Что?.. Кто это сказал? — тихо спросил побледневший Аркадий Борисович.
— Это я с-сказал, — в зале поднялся невысокий лысеющий человек.
— Вы?!.. — Аркадий Борисович растерялся. — А почему вы так считаете, товарищ Прохоров?
— Ложь!
— Объясните, — робко сказал доктор.
— В д-другом м-м-месте! — сказал Прохоров и, выбравшись из своего ряда, гордо вышел из зала.
Зал загудел.
— Пусть зуб покажет! — закричали из задних рядов.
— Одновременно все зуб увидать не смогут, — «остроумным» голосом сказал конферансье. — Поэтому прошу трех желающих подняться на сцену и убедиться!
Никто не вышел. Тогда в первом ряду поднялся пожилой активист:
— Товарищи, я предлагаю включить в счетную комиссию товарищей: Перельмана, Мамедова и Федотова.
— Кто — «за»? — спросил конферансье.
Все подняли руки.
Перельман и Мамедов пошли на сцену, а Федотов, встав, сказал:
— Даю самоотвод… Я пьяный — у меня двоится… — и сел.
Поднялась женщина.
— Товарищи, — возмущенно сказала она, — а почему одних мужчин? Я предлагаю ввести женщину!
— Предлагаю Горину, — сказал активист.
Возражений не было. Тогда Горина — та самая женщина, которая протестовала, тут же пошла к сцене.
Довольный активист сел.