Дик слышал, что кто-то вошел в комнату, но ему было так плохо, что он не обратил на это никакого внимания.
— Ты думаешь, что я плачу тебе, чтобы ты валялся?
Дик открыл глаза. Что это его тесть говорит? Разве старый дурак не видит, как он болен? Смотрит на него, как сумасшедший. Может быть, он на самом деле сумасшедший…
— Вставай! Выходи на работу! Вставай!
Вне себя от молчания зятя и его тупого, полубессознательного взгляда, Амос сорвал с больного одеяло и швырнул его на пол.
Дик вскочил на ноги. Вставать? Да, он встанет. Возьмет Эми и уйдет отсюда… Пол колыхался под его ногами. Он ухватился за кровать, чтобы не упасть.
— Ты никуда не годишься для меня в никуда не годишься для Эми. — Ты и не мужчина совсем.
Железо кровати было как лед для его горячих пальцев. Оно оживило Дика. И комната перестала кружиться. И он мог говорить… он мог говорить, если делал усилие.
— Хорошо. — Неужели это был его голос? Точно он доносился откуда то сзади. — Я встану. Я сделаю работу, за которую мне платят. Но я уйду отсюда… уйду. И Эми возьму с собой… Старый вы… зловредный ублюдок!
В это время в комнату вошла Эми. Она слышала последние слова, видела лица обоих мужчин, но не поняла сути их ссоры.
— Что ты тут делаешь, отец? Тебя ждет покупатель. Иди! — Она вытолкнула его из комнаты и закрыла дверь.
Но с Диком было не так легко справиться. Он не хотел лечь снова в постель. Он доплелся до стула и принялся натягивать платье.
Она, наконец, оставила его в покое. Ему, вероятно, лучше, если он встал с постели. Она подняла одеяло с полу, не придавая значения тому, что оно было так небрежно брошено. Дик всегда бросал все, как попало, когда вставал с постели.
Дик двигался медленно, но совершенно спокойно. Ее обманули его усилия. В конце концов, у него была только простуда, ничего серьезного.
После полудня с ним сделался во дворе обморок. Двое работников принесли его в дом и помогли Эми уложить в кровать. Она молчала, но руки ее тряслись и что-то встало комком у нее в горле.
Он пришел в сознание, но был так слаб, что мог только бормотать что то. Она уловила слова: «Эми… мне очень жаль…».
Она села у его кровати и не спускала глаз с лица мужа. Оно казалось ей чужим и пугало ее. Глаза его были закрыты и под ними виднелись черные круги. Губы его пересохли. Она положила ему руку на лоб и почувствовала, что он точно в огне.
Она встала. Надо что то предпринять. Но что? Она чувствовала себя такой беспомощной перед болезнью.
Доктор! Надо достать доктора! Доктора Ридинга. Она торопливо выбежала из комнаты. Она вспомнила: отец отправляется в Чиплинг. Он поедет мимо Ридинга.
— Отец! Скажи доктору Ридингу, чтобы он сейчас же приехал. Дику очень плохо.
— Вот еще! — фыркнул Амос Болт, — он простудился и больше ничего.
Глаза Эми засверкали:
Дик слышал, что кто-то вошел в комнату, но ему было так плохо, что он не обратил на это никакого внимания.
— Ты думаешь, что я плачу тебе, чтобы ты валялся?
Дик открыл глаза. Что это его тесть говорит? Разве старый дурак не видит, как он болен? Смотрит на него, как сумасшедший. Может быть, он на самом деле сумасшедший…
— Вставай! Выходи на работу! Вставай!
Вне себя от молчания зятя и его тупого, полубессознательного взгляда, Амос сорвал с больного одеяло и швырнул его на пол.
Дик вскочил на ноги. Вставать? Да, он встанет. Возьмет Эми и уйдет отсюда… Пол колыхался под его ногами. Он ухватился за кровать, чтобы не упасть.
— Ты никуда не годишься для меня в никуда не годишься для Эми. — Ты и не мужчина совсем.
Железо кровати было как лед для его горячих пальцев. Оно оживило Дика. И комната перестала кружиться. И он мог говорить… он мог говорить, если делал усилие.
— Хорошо. — Неужели это был его голос? Точно он доносился откуда то сзади. — Я встану. Я сделаю работу, за которую мне платят. Но я уйду отсюда… уйду. И Эми возьму с собой… Старый вы… зловредный ублюдок!
В это время в комнату вошла Эми. Она слышала последние слова, видела лица обоих мужчин, но не поняла сути их ссоры.
— Что ты тут делаешь, отец? Тебя ждет покупатель. Иди! — Она вытолкнула его из комнаты и закрыла дверь.
Но с Диком было не так легко справиться. Он не хотел лечь снова в постель. Он доплелся до стула и принялся натягивать платье.
Она, наконец, оставила его в покое. Ему, вероятно, лучше, если он встал с постели. Она подняла одеяло с полу, не придавая значения тому, что оно было так небрежно брошено. Дик всегда бросал все, как попало, когда вставал с постели.
Дик двигался медленно, но совершенно спокойно. Ее обманули его усилия. В конце концов, у него была только простуда, ничего серьезного.
После полудня с ним сделался во дворе обморок. Двое работников принесли его в дом и помогли Эми уложить в кровать. Она молчала, но руки ее тряслись и что-то встало комком у нее в горле.
Он пришел в сознание, но был так слаб, что мог только бормотать что то. Она уловила слова: «Эми… мне очень жаль…».
Она села у его кровати и не спускала глаз с лица мужа. Оно казалось ей чужим и пугало ее. Глаза его были закрыты и под ними виднелись черные круги. Губы его пересохли. Она положила ему руку на лоб и почувствовала, что он точно в огне.
Она встала. Надо что то предпринять. Но что? Она чувствовала себя такой беспомощной перед болезнью.
Доктор! Надо достать доктора! Доктора Ридинга. Она торопливо выбежала из комнаты. Она вспомнила: отец отправляется в Чиплинг. Он поедет мимо Ридинга.
— Отец! Скажи доктору Ридингу, чтобы он сейчас же приехал. Дику очень плохо.
— Вот еще! — фыркнул Амос Болт, — он простудился и больше ничего.
Глаза Эми засверкали: