— Сейчас, пока мои ужинают, велю паровоз развернуть на пологовское направление. Надо проучить сволочей.
— Я тоже займусь этим. А ты, Нестор, ступай пока на станцию, может, что новое будет в обстановке.
После полуночи Нестора отыскал новый связной:
— Нестор Иванович, вам письмо.
— От кого?
— От Веретельникова.
Разрывая пакет, Нестор не удержался, спросил связного:
— Плохо?
Тот только поморщился, кивнул на пакет: читайте, мол, сами.
«Дорогой друг Нестор Иванович, подлые руководители измены чего-то испугались и освободили меня и Горева с условием, чтоб мы не выезжали с Гуляйполя. Мы воспользовались случаем и устроили митинг в ротах с участием стариков. Крестьяне потребовали от изменников освободить всех арестованных и в первую очередь анархистов. Немцы приближаются к Гуляйполю. Наши товарищи скрываются группами. Крестьяне и рабочие спешно прячут оружие, патроны.
Я думаю задержаться до последней минуты в Гуляйполе. Хочу убить Льва Шнайдера. Он во время ареста наших товарищей заскочил с гайдамаками в бюро, порвал знамёна, сорвал и потоптал портреты Кропоткина, Бакунина и Саши Семенюты. Смотри не попади в лапы немцев, лучше воздержись от приезда в Гуляйполе. Теперь ты не поправишь здесь дела: немцы заняли Орехов, через два-три часа будут в Гуляйполе. Мы тебя найдём. Будь осторожен.
Неизменно твой Б. Веретельников».
Махно сразу же побежал к Никифоровой, вдвоём они пошли к Петренко. Тот прочитал письмо даже с некоторым разочарованием:
— Выходит, я зря разворачивался на Пологи.
— Выходит, так, — согласилась Никифорова. — Я сейчас разворачиваюсь на Волноваху, а оттуда иду на Юзовку. Товарищ Махно, едем со мной.
— Спасибо, Мария, я должен оставаться здесь. Товарищи должны сюда собираться, буду ждать.
Положение красногвардейцев и анархистов на фронте ухудшалось не по дням, а по часам. Плохо обученные, полураздетые, они не могли противостоять хорошо вооружённому противнику.
Фронт откатывался к Азовскому морю. В Таганроге, переполненном беженцами, ранеными и остатками разгромленных отрядов, Махно безуспешно пытался отыскать следы своих гуляйпольских коммунаров. Ему помогали брат Сава и Степан Шепель.
— Я же велел Лепетченко вести их на Таганрог, — размышлял Нестор.
— Ты что думаешь, военные дороги прямые? — возражал Сава. — Они так иной раз закуделят, что ни конца ни начала не найдёшь. Лишь бы выкарабкались.
— Настя беременна, вот в чём беда. Угораздило её.
— Это вас двоих угораздило.
— Сейчас, пока мои ужинают, велю паровоз развернуть на пологовское направление. Надо проучить сволочей.
— Я тоже займусь этим. А ты, Нестор, ступай пока на станцию, может, что новое будет в обстановке.
После полуночи Нестора отыскал новый связной:
— Нестор Иванович, вам письмо.
— От кого?
— От Веретельникова.
Разрывая пакет, Нестор не удержался, спросил связного:
— Плохо?
Тот только поморщился, кивнул на пакет: читайте, мол, сами.
«Дорогой друг Нестор Иванович, подлые руководители измены чего-то испугались и освободили меня и Горева с условием, чтоб мы не выезжали с Гуляйполя. Мы воспользовались случаем и устроили митинг в ротах с участием стариков. Крестьяне потребовали от изменников освободить всех арестованных и в первую очередь анархистов. Немцы приближаются к Гуляйполю. Наши товарищи скрываются группами. Крестьяне и рабочие спешно прячут оружие, патроны.
Я думаю задержаться до последней минуты в Гуляйполе. Хочу убить Льва Шнайдера. Он во время ареста наших товарищей заскочил с гайдамаками в бюро, порвал знамёна, сорвал и потоптал портреты Кропоткина, Бакунина и Саши Семенюты. Смотри не попади в лапы немцев, лучше воздержись от приезда в Гуляйполе. Теперь ты не поправишь здесь дела: немцы заняли Орехов, через два-три часа будут в Гуляйполе. Мы тебя найдём. Будь осторожен.
Неизменно твой Б. Веретельников».
Махно сразу же побежал к Никифоровой, вдвоём они пошли к Петренко. Тот прочитал письмо даже с некоторым разочарованием:
— Выходит, я зря разворачивался на Пологи.
— Выходит, так, — согласилась Никифорова. — Я сейчас разворачиваюсь на Волноваху, а оттуда иду на Юзовку. Товарищ Махно, едем со мной.
— Спасибо, Мария, я должен оставаться здесь. Товарищи должны сюда собираться, буду ждать.
Положение красногвардейцев и анархистов на фронте ухудшалось не по дням, а по часам. Плохо обученные, полураздетые, они не могли противостоять хорошо вооружённому противнику.
Фронт откатывался к Азовскому морю. В Таганроге, переполненном беженцами, ранеными и остатками разгромленных отрядов, Махно безуспешно пытался отыскать следы своих гуляйпольских коммунаров. Ему помогали брат Сава и Степан Шепель.
— Я же велел Лепетченко вести их на Таганрог, — размышлял Нестор.
— Ты что думаешь, военные дороги прямые? — возражал Сава. — Они так иной раз закуделят, что ни конца ни начала не найдёшь. Лишь бы выкарабкались.
— Настя беременна, вот в чём беда. Угораздило её.
— Это вас двоих угораздило.