Посыльные обернулись скоро, на берегу только-только поесть успели. Шумно и весело поднялись — и сразу к лесу. Если и есть на земле работа, где никогда не устаешь, так это хождение по грибы; сколь ни кланяйся — спина не заболит, охота пуще неволи.
А тем временем над Лужками из летних кухонь уже потянуло вкусным грибным духом. Заварилось… И перво-наперво у Савиных, в доме Катерины Григорьевны.
Этот дух и учуяли председатель райисполкома Румянцев и начальник райсельхозуправления Куровской, как только миновали плотину и приблизились к повороту дороги.
Ехали они с хорошим настроением. Погода обнадеживала, впервые за эти недели прояснилось, по голубому небу плыли грудастые, белизны первородной летние облака, солнце грело щедро, все обещало удачу. Кудрино, откуда изволили выехать руководители, обрадовало их дружной работой двух сушилок, на хоздворе стояли готовые к сенокосу машины, возле них гремели ключами трактористы. Дробный перестук за хатами приятной музыкой ласкал слух: отбивали косы, готовясь выйти по вечерней росе на обкос полян, канав и обочин, как и предписывалось всему населению в постановлении за номером 145-С, подписанном двумя районными руководителями. Сим постановлением объявлялся месячник ударного труда для всего населения района, будто все другое летнее время, когда день кормит год, до этого постановления не считалось «ударным» с зарождения крестьянской Руси.
И вот неожиданно, как хлыстом, — грибной запах! И где? В Лужках, о которых столько похвального написано в эти дни на страницах районной газеты, столько слышано от колхозных руководителей!..
— Похоже, что здесь и делать больше нечего, как только грибками заниматься, — пробасил Румянцев, и лицо его налилось краской стыда за лужковских жителей. — Или это дачники? Но и они обязаны выходить на сенокос! Патриархальность какая-то дубовая! Грибки-ягодки.
— Скорее, безответственность, — отозвался Куровской.
На шум машины со двора вышла Катерина Григорьевна в фартуке и с поварешкой в руке. За ней, конечно, выбежали босоногие Борис и Глеб.
Румянцев из машины выходить не спешил, поздоровался в проем дверцы и спросил:
— Хозяин дома?
— С утра в Кудрино уехал. Не встречались?
— Их с Дьяконовым не догонишь. А ваш народ куда подевался?
— С обеда выходной у нас начался, как одно дело кончили, а другое еще не начали. По грибы пошли.
Глаза Румянцева пострашнели и округлились. Худшего и придумать невозможно! Он вышел и с силой захлопнул за собой дверцу. Сбоку возник Куровской, кивнул Савиной и нахмурился.
— Выходной? За грибами? В сенокосную пору? — Румянцев взвинчивал себя, все более повышая тон.
— Да вот так порешили все вместе. Днем и ночью работали целую неделю, замаялись вконец. А тут отдушина. Завтра все они сенокосом займутся. Вы гляньте, сколько кормов-то насобирали за дождь да пересушили! — Катерина Григорьевна учуяла грозу и старалась смягчить громовержца.
— Послушайте, Катерина Григорьевна, — тоном раздосадованного учителя сказал Куровской. — Ну кто же делает выходные, да еще в такой поистине подарочный день! Это противоречит всему крестьянскому укладу! По грибы?! И Зайцев — тоже?
— Он спит-отсыпается. Неделя-то какая… Еле на ногах стоял, когда из кабинки вышел.
— А чей же трактор там громыхает?
— Наш зятек траншею укрывать заканчивает. Один и работает. Вы его не знаете, он недавно приехал вот с этими крохами… — И она любовно погладила почти одинаковые головки Глеба и Бориса.
Приезжие переглянулись.
— К Зайцеву поедем? — спросил Куровской.
Посыльные обернулись скоро, на берегу только-только поесть успели. Шумно и весело поднялись — и сразу к лесу. Если и есть на земле работа, где никогда не устаешь, так это хождение по грибы; сколь ни кланяйся — спина не заболит, охота пуще неволи.
А тем временем над Лужками из летних кухонь уже потянуло вкусным грибным духом. Заварилось… И перво-наперво у Савиных, в доме Катерины Григорьевны.
Этот дух и учуяли председатель райисполкома Румянцев и начальник райсельхозуправления Куровской, как только миновали плотину и приблизились к повороту дороги.
Ехали они с хорошим настроением. Погода обнадеживала, впервые за эти недели прояснилось, по голубому небу плыли грудастые, белизны первородной летние облака, солнце грело щедро, все обещало удачу. Кудрино, откуда изволили выехать руководители, обрадовало их дружной работой двух сушилок, на хоздворе стояли готовые к сенокосу машины, возле них гремели ключами трактористы. Дробный перестук за хатами приятной музыкой ласкал слух: отбивали косы, готовясь выйти по вечерней росе на обкос полян, канав и обочин, как и предписывалось всему населению в постановлении за номером 145-С, подписанном двумя районными руководителями. Сим постановлением объявлялся месячник ударного труда для всего населения района, будто все другое летнее время, когда день кормит год, до этого постановления не считалось «ударным» с зарождения крестьянской Руси.
И вот неожиданно, как хлыстом, — грибной запах! И где? В Лужках, о которых столько похвального написано в эти дни на страницах районной газеты, столько слышано от колхозных руководителей!..
— Похоже, что здесь и делать больше нечего, как только грибками заниматься, — пробасил Румянцев, и лицо его налилось краской стыда за лужковских жителей. — Или это дачники? Но и они обязаны выходить на сенокос! Патриархальность какая-то дубовая! Грибки-ягодки.
— Скорее, безответственность, — отозвался Куровской.
На шум машины со двора вышла Катерина Григорьевна в фартуке и с поварешкой в руке. За ней, конечно, выбежали босоногие Борис и Глеб.
Румянцев из машины выходить не спешил, поздоровался в проем дверцы и спросил:
— Хозяин дома?
— С утра в Кудрино уехал. Не встречались?
— Их с Дьяконовым не догонишь. А ваш народ куда подевался?
— С обеда выходной у нас начался, как одно дело кончили, а другое еще не начали. По грибы пошли.
Глаза Румянцева пострашнели и округлились. Худшего и придумать невозможно! Он вышел и с силой захлопнул за собой дверцу. Сбоку возник Куровской, кивнул Савиной и нахмурился.
— Выходной? За грибами? В сенокосную пору? — Румянцев взвинчивал себя, все более повышая тон.
— Да вот так порешили все вместе. Днем и ночью работали целую неделю, замаялись вконец. А тут отдушина. Завтра все они сенокосом займутся. Вы гляньте, сколько кормов-то насобирали за дождь да пересушили! — Катерина Григорьевна учуяла грозу и старалась смягчить громовержца.
— Послушайте, Катерина Григорьевна, — тоном раздосадованного учителя сказал Куровской. — Ну кто же делает выходные, да еще в такой поистине подарочный день! Это противоречит всему крестьянскому укладу! По грибы?! И Зайцев — тоже?
— Он спит-отсыпается. Неделя-то какая… Еле на ногах стоял, когда из кабинки вышел.
— А чей же трактор там громыхает?
— Наш зятек траншею укрывать заканчивает. Один и работает. Вы его не знаете, он недавно приехал вот с этими крохами… — И она любовно погладила почти одинаковые головки Глеба и Бориса.
Приезжие переглянулись.
— К Зайцеву поедем? — спросил Куровской.