— А я вам, помните, обещал с златоперицей ложечек, — полюбоваться извольте.
— Зачем вы, батюшка, балуете нас?!
— Кушать будете ими, вспоминать обитель нашу да братию.
Проводил до самого дома, — чай пить позвали.
— Если воля на то будет ваша, сочту своим долгом проведать вас после трапезы.
— Приходите, батюшка, приходите, рады вам будем.
Поклонился степенно, на Феничку сверкнул жадно и пошел медленно.
По дороге забежал на огород монастырский лучку сорвать потихоньку зеленого, — про косушку вспомнил.
В каморку вошел свою — на постели Вася сидит, дожидается.
Вытянул из подполья косушку холодную…
Молчит Вася, только на косушку поглядывает.
Стаканчик лампадный осушил дочиста, и язык развязало ему.
— А я смутный хожу все, испугался я!
— Чего ж ты, Вася, испугался так?
— Рассказать страшно.
— Ты выпейка-ка еще лампадник один, вот и страх, как рукой, снимет. Расскажи, друг милый.
По другому выпили, хлебом посоленным с луком зеленым закусывать стали.
— Ну, Вася, рассказывай, что случилось такое?
— Как только сатана не является, в каком только образе ни искушает меня!
— Ну?
— Мать Евстафию знаешь?
— Сестру Никодимову, что ль?
— А я вам, помните, обещал с златоперицей ложечек, — полюбоваться извольте.
— Зачем вы, батюшка, балуете нас?!
— Кушать будете ими, вспоминать обитель нашу да братию.
Проводил до самого дома, — чай пить позвали.
— Если воля на то будет ваша, сочту своим долгом проведать вас после трапезы.
— Приходите, батюшка, приходите, рады вам будем.
Поклонился степенно, на Феничку сверкнул жадно и пошел медленно.
По дороге забежал на огород монастырский лучку сорвать потихоньку зеленого, — про косушку вспомнил.
В каморку вошел свою — на постели Вася сидит, дожидается.
Вытянул из подполья косушку холодную…
Молчит Вася, только на косушку поглядывает.
Стаканчик лампадный осушил дочиста, и язык развязало ему.
— А я смутный хожу все, испугался я!
— Чего ж ты, Вася, испугался так?
— Рассказать страшно.
— Ты выпейка-ка еще лампадник один, вот и страх, как рукой, снимет. Расскажи, друг милый.
По другому выпили, хлебом посоленным с луком зеленым закусывать стали.
— Ну, Вася, рассказывай, что случилось такое?
— Как только сатана не является, в каком только образе ни искушает меня!
— Ну?
— Мать Евстафию знаешь?
— Сестру Никодимову, что ль?