— Слушайте, — сказал я. — Это будет трудно и опасно. Не только из-за них. Я хочу разжечь костер возле стола. Они почувствуют дым и прибегут сюда. И, надеюсь, кто-нибудь зацепится. Я в это время буду стоять за дверью с одной из скоб. Но будет много дыма и мало воздуха. Так что будем надеяться, что они придут скоро. Понимаете, о чем я?
— Мы будем кричать, — сказала Сьюзен.
— Да, надеюсь, это поможет. Но нам надо будет немного подождать, чтобы они унюхали дым. От огня паникуют, и это нам поможет. Что думаете?
— Чем я могу помочь? — сказала Сьюзен.
Я не сдержал улыбки.
— Почти ничем, Сью, — сказал я.
Она задумалась. Нежное детское личико сделалось очень серьезным.
— Я знаю, чем. Я могу встать здесь, возле матрасов, и если кто-то зайдет, я поставлю подножку!
— Хорошо, но смотри сама. Чтоб себе больше ничего не сломала. И чтоб у меня было место размахнуться.
— Хорошо.
— Мэг? Как это тебе?
Она была бледной и слабой.
—Делай что угодно.
Я снял футболку.
— Мне… мне понадобится простынь, — сказал я.
— Бери.
Я осторожно стянул ее.
Она потянулась закрыть то место, где ее обожгли. Но не настолько быстро, чтобы я не успел увидеть зияющую черно-красную рану. Я вздрогнул. Мэг это заметила и отвернулась. Она снова принялась за шрам сквозь рубашку. Духу остановить ее — обратить внимание на то, что она делает — у меня не хватило.
Внезапно я почувствовал, что не могу дождаться момента, когда можно будет врезать кому-нибудь этой скобой. Я собрал простынь в узелок и положил перед столом. Бросил футболку и носки сверху.
— Мои тоже, — сказала Сьюзен.
Толку от них особо не было, но она очень хотела помочь, так что я снял с нее носки и бросил их тоже в кучу.
— Рубашка нужна? — спросила Мэг.
— Слушайте, — сказал я. — Это будет трудно и опасно. Не только из-за них. Я хочу разжечь костер возле стола. Они почувствуют дым и прибегут сюда. И, надеюсь, кто-нибудь зацепится. Я в это время буду стоять за дверью с одной из скоб. Но будет много дыма и мало воздуха. Так что будем надеяться, что они придут скоро. Понимаете, о чем я?
— Мы будем кричать, — сказала Сьюзен.
— Да, надеюсь, это поможет. Но нам надо будет немного подождать, чтобы они унюхали дым. От огня паникуют, и это нам поможет. Что думаете?
— Чем я могу помочь? — сказала Сьюзен.
Я не сдержал улыбки.
— Почти ничем, Сью, — сказал я.
Она задумалась. Нежное детское личико сделалось очень серьезным.
— Я знаю, чем. Я могу встать здесь, возле матрасов, и если кто-то зайдет, я поставлю подножку!
— Хорошо, но смотри сама. Чтоб себе больше ничего не сломала. И чтоб у меня было место размахнуться.
— Хорошо.
— Мэг? Как это тебе?
Она была бледной и слабой.
—Делай что угодно.
Я снял футболку.
— Мне… мне понадобится простынь, — сказал я.
— Бери.
Я осторожно стянул ее.
Она потянулась закрыть то место, где ее обожгли. Но не настолько быстро, чтобы я не успел увидеть зияющую черно-красную рану. Я вздрогнул. Мэг это заметила и отвернулась. Она снова принялась за шрам сквозь рубашку. Духу остановить ее — обратить внимание на то, что она делает — у меня не хватило.
Внезапно я почувствовал, что не могу дождаться момента, когда можно будет врезать кому-нибудь этой скобой. Я собрал простынь в узелок и положил перед столом. Бросил футболку и носки сверху.
— Мои тоже, — сказала Сьюзен.
Толку от них особо не было, но она очень хотела помочь, так что я снял с нее носки и бросил их тоже в кучу.
— Рубашка нужна? — спросила Мэг.