Но рассусоливать о том, что чувствует Ана, было некогда. Пора решать. Еще один шаг, и он окажется в ловушке. Отсюда еще можно попытаться проскочить на боковую тропинку, что тянулась вдоль обрушенной низкой стены — Женьке по пояс. А шаг, и тропинка останется за спиной, и на ней — Зяма. Придется разбираться, что они там хотят. Ничего хорошего, мрачно подсказал внутренний голос.
— Куда полез? — так же мрачно осведомился Зяма.
И Женька от испуга этот решающий шаг сделал. Тут же впереди мигнул маленький квадратик света, погас и снова зажегся. Прикусив губу, он быстро, но аккуратно сделал еще несколько шагов, туда, где светил экраном его упавший телефон. Схватил, выпрямляясь и оборачиваясь. Зеленовато-бледное небо темнело на глазах, но еще показывало на фоне точечных звезд темную мощную фигуру, что согнулась, засматривая в пыльный каменный мешок.
Женька понял — Зяма сейчас засветит фонарь. И все. Некуда деваться.
Вытянул руку со смартфоном, тыкнул наугад два раза, надеясь, что автоматом надавил правильно. Мощный луч ударил через пыльную темноту, закруживая в белом свете пылинки. Зяма выпрямился, закрывая ручищей глаза. Заорал, приложившись башкой о козырек свода. И матерясь, включил свой фонарь, спрыгнул, не обращая внимания на треск тишотки, которая оставила на каменном выступе кусок рукава.
— Ах… ты… скотина мало-лет-няя…
Женька попятился, прижимаясь лопатками к буграм и выступам позади себя. Его смартфон внезапно погас, как будто слепящий свет фонарика (а никогда же не светил с такой силой), в минуту высосал весь заряд. И он остался в каменном мешке, освещенный совсем уже близким светом из огромной руки противника.
— Дебил недоношенный, — пропыхтел Зяма, перекладывая мобильник в левую руку, — да я…
И тут Женькин телефон заорал. Завыл сиреной, мигая в опущенной руке. Загремел каким-то маршем. Зяма от неожиданности качнулся, зарычал, бесясь еще сильнее от того, что вместо привычного удара приходится постоянно пугаться, занес руку.
Смартфон завибрировал и Женька, пытаясь закрыться, увидел на пылающем яркими красками экране — картинку. На мгновение забыл обо всем, как будто время тоже споткнулось и замерло, чтобы успел разглядеть.
Там, среди светлых плоскостей, уводящих к центру экрана, пылало солнце — огромным алым шаром, еле втиснутым в легкие рамки проема. И на его фоне стояли два силуэта — мальчик и девочка. Держались руками.
— Э, — сказал Женька, удивившись так сильно, что повернул картинку к Зяме, словно приглашая того тоже посмотреть.
И удивился еще сильнее, когда тот заорал, роняя мобильник и хватая себя за лицо. Из-под растопыренных пальцев бежали слезы, сверкая в могучем алом свете, что исходил из экрана. Шатаясь, Зяма шел вперед (а Женька так понадеялся, что тот развернется, отступит), хрипел что-то, набычивая стриженую башку.
Женька выставил перед собой смартфон, пытаясь светом удержать нападение. И вдруг заорал, как кричал косматый мрачный хозяин Меотиды:
— Соларис! — орал Женька, выпрямляясь под низким сводом, а еще кричал, — Со-ла! Со-ла-рис!
И замолчал, оказавшись в кромешной темноте, полной устойчивого теплого ветра. Сильнее сжал в пальцах мобильник, не понимая, что происходит — он стоит, или — летит? Или падает со скалы?
Другую руку нашли теплые пальцы. Рядом услышался смех.
— Ну ты и орал, — сказала Женя, потянула руку, увлекая его вперед — быстрее и быстрее, — я думала, у меня уши отвалятся.
— Я…
— Помолчи пока, — она дернула его за руку. И снова засмеялась, слушая, как он кашляет, наглотавшись тугих ветреных потоков, — не успела. Извини. Я скажу, когда можно говорить.
Сверху посвистывало что-то, пролетая, нет, успел подумать Женька, наверное, это мы. Летим. И тут же крепко приложился темечком в это пролетающее. Но не отключился, просто от боли стало вообще все равно — летят или бегут. И куда.
— Готово, — деловито сказала Женя, отпуская его руку.
Но рассусоливать о том, что чувствует Ана, было некогда. Пора решать. Еще один шаг, и он окажется в ловушке. Отсюда еще можно попытаться проскочить на боковую тропинку, что тянулась вдоль обрушенной низкой стены — Женьке по пояс. А шаг, и тропинка останется за спиной, и на ней — Зяма. Придется разбираться, что они там хотят. Ничего хорошего, мрачно подсказал внутренний голос.
— Куда полез? — так же мрачно осведомился Зяма.
И Женька от испуга этот решающий шаг сделал. Тут же впереди мигнул маленький квадратик света, погас и снова зажегся. Прикусив губу, он быстро, но аккуратно сделал еще несколько шагов, туда, где светил экраном его упавший телефон. Схватил, выпрямляясь и оборачиваясь. Зеленовато-бледное небо темнело на глазах, но еще показывало на фоне точечных звезд темную мощную фигуру, что согнулась, засматривая в пыльный каменный мешок.
Женька понял — Зяма сейчас засветит фонарь. И все. Некуда деваться.
Вытянул руку со смартфоном, тыкнул наугад два раза, надеясь, что автоматом надавил правильно. Мощный луч ударил через пыльную темноту, закруживая в белом свете пылинки. Зяма выпрямился, закрывая ручищей глаза. Заорал, приложившись башкой о козырек свода. И матерясь, включил свой фонарь, спрыгнул, не обращая внимания на треск тишотки, которая оставила на каменном выступе кусок рукава.
— Ах… ты… скотина мало-лет-няя…
Женька попятился, прижимаясь лопатками к буграм и выступам позади себя. Его смартфон внезапно погас, как будто слепящий свет фонарика (а никогда же не светил с такой силой), в минуту высосал весь заряд. И он остался в каменном мешке, освещенный совсем уже близким светом из огромной руки противника.
— Дебил недоношенный, — пропыхтел Зяма, перекладывая мобильник в левую руку, — да я…
И тут Женькин телефон заорал. Завыл сиреной, мигая в опущенной руке. Загремел каким-то маршем. Зяма от неожиданности качнулся, зарычал, бесясь еще сильнее от того, что вместо привычного удара приходится постоянно пугаться, занес руку.
Смартфон завибрировал и Женька, пытаясь закрыться, увидел на пылающем яркими красками экране — картинку. На мгновение забыл обо всем, как будто время тоже споткнулось и замерло, чтобы успел разглядеть.
Там, среди светлых плоскостей, уводящих к центру экрана, пылало солнце — огромным алым шаром, еле втиснутым в легкие рамки проема. И на его фоне стояли два силуэта — мальчик и девочка. Держались руками.
— Э, — сказал Женька, удивившись так сильно, что повернул картинку к Зяме, словно приглашая того тоже посмотреть.
И удивился еще сильнее, когда тот заорал, роняя мобильник и хватая себя за лицо. Из-под растопыренных пальцев бежали слезы, сверкая в могучем алом свете, что исходил из экрана. Шатаясь, Зяма шел вперед (а Женька так понадеялся, что тот развернется, отступит), хрипел что-то, набычивая стриженую башку.
Женька выставил перед собой смартфон, пытаясь светом удержать нападение. И вдруг заорал, как кричал косматый мрачный хозяин Меотиды:
— Соларис! — орал Женька, выпрямляясь под низким сводом, а еще кричал, — Со-ла! Со-ла-рис!
И замолчал, оказавшись в кромешной темноте, полной устойчивого теплого ветра. Сильнее сжал в пальцах мобильник, не понимая, что происходит — он стоит, или — летит? Или падает со скалы?
Другую руку нашли теплые пальцы. Рядом услышался смех.
— Ну ты и орал, — сказала Женя, потянула руку, увлекая его вперед — быстрее и быстрее, — я думала, у меня уши отвалятся.
— Я…
— Помолчи пока, — она дернула его за руку. И снова засмеялась, слушая, как он кашляет, наглотавшись тугих ветреных потоков, — не успела. Извини. Я скажу, когда можно говорить.
Сверху посвистывало что-то, пролетая, нет, успел подумать Женька, наверное, это мы. Летим. И тут же крепко приложился темечком в это пролетающее. Но не отключился, просто от боли стало вообще все равно — летят или бегут. И куда.
— Готово, — деловито сказала Женя, отпуская его руку.