«Это он не хочет, чтоб ты видела, кому звонил» — заботливо подсказал соглядатай.
…Держа телефон, Даша слушала длинные гудки.
— Але! — сказал в ухо суровый голос Тимки.
— Тимочкин! Как хорошо, что ты взял! Тимкин, я вас там всех поздравляю! Маме привет, и скажи, что у меня…
— Не шебуршись, Дашка. Щас я маму позову.
— У меня все хорошо, — договорила она и нажала отбой. Но, глядя перед собой честными глазами, прокричала в немую трубку:
— Але! Да але же! Вот черт, оборвалось. Саша, возьми, спасибо.
Саша, что стоял спиной к ней, благородно рассматривая оконный переплет, забрал телефон и сел к своей чашке. Налил Даше еще кофе из серебряного кофейничка.
— Отлично. А не из еды?
— Что? А. Что люблю? — она пожала плечами, собираясь с мыслями, — люблю море, когда солнце садится, но еще тепло. Мягко так и очень тихо.
— А мужчин? Или тоже считаешь, что все они козлы и сво…? — он рассмеялся, показывая ровные зубы.
— Не считаю. Просто нельзя любить всех мужчин подряд. Они же не жареные сосиски. Хорошо бы найти одного — каждой женщине. Своего.
— Хорошо бы это еще совпадало… — задумчиво отозвался Саша. Поставил свою чашку и встал из-за стола:
— Даша! Позвольте пригласить вас на танец, который из прошлого перенесет нас в будущее!
— Позволяю! — рассмеялась она, подавая руку.
Они выбрались в толпу танцующих. Саша нес в руках два бокала с шампанским, а Даша — поданную им орхидею. У самой эстрады он вручил ей бокал и, прижав к себе, плавно повел в медленном танце. Даша, неловко держа бокал и цветок в одной руке, другую положила партнеру на плечо. Вокруг толкались и шумели хмельные люди, низким голосом пела блестящая женщина с темными волосами, переступала высокими ногами в сетчатых чулках. На головы, тихо кружась, падал синтетический снежок, лопались радужные мыльные пузыри. Томно вскрикнув, певица умолкла и все остановились, слушая медленный бой старинных часов над ее головой.
— Двенадцать! — заревел кто-то нетерпеливый, и с последним ударом заскакала веселая музыка, крики, перемешиваясь, ударили в уши.
Саша, поставив свой бокал на край эстрады, отобрал Дашин и тоже сунул его туда. Прижал ее к себе и поцеловал в губы, наклоняя, как моряк на известном снимке. Вокруг одобрительно захлопали. Даша выпрямилась, смеясь и кивая зрителям.
— Дарья-Даша… я желаю тебе, чтоб весь год мы провели вот так, как сейчас, — он снова прижал ее к себе, через тонкую ткань платья и его рубашку она почувствовала — горячий и дышит прерывисто. И зажигаясь сама, прижалась плотнее.
— … я обещаю тебе, что все будет прекрасно у нас. Ты и я, да?
— Да, — ответила она. И соглядатай за ухом прошептал, усмехаясь «врешь, врешь, Дашка, и ему врешь». «замолчи, дай мне порадоваться, я хочу, чтоб было так, как он говорит»… «ты сама хоти, бестолочь, а не чужие желания на себя примеряй»…
— Дашенька? Что задумалась? Пойдем! — Саша увлек ее за руку, торопясь. Она бежала следом, отгоняя невидимого циника. И думала с холодком, ну вот, началось, что он там говорил про номер. Наверное, сейчас такси и поедем…
«Это он не хочет, чтоб ты видела, кому звонил» — заботливо подсказал соглядатай.
…Держа телефон, Даша слушала длинные гудки.
— Але! — сказал в ухо суровый голос Тимки.
— Тимочкин! Как хорошо, что ты взял! Тимкин, я вас там всех поздравляю! Маме привет, и скажи, что у меня…
— Не шебуршись, Дашка. Щас я маму позову.
— У меня все хорошо, — договорила она и нажала отбой. Но, глядя перед собой честными глазами, прокричала в немую трубку:
— Але! Да але же! Вот черт, оборвалось. Саша, возьми, спасибо.
Саша, что стоял спиной к ней, благородно рассматривая оконный переплет, забрал телефон и сел к своей чашке. Налил Даше еще кофе из серебряного кофейничка.
— Отлично. А не из еды?
— Что? А. Что люблю? — она пожала плечами, собираясь с мыслями, — люблю море, когда солнце садится, но еще тепло. Мягко так и очень тихо.
— А мужчин? Или тоже считаешь, что все они козлы и сво…? — он рассмеялся, показывая ровные зубы.
— Не считаю. Просто нельзя любить всех мужчин подряд. Они же не жареные сосиски. Хорошо бы найти одного — каждой женщине. Своего.
— Хорошо бы это еще совпадало… — задумчиво отозвался Саша. Поставил свою чашку и встал из-за стола:
— Даша! Позвольте пригласить вас на танец, который из прошлого перенесет нас в будущее!
— Позволяю! — рассмеялась она, подавая руку.
Они выбрались в толпу танцующих. Саша нес в руках два бокала с шампанским, а Даша — поданную им орхидею. У самой эстрады он вручил ей бокал и, прижав к себе, плавно повел в медленном танце. Даша, неловко держа бокал и цветок в одной руке, другую положила партнеру на плечо. Вокруг толкались и шумели хмельные люди, низким голосом пела блестящая женщина с темными волосами, переступала высокими ногами в сетчатых чулках. На головы, тихо кружась, падал синтетический снежок, лопались радужные мыльные пузыри. Томно вскрикнув, певица умолкла и все остановились, слушая медленный бой старинных часов над ее головой.
— Двенадцать! — заревел кто-то нетерпеливый, и с последним ударом заскакала веселая музыка, крики, перемешиваясь, ударили в уши.
Саша, поставив свой бокал на край эстрады, отобрал Дашин и тоже сунул его туда. Прижал ее к себе и поцеловал в губы, наклоняя, как моряк на известном снимке. Вокруг одобрительно захлопали. Даша выпрямилась, смеясь и кивая зрителям.
— Дарья-Даша… я желаю тебе, чтоб весь год мы провели вот так, как сейчас, — он снова прижал ее к себе, через тонкую ткань платья и его рубашку она почувствовала — горячий и дышит прерывисто. И зажигаясь сама, прижалась плотнее.
— … я обещаю тебе, что все будет прекрасно у нас. Ты и я, да?
— Да, — ответила она. И соглядатай за ухом прошептал, усмехаясь «врешь, врешь, Дашка, и ему врешь». «замолчи, дай мне порадоваться, я хочу, чтоб было так, как он говорит»… «ты сама хоти, бестолочь, а не чужие желания на себя примеряй»…
— Дашенька? Что задумалась? Пойдем! — Саша увлек ее за руку, торопясь. Она бежала следом, отгоняя невидимого циника. И думала с холодком, ну вот, началось, что он там говорил про номер. Наверное, сейчас такси и поедем…